Нина Хрущёва первой из жён советских генеральных секретарей по-настоящему вышла в свет — представлять своего супруга и страну перед всем миром. Но появление это было противоречивым. Одни злословили, другие разглядели в ней нечто большее, чем просто непрезентабельную пожилую женщину. Особенно контрастные впечатления вызвала встреча Хрущёвых с четой Кеннеди в Вене в 1961 году. Рядом с элегантной, молодой и яркой Жаклин, одевавшейся у Олега Кассини, Нина Петровна в платье от Нины Гупало (пусть даже и шёлковом, но окрещённом как «халат») смотрелась, по выражению газетчиков, «русской матушкой» и «babushka», только что сварившей внукам борщ; а кто-то даже написал, мол «Хрущёва выглядит так, как будто сам Никита Сергеевич юбку надел».
Немногие оценили Хрущёву не по одёжке. Лишь некоторые журналисты писали, что она кажется мудрой и вызывает уважение, и заметили «очень доброе лицо» супруги советского лидера (несмотря на «всё пережитое»). Зато — и это, пожалуй, дорогого стоило — Кеннеди отлично знали, как обманчиво первое впечатление. Жаклин не только считала Нину Петровну куда более уместно и прилично одетой, чем вульгарные дамы высшего света США, но и разглядела в её облике тонкий политический ход: «Хрущёвы просто играли чету пожилых, умудрённых опытом родственников, приехавших учить молодого выскочку, решившего поиграть в политику». К тому же, советской первой леди полагалось демонстрировать свою близость к народу, а уж убедить американцев и европейцев в том, что она не лыком шита, она могла и без богатых нарядов: Нина Хрущёва обладала знаниями в области политики и экономики, хорошо знала английский язык и могла также изъясниться по-французски и по-польски. По уровню образования она не только не уступала супругу, но превосходила его.
Нина Петровна Хрущёва (Кухарчук в девичестве) родилась в небогатой крестьянской семье в Холмской губернии, в детстве говорила по-украински, а русскому языку научилась уже в школе. В 1920 г. вступила в РСДРП (б) и стала работать агитатором близ польского фронта (т.е. рисковала жизнью), а затем возглавила женскую секцию украинской компартии. Природная смекалка и стремление к учёбе привели её в Московский коммунистический университет, из которого Кухарчук вышла партийным преподавателем.
Это её тяга к общественной деятельности и знаниям привела когда-то Хрущёва в Москву, а её преданность помогла ему достичь вершины. В этом и заключалась историческая роль Нины Петровны Кухарчук. В 1922 г. она и молодой рабфаковец познакомились на курсах политической грамоты: она преподавала на Рутченковской шахте, а он был слушателем. Вскоре они сблизились и стали жить вместе. Через несколько лет, несмотря на бытовые хлопоты и заботу о детях (в том числе детях Никиты от первого брака — Юлии и Леониде), она отправилась изучать политэкономию в московский Пединститут им. Крупской, а потом по распределению начала читать лекции в Киевской партшколе. Нина Петровна подала мужу хороший пример — в 1929 г. Хрущёв поехал в Москву и поступил в Промышленную академию, где познакомился с Надеждой Аллилуевой (женой Сталина) и где в 1930-е гг. взлетела его карьера.
Кухарчук, которая в коммунизм верила больше мужа, по-прежнему занималась агитацией и пропагандой — то на Московском электроламповом заводе, то ещё где-то, потом выполняла поручения Молотовского райкома Киева и вместе с тем вела домашнее хозяйство. Во второй половине 1930-х, когда родился сын Сергей, Нина Петровна ушла с работы, чтобы успевать растить трёх маленьких детей и служить «крепким тылом» для мужа.
Хотя Кухарчук отдала себя полностью домашним делам, в доме Хрущёва, как правило, была тяжёлая атмосфера, душная. Суровая эпоха наложила на характер хозяйки отпечаток. Бедное детство, крестьянская жизнь, война, работа на заводе, тиф, жизнь в страхе в годы Большого террора и позднее… Всё это сделало Нину Петровну строгой. На людей простых она, бывало, смотрела свысока, часто была холодна с родственниками (и вообще с людьми), придавала слишком большое значение бережливости (охрана даже позднее прозвала её «Коробочкой» — именем персонажа гоголевских «Мёртвых душ»). Зять Хрущёва Алексей Аджубей рассказывал, какие правила в доме установила Нина Петровна: «Не задавай ненужных вопросов! Не суй нос в разговоры, которые тебя не касаются!». «Родственная душевность проявлялась мало… Пожалуй, не было её и между детьми. Повзрослев, все они разбежались в разные стороны», — вспоминал Аджубей. При детях (а их всего насчитывалось шестеро) Нина Петровна звала супруга «Никита Сергеевич» или «отец», а провинившийся мог получить пощёчину. Нехватку душевного тепла вспоминала и дочь Рада — по её словам, мать «считала заботу о семье своим партийным долгом и ввела в семье партийные порядки»: дисциплина, экономия, ответственность. Но злой она не была.
Любовь Нины Петровны к домочадцам чаще проявлялась не в словах или объятиях. Детей она водила в кино и театры, читала им, заставила учить английский язык и заниматься музыкой, не давала бездельничать, учила уважать чужой труд. Все были сыты и чисто одеты. На вспыльчивого мужа Кухарчук с её сильным, уверенным характером оказывала уравновешивающее воздействие, поддерживала и, вероятно, уберегла его от многих поспешных ошибок, помогала советом (когда он стал первым секретарём ЦК КПСС, «придворные» знали, что супруга начальника имеет на него влияние и временами обращались к ней).
В 1964 г. Хрущёва отправили в отставку Жена помогла ему это пережить — в 1965 г. взяла его фамилию, потом набирала на машинке его мемуары, которые в какой-то момент стали новой жизненной задачей подавленного Никиты Сергеевича и, наконец, старалась не подавать виду, что случилось что-то плохое (не зря падчерица Юлия описывала мачеху как «железную леди»). Об этом вспоминал сын Сергей: «Как всегда, жизнью дома руководила мама. Она успевала везде, следила, чтобы все были накормлены, чтобы отец надел свою неизменную чистую белую рубашку, а вещи не расползлись с привычных мест. Всё это она делала с надёжной, доброй улыбкой на круглом лице. Казалось, что никакой катастрофы не произошло — просто Центральный комитет принял очередное решение, на сей раз об отставке её мужа, и она, как всегда, приняла его к исполнению. Мама привыкла беспрекословно подчиняться этим решениям, всегда регламентировавшим нашу жизнь. Только через много лет, когда отца уже не было в живых, она как-то рассказала мне о своих переживаниях».
Когда врачи сообщили о смерти Хрущёва, Нина Петровна горько рыдала — редкий случай, когда она дала волю чувствам при окружающих. После кончины Никиты Сергеевича она поселилась на даче, занималась садом, последние годы доживала в скромном доме в пос. Зубовка под Москвой. Тогда-то она и обронила слова о том, что «не видала настоящей жизни» (что это значило? какие упущенные мечты? кто знает…). Здоровье в начале 1980-х гг. стало сдавать, постепенно Хрущёва ослабела так, что уже едва могла ходить и прогуливаться по садовым дорожкам. А потом слегла и полгода пролежала в больнице, где скончалась 9 августа 1984 г.