Н. ВАСИЛЕНКО: Суббота, 2 июля, YouTube-канал «Дилетант». Программа «Книжное казино. Истории». Веду её я, Никита Василенко. Приветствую всех наших зрителей. А помогает мне режиссёр трансляций Александр Лукьянов. И мы продолжаем нашу серию программ о людях, которые сделали многое для нашей страны, о людях, которые буквально творили историю России. В прошлый раз мы говорили о персоне Егора Гайдара. В этот раз у нас Борис Немцов. И литературным поводом для нашей встречи стала книга нашего гостя Михаила Фишмана «Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом». Михаил, здравствуйте!
М. ФИШМАН: Здравствуйте!
Н. ВАСИЛЕНКО: Я сразу хочу обратиться к первым строчкам вашей книги, где вы пишете, что обычно фильмы рождаются из книг. С этой книгой получилось наоборот: она родилась из фильма «Слишком свободный человек». Это ваш совместный проект с Верой Кричевской. Как соотносятся книга и фильм?
М. ФИШМАН: Действительно, мы сделали с Верой фильм. Он вышел в феврале 2017 года, в годовщину убийства Немцова. Там была долгая история: меня позвали писать сценарий ещё летом 2015 года, через несколько месяцев после убийства. Уже тогда, когда я начинал про это думать, ещё летом 2015 года, я исходил из того, что Немцов — абсолютно уникальная фигура, потому что прошёл весь путь от начала и до конца. Если посмотреть на Немцова и его карьеру, жизнь, то это будет история страны. И мы так и делали наш фильм с этой идеей: история Немцова — это история страны. На самом деле, когда мы начинали делать фильм, я ещё не осознавал, в какой степени я прав в этой установке. Во время фильма я больше про это понял. Потом возникла идея: мы сделали хороший фильм (в 2017 году он шёл в кинотеатрах, это было большое событие), и почему бы на его основе не сделать книжку. Сделать красивую историю с картинками, что-то вроде сценария, переделанного, положенного на бумагу. Я подумал: почему нет, это займёт у меня пару месяцев. И через 5 лет появилась книга.
Н. ВАСИЛЕНКО: А почему не пару месяцев? Почему мы ждали премьеры до 2022 года?
М. ФИШМАН: Потому что оказалось, что это долго. Это, конечно, другой труд и другая история, потому что я действительно пошёл с самого начала. И день за днём, шаг за шагом, неделя за неделей, месяц за месяцем вместе с Немцовым просто переходил от одного дня истории страны к другому. И моя задача была в том, чтобы не только рассказать про Немцова, а рассказать вместе с ним. Как у Данте Вергилий. Он нас ведёт вместе с ним. Это наше путешествие по истории России, когда она появилась, вот этой новой страны. Она формально появилась в 1991 году, на самом деле мы начали это, мы увидели новизну раньше: в конце 1980-х. И вот вместе с ним мы проходим. И тогда мы были полны надежд. И Немцов появился поэтому, и перестройка, надежда, свобода. А оказались там, где оказались: Немцов убит, а с Россией происходит то, что с ней происходит. Как так получилось? И вместе с Немцовым мы проходим все эти поворотные точки страны.
Вы знаете, что мы любим постоянно обсуждать, когда же вот этот поворот не туда, когда Россия повернула в тупик, когда это произошло. То ли в 1993-м, то ли в 1996-м, то ли в 1999-м. Не зная чёткого ответа на этот вопрос, я решил пройти весь маршрут. Эта книга и есть этот маршрут. Поэтому она получилась такой толстой. И Немцов не на каждой странице присутствует, потому что время от времени приходилось покидать своего героя, чтобы разобраться в подоплёке тех событий, в которых нам пришлось принимать непосредственное участие: будь то октябрь 1993 года, или война в Чечне (как она началась и почему), или дефолт. Ну и так далее. Или, если мы говорим про нулевые годы, это, конечно, отношения с Украиной, оба майдана
Н. ВАСИЛЕНКО: Я подтверждаю, что книга разбита на много глав, примерно 32. Плюс много примечаний, ссылок на источники. Это большое исследование, но не в академическом понимании, а именно популярная история, то есть рассказ обычными словами для нас, обывателей.
Вы своего читателя предупреждаете, что у книги есть 2 оптики. И одна из них — это взгляд самого Немцова. И эти взгляды вам близки, достаточно близки. Это мешало в написании книги или помогало?
М. ФИШМАН: Конечно, помогало. Я бы не взялся и за фильм про Немцова, если бы я не чувствовал, что я с ним солидарен. С его политической позицией и тем, как она выражалась в течение всей его карьеры. Я был с ним знаком, конечно. Но дело не в этом, а в том, что я за него всегда голосовал или голосовал, как он. И вполне себя мог измерять по его поведению на политической сцене. Как мне кажется (я могу ошибаться, как любой человек), его поступки, мнения, точки зрения, повороты, которые он совершал, их было много разных на протяжении тех почти 30 лет, они мне понятны. Я понимаю, почему он действовал так или иначе, почему он рассуждал так или иначе, почему чувствовал так или эдак. По крайней мере, я из этого исходил. И, конечно, мне это очень помогало. Я не додумывал за него, но мне всегда понятно, почему он поступал так или иначе. Это очень помогает, когда ты пишешь. У тебя есть герой, с которым ты идёшь, и каждый раз вместе с ним как бы можешь поставить себя на его место. И тебе комфортно психологически. Это, конечно, облегчает написание.
Н. ВАСИЛЕНКО: Михаил, напомним, что это издательство АСТ, Corpus, Варвара Горностаева.
М. ФИШМАН: Да, совершенно верно. Без её поддержки я не уверен, что мог бы 5 лет работать.
Н. ВАСИЛЕНКО: И по нынешним временам сложно было представить, что эта книга появится на российских прилавках. Это уже произошло после 24 февраля.
М. ФИШМАН: Да, это произошло после 24 февраля, причём мы рассчитывали успеть к годовщине гибели, 27 февраля, но не успели. И потому что просто это большая книга. Это моя первая книга. Я же не знаю, что происходит, когда ты поставил точку. А происходит много чего с книжками: готовится аппарат, редактура, чтение, потом опять чтение, потом ещё что-то, фотография. Это всё занимает время. Книжка в России вышла в апреле и лежит в магазинах. И это совершенно потрясающе, ещё одно чудо, за которое я благодарен судьбе.
Н. ВАСИЛЕНКО: Признаюсь честно, после 24 февраля Бориса Ефимовича вспоминаю довольно часто, особенно то, что многие его высказывания оказались пророческими. Но я хотел уточнить о вашем личном знакомстве. Даже не знакомстве, а как вы вообще узнали Бориса Немцова и как ваше восприятие его трансформировалось с годами по мере знакомства с ним.
М. ФИШМАН: Это не принципиальный для книги вопрос, на самом деле. Вы знаете, что Немцов очень общительный был человек, у него много было друзей и знакомых среди журналистов, причём гораздо более близких, чем я. Мы были знакомы. Я пишу про политику с конца 1990-х. И моё знакомство с ним (не помню точно момент) могло произойти в предвыборной кампании 1999 года, когда «Союз правых сил» шёл на выборы. Про это в книжке тоже есть. Потом я работал в Думе часто, а Немцов был в Думе. Он был председателем фракции, вице-спикером. И, конечно, мы тогда общались достаточно плотно, потому что он был всегда очень доступным для журналистов политиком. Поэтому, если хочешь что-то понять, узнать
Н. ВАСИЛЕНКО: Вот я как раз хотел подойти к главному пику политической карьеры Бориса Ефимовича — переезду в Москву. Насколько это стало точкой, наверное, невозврата в его карьере, что он действительно не мог стать после этого преемником, поскольку до этого Борис Николаевич Ельцин упоминал косвенно, что пора Немцову задуматься о президентском кресле. Ну и второй вопрос. Понятно, что там много было конфликтов с олигархами. Насколько именно журналисты уничтожили его в той информационной войне, которая началась у него с олигархами по следам его вице-премьерства?
М. ФИШМАН: Это действительно новый этап. И в жизни страны. Наверное, в жизни страны он стартовал, может быть, с перевыборами Ельцина в 1996 году. Но так или иначе на этой волне Немцов приехал в Москву из Нижнего Новгорода, где он был невероятно успешным губернатором, одним из самых популярных политиков в стране. Может быть, самый популярный губернатор. С ним, может быть, мог соперничать Лужков. По федеральной популярности. Кто у нас самый популярный губернатор? Немцов, Лужков, может быть ещё…
Н. ВАСИЛЕНКО: Даже уже не вспоминаются фигуры.
М. ФИШМАН: Да. И вот на гребне невероятного своего успеха нижегородского он приехал в Москву. Безусловно, как преемник, но приехал, как вы знаете (про это подробно в фильме есть и подробно рассказано в книге), не премьером, на что он мог бы претендовать, а первым вице-премьером при премьере Черномырдине. И это, конечно, серьёзный фактор. Почему он такой популярный, а все младореформаторы уже давно не популярные? Потому что он не отвечал за действия федеральной власти, он просто губернатор. А когда он приехал, он начал за всё это тоже нести ответственность. У него не было главных рычагов премьерства, а ответственность уже была на нём. И, конечно, об этом его предупреждали, ему говорили. Он умом понимал, безусловно, как уже опытный политик, но ничего не мог с собой поделать. Он не мог отказать Ельцину, потому что если Ельцин просит, нельзя отказывать. И слишком много обязан ему в карьере. Немцов. С другой стороны, ему очень хотелось в Москву, где политика, где жизнь. Он очень витальный человек и политик. Он был готов жертвовать комфортом ради того, чтобы находиться внутри движухи. А Москва — там вся жизнь. И он, конечно, туда хотел. Потом он скажет, что это была главная ошибка в его жизни
Что касается его борьбы с олигархами, то это его платформа, на которой он стоял ещё в Нижнем Новгороде, ещё когда он был губернатором, что он против этого «грабительского капитализма», как он его называл. И это была не шутка, а вполне себе реальность. Он из этого исходил в своих решениях как губернатор. И, конечно, когда он приехал в Москву, не понимая ещё, куда он едет, потому что он, живя в провинции, не осознавал, что такое российская бюрократия, московская бюрократия, московский аппарат. И тут он с ними столкнулся, да. Он столкнулся с Березовским вокруг «Газпрома» серьёзнейшим образом. И, может быть, это ключевым образом повлияло на его дальнейшую карьеру, потому что они тогда как раз и разошлись, а у Березовского большие информационные ресурсы. Потом он участвовал (хотя формально он к этому и не имел отношения) в борьбе вокруг «Связьинвеста», тоже такой ключевой схватке политической 1997-го. Главную роль играл Чубайс, но он как соратник, друг Чубайса, его соратник по команде, они были два первых вице-премьера, он принимал в этом активное участие. Эмоциональное, скорее, нежели напрямую политическое, но это неважно. Он был как бы сердцем. И он боролся с олигархами, в данном случае с Гусинским, который этот «Связьинвест» в итоге не получил. Это сложная история, подробнее я разбираю в книге.
Н. ВАСИЛЕНКО: Именно поэтому НТВ стало в авангарде информационной борьбы с Немцовым.
М. ФИШМАН: На самом деле, в авангарде стал Первый телеканал, который принадлежал Березовскому, а НТВ постольку поскольку, в меньшей степени. Хотя тоже…
Н. ВАСИЛЕНКО: Мы помним рейтинги, которые в программе Евгения Киселёва были, буквально гонка такая.
М. ФИШМАН: Совершенно верно, да. Киселёв рассказывал в фильме, у меня в книге про это есть. Конечно, НТВ тоже. Но начал всё Сергей Доренко, не будем об этом забывать, с подачи Березовского. Но главное-то что. Это всё сыграло огромную роль в его политической карьере. От его феноменального рейтинга не осталось к концу 1997 года практически ничего. Но это слагаемые из нескольких факторов информационной войны. И то, что он теперь отвечал за действия непопулярного правительства, это факт, с которым ничего нельзя сделать. И то, что время уже начало меняться, и ностальгия побеждала в обществе. И уже такие политики, как Немцов, бесшабашные, свободные, антибюрократы по природе своей, уже стали выходить из моды. Уже эти люди в пиджаках снова, с точки зрения обывателя, выглядели как хозяева мира. И на них надо было делать ставку. Всё это играло свою роль. И, может быть, эти поражения не были бы… Хотя он выпал из обоймы, он не стал премьером, стал премьер-министром Кириенко в 1998 году, когда Ельцин решил снять Черномырдина, его песенка спета в этом смысле, но его будущее всё равно было полно перспектив, потому что потом произошёл дефолт, который обнулил в политическом смысле Россию. Вот это полный крест. Это тоже стало понятно постфактум. На этой волне появился сначала Примаков, а потом Путин.
Н. ВАСИЛЕНКО: Здесь ещё главная проблема, что человеческая память довольно короткая. И сейчас многие простые россияне, вспоминая Немцова, отсылают к высказыванию Путина на «Прямой линии», что есть Немцов, Милов и Рыжков, которые в 1990-е нагуляли и наворовали. И вот именно так коллективно в основном вспоминают Бориса Ефимовича.
М. ФИШМАН: Но это не так!
Н. ВАСИЛЕНКО: К сожалению, в массе своей, даже те, кто были свидетелями реформ, всё равно у них осталось это: вот лихие 1990-е, а вот лица этих 1990-х. И даже если это было не так, почему-то коллективная память это зафиксировала. А что мы можем предъявить этим обывателям? Какое политическое наследие реформ Немцова до сих пор мы ощущаем или можем просто вспомнить, какие были преобразования?
М. ФИШМАН: Преобразования в Нижегородской области?
Н. ВАСИЛЕНКО: Нет, не в Нижегородской области. А то, что Борис Ефимович хотел сделать за год вице-премьерства.
М. ФИШМАН: Ну что они могли сделать…
Н. ВАСИЛЕНКО: Понятно, что это была команда камикадзе, он сам так говорил.
М. ФИШМАН: Была подготовлена целая программа. Впервые в конце 1997 года правительство зафиксировало экономический рост в стране. Впервые с тех пор, как вообще страна появилась. Да, это был рост около процента, но это позволяло рассчитывать. Жёсткая бюджетная политика. При этом желание расплатиться с долгами бюджетникам. Это всё-таки произошло к концу 1997 года. Всё-таки бюджет был очень маленький, не было денег вообще, никто никому не платил. Никто не платил налоги тогда. Бюджет за первые годы Путина, потому что нефть выросла в цене, вырос в 7 раз. Просто чтобы было понятно, что было 2 разные экономические системы, в которых оказался Путин потом и в которых был Немцов тогда. Но вот тогда всё-таки удалось добиться зачатков этого роста. И были перспективы. В Россию поверили инвесторы. Россия прошла этот тяжелейший этап 1996 года. Коммунизм побеждён. Впереди хорошие, большие перспективы. Несмотря на эти схватки олигархов с реформаторами. Тем не менее произошёл дефолт. Нефть упала. Просто так совпали, так сошлись звёзды, что нефть упала до 8 долл. за баррель. Вот тогда все эти успехи рухнули. А про рукотворный фактор дефолта тоже подробно рассказывается в книге.
Но не это главное наследие Немцова, не этот рост в 1%, конечно, в 1997 году. Его наследие — то, какой он был, какой он есть, каким мы его себе запомнили. О том, как он боролся за свободу России после того, как потерял всякую надежду, когда его выставили за дверь, когда он вылетел из Госдумы, когда он увидел, что произошло на Дубровке в октябре 2002 года во время спасательной операции. Как он один, непопулярный, преследуемый, в обстановке постоянной травли, шёл на выборы в Ярославле. Выигрывал эти выборы, становился депутатом областного Заксобрания. Он себя снова создавал как политика и был готов бороться дальше. Вот этим запомнится нам Немцов.
Н. ВАСИЛЕНКО: Насколько победа на выборах в Ярославле, попадание в областную думу вселили надежду в Бориса Ефимовича?
М. ФИШМАН: Я считаю, что это сыграло огромную роль. Это очень тяжёлый путь, через который он прошёл, когда вылетел из Думы. Он проиграл выборы в 2003 году, проиграл выборы мэра в Сочи в 2009-м. Причём да, там результаты фальсифицировали, но в любом случае он бы проиграл. И уже понятно, что вот он борется… Он же исходил из того, что он победит, вернётся на верх, станет президентом, в конце концов. Он более или менее из этого исходил, даже когда был втоптан в грязь. Но ничего этого не произошло. На Болотной выяснилось, что главный герой Болотной не он, а Навальный. И ему, конечно, тяжело с этим смириться, ему надо как-то дальше жить. Кроме того, он фигурировал в «Болотном деле».
Это било по нему. И куда ему было деваться? Что делать? Может быть, завязывать с политикой? Но он не мог побороть эту огромную лавину, не мог с ней справиться. И он всё-таки пошёл на эти выборы — и победил. И это огромный психологический успех для него. Именно психологический — он может побеждать. Несмотря на всё, что происходит, спустя много лет, он одержал победу на выборах. Конечно, на этой волне он был готов идти дальше и работать. Но дальше ситуация в политической повестке изменилась.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы упомянули, что Борис Немцов собирался покинуть политику и это было сразу после ухода СПС из Госдумы. Возможно, Борис Ефимович занялся бы бизнесом. Почему этого не произошло? Почему он решил продолжать свою политическую карьеру?
М. ФИШМАН: Потому что, как ему говорил его друг и приятель Михаил Фридман, к которому он тогда хотел устроиться на работу и просил его об этом, а тот его не взял (это есть и в фильме, и в книге) и сказал: «Слушай, я же тебя знаю, ты не сможешь стоять в стороне, ну ты не сможешь». Потому что это было не в его характере. Ему была очень интересна политика. В этом принципиальное отличие Немцова от других известных политиков нашего времени, мне кажется. Оно заключается в том, что ему главное не быть наверху или лидером, а сам процесс. Он просто в политику влюбился. Он не собирался ей изначально заниматься. Так получилось, про это тоже рассказано всё, естественно.
В конце 1980-х — начале 1990-х. Просто так получилось. И ему это очень понравилось. Просто сама политика. И да, это ужасный был удар по всем: по стране, по избирателям, по лидерам «Союза правых сил». На фоне дела ЮКОСа они проиграли выборы в Госдуму. Бороться бесполезно, либерализм не в почёте. Они всё проиграли, руины. Ну, всё. Можно взять паузу и попробовать заняться бизнесом. Он действительно пытался это делать. Но как только начался майдан в Украине, он тут де поехал туда. После этого о бизнесе можно забыть. Так что это продолжалось недолго.
Н. ВАСИЛЕНКО: То есть именно майдан 2004 года, то, что улица смогла изменить ход политической истории в Украине, во многом его вдохновил на то, что можно что-то сделать в России?
М. ФИШМАН: Конечно. Он абсолютно был убеждён, что если Украина смогла, то и Россия сможет. И он народный трибун, народный политик. Уличный политик с самого начала. Он был на митингах с 1990 года. И когда в России митинги закончились, и уличной политики не было, он сначала решил, что пойдёт в бизнес. Но потом оказался на майдане, на площади. А вокруг — сотни тысяч людей. И они его приветствовали. Конечно, он снова загорелся. Он вернулся с этим чувством в Москву. А после этого стало ясно, что и другого пути у него нет, потому что весь тот бизнес, к которому он имел отношение, власть просто разрушает.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы в начале беседы упомянули, да и в книге пишете, что история Немцова — история России. И всё-таки история какой России — это история Немцова?
М. ФИШМАН: Это история свободной России. История той России, которая, мы надеялись, состоится. Эти надежды были огромны в 1992 году, 1991-м даже. Что империя зла рухнула, СССР развалился. И на его руинах возникла новая страна — Российская Федерация. Мы рассчитывали, что она будет свободной, счастливой, прекрасной страной, членом международного сообщества, клубом цивилизованных стран. И вот история этой страны — история Немцова.
Н. ВАСИЛЕНКО: А не нашли ли вы для себя ответ, как так вышло, что ещё когда была Первая чеченская война, Борис Немцов для чеченского народа воспринимался как герой, который пытался остановить эту войну, но потом ключевую роль в его судьбе сыграли именно чеченцы?
М. ФИШМАН: Это и есть история страны, таковы в результате её повороты. Немцов, главный пацифист в Первой чеченской войне, вёз Ельцину подписи против войны в Чечне. Именно его брал Ельцин с собой, чтобы заключать мир перед своими выборами, потому что Ельцину это выгодно политически, ему хотелось показывать Немцова: смотрите, он со мной, тот политик, который главный у нас в стране за мир в Чечне. А потом бойцы кадыровской гвардии сели в тюрьму как исполнители убийства Немцова. Это очень символично. И в этом смысле Первая война в Чечне перешла во Вторую войну в Чечне.
В истории Немцова, в нашей с вами истории было много светлых, замечательных страниц, а не только войны. Мы об этом забываем. Я надеюсь, что их можно будет вспомнить с помощью этой книги. Надежд, и мужества, и красоты, и желания быть добропорядочным обществом, страной, властью — всё это в истории страны было. Я уж не говорю про то, что много было и весёлого. Я старался и это передать в книге. Конечно, мы обращаем больше внимания на роковые линии в развитии страны. И это не только войны, но и те ошибки, те обстоятельства, в которых элите России, в которых те, кто принимал решения в России, приходилось идти на компромиссы, жертвовать своими амбициями или, наоборот, искать выходы из трудных положений.
Н. ВАСИЛЕНКО: Михаил, на фоне событий последних месяцев хотелось ли вам что-то переписать в книге или, может быть, добавить?
М. ФИШМАН: Да, хотелось бы. У меня есть к себе вопросы. Не вопросы, а некое новое понимание, которого у меня не было, когда я эту книгу писал. А писал я с 2017 года по… Точку в рукописи я поставил в районе декабря-ноября 2021 года. Ещё не было понятно, что нас ждёт. Мы основываемся на каких-то постулатах, на том, во что мы верим, думаем, понимаем про политику в стране. Но в происходящем я бы ещё разобрался дополнительно. Сейчас я про это думал отдельно и больше, чем я думал тогда, когда писал.
Н. ВАСИЛЕНКО: Что ж, тогда мы ждём издание второе, дополненное. Я напомню, кому мало показалось нашей беседы с Михаилом Фишманом: книга «Преемник. История Бориса Немцова. История страны, в которой он не стал президентом». Книга вышла в издательстве АСТ, редакция Corpus Варвары Горностаевой. Михаил, спасибо, что нашли время. И, надеюсь, до встречи в наших других эфирах с новыми, хорошими поводами.
М. ФИШМАН: Спасибо огромное!
Н. ВАСИЛЕНКО: Настало время переключиться на нашу постоянную рубрику «Книжечки» Николая Александрова. Я напомню, что вышел новый номер журнала «Дилетант» про Маннергейма и Зимнюю войну, она же Советско-финская. Очень интересный номер. И во многом можно увидеть разную проекцию на сегодняшнее время. Николай, добрый день, здравствуйте!
Н. АЛЕКСАНДРОВ: Никита, добрый день! Я передаю запоздалый привет Мише, который, как я понимаю, представил свою книгу о Борисе Немцове. Совсем недавно, месяц назад, я помню, как Миша представлял эту книгу на фестивале «СловоНово» в Израиле. Теперь, надеюсь, она дойдёт и до российского читателя, хотя книжка-то вышла довольно давно. Я вспоминаю, как в позапрошлом году в разгар пандемии я записывал совершенно с другими целями интервью с Борисом Михайловичем Болотовским, удивительным человеком, замечательным учёным-физиком, который, к сожалению, в прошлом году умер. Борис Михайлович рассказывал о легендарных физиках своего времени, тех, кого он хорошо знал. Среди них такие, как, например, Гинзбург и, разумеется, Андрей Дмитриевич Сахаров. Но среди других его воспоминаний были, в частности, воспоминания о Борисе Немцове, потому что Немцов был аспирантом Бориса Михайловича Болотовского. И Катя, дочь Бориса Михайловича, вспоминает, как однажды она пришла домой, где в это время как раз был дома у Бориса Михайловича Немцов, и увидела Немцова, в контрастном свете у окна стоящего, ей было 9 лет. И она поразилась, как падал свет на него. И она подумала, что никогда в жизни не видела такого красивого человека.
Н. ВАСИЛЕНКО: Какие истории!
Н. АЛЕКСАНДРОВ: И на самом деле очень важно понимать, что Борис Немцов не просто попал в политику. А у него было выбор. И в принципе он мог бы сделать карьеру в науке. У него был выбор вполне сознательный. И, конечно же, не могу я не вспоминать свои собственные встречи с Борисом Немцовым. В самой разной обстановке. В первую очередь, встречи в «Жан-Жаке», незадолго до смерти Бориса Немцова, за столом у Владимира Красовского. И какое он производил впечатление необыкновенно открытого, живого, простого. Не было никакого чванства в общении, снобизма, презрения, которое иногда присуще чиновникам. Никакого взгляда свысока. Конечно, он был в этом смысле совершенно удивительным человеком. И человеческие мои воспоминания, сам образ Бориса Немцова — это, в первую очередь, для меня образ человека.
Если я уж начал с презентации книжки Миши Фишмана в Тель-Авиве, в этом же музее незадолго до фестиваля происходила презентация книжки «Ирод», которая вышла в издательстве Михаила Гринберга. Я о ней уже рассказывал, совершенно замечательная книжка.
И ещё одна книга, также этого издательства, — книга, которая называется «Антология еврейской философии Нового и Новейшего времени». Вышла она под редакцией Игоря Дворкина, совершенно замечательного специалиста по иудаике. И не только по иудаике. Мне кажется она чрезвычайно значимой. Почему? Я не буду подробно рассказывать об этой книге, тем более это довольно сложно. Понятно, что специфическая тема. Но мне кажется, что эта книга важна вот с какой точки зрения. Во-первых, важно понять, почему речь идёт собственно о еврейской философии. Потому что среди тех авторов, которых обнаружит читатель в этой книге, многие знакомые имена, с одной стороны. А многих других знакомых нет. Нет в ней Маркса, Фрейда, Гусслея или Бергсона, которые представляют еврейскую философию и являются евреями по происхождению. Так же, как нет ни Льва Шестова, ни Семёна Франка, которые значимы для русской литературы. Но важно, что те авторы, которые представлены, среди них тоже имена хорошо известные. Можно назвать Мартина Бубера или Спинозу, Штрауса, американского философа. С одной стороны, они были укоренены в еврейской традиции мистической, которая связана с изучением не только Писания, но и мистических книг, то есть Каббалы
Я всё-таки в прошлый раз обещал обзор Сальникова. И поэтому, времени у меня осталось немного, расскажу быстро о 2 романах, которые вышли в издательстве АСТ. Алексей Сальников, «Окульттриггер». Совершенно удивительный мир. Главная героиня как раз является таким окульттриггером, то есть связующим звеном между миром демонов и ангелов и людьми. У неё есть гомункул, которого она тщательно оберегает. Она сама может менять внешность, ей 200 лет, она колдует. В общем, такой понятный, сказочно-мифологический или, скорее, по фэнтэзи понятный мир. А с другой стороны, все эти сюжеты и перипетии, которые происходят с Прасковьей, помещены в мир уральского города, который находится в состоянии вечной зимы. Он замерзает, уходит в тепло. Это и есть самое важное. К смешению фэнтэзи и реальности мы привыкли. Понятно, что действие разворачивается, несмотря на всю эту чертовщину, сверхреальность или инореальность в обстановке достаточно понятной. И вот, пожалуй, именно этот замерзающий мир, несмотря на то что повествование ведётся достаточно лёгким языком, совсем не тем, который мы знаем, допустим, по «Петровым в гриппе». Но этот образ и сам этот мир заставляют совершенно по-другому воспринимать и этот сюжет, и то, что в книге Алексея Сальникова происходит.
И хотел бы быстро…
Н. ВАСИЛЕНКО: Николай, буквально 10 секунд. Или давайте не будем, в следующий раз.
Н. АЛЕКСАНДРОВ: Я просто анонсирую: Руслан Козлов, Stabat Mater. Роман, который уже порекомендовали Дмитрий Быков и Павел Муратов. Я думаю, что это очень важная книжка. Тогда в следующий раз о ней.
Н. ВАСИЛЕНКО: В следующий раз на ней тогда подробно остановимся. А сегодня «Книжное казино. Истории» подошло к концу.