В. ДЫМАРСКИЙ: Программа «Цена Победы» и наш постоянный эксперт, историк, Борис Хавкин, доктор исторических наук, профессор РГГУ Борис Хавкин. Борис Львович, здравствуйте!
Б. ХАВКИН: Здравствуйте, наш постоянный ведущий, Виталий Наумович, и дорогие зрители, слушатели.
В. ДЫМАРСКИЙ: Если у нас в эфире Хавкин, мы будем говорить о Третьем Рейхе. Сегодня у меня такой вопрос. Давайте в виде обзора покушения на Гитлера: сколько их было, помимо знаменитого и всем известного 20 июля. Как я понимаю, это было не единственное покушение.
Б. ХАВКИН: Да, это было не единственное, а последнее покушение 20 июля, после которого история германского антигитлеровского военного Сопротивления завершилась. Это был финал. Раз был финал, было начало и продолжение. Мы будем говорить только о военных заговорах. Начало заговора немецких военных против Гитлера восходит к 1938 году, так называемому заговора Гальдера, когда фронда среди консервативной элиты рейха стала преобразовываться в движение Сопротивления.
Черчилль в воспоминаниях отмечал, что уже в 1938 году перед нападением на Чехословакию был заговор против Гитлера, в котором участвовали «генералы Гальдер, Бек, Вицлебен, командующий берлинским гарнизоном, Томас, заведующий вооружением, Брокдорф, командующий потсдамским гарнизоном, граф Хелльдорф, стоявший во главе берлинской полиции. Главнокомандующий генерал фон Браухич был осведомлён и одобрил». Эти события и получили в истории название первого заговора, или заговора Браухича. Надо сказать, что в действиях заговорщиков была ясная цель, она была чётко сформулирована: свергнуть Гитлера и предотвратить войну. Если бы тогда этот заговор закончился удачей, то, наверное бы, и Второй мировой войны не было.
В. ДЫМАРСКИЙ: Антивоенный заговор был среди именно военных?
Б. ХАВКИН: Да, парадокс в этом и состоит, что никто так не боялся войны, как германские генералы.
В. ДЫМАРСКИЙ: Это из-за уроков Первой мировой или объективная, трезвая оценка своих сил?
Б. ХАВКИН: Это всё вместе взятое. Во-первых, конечно это исторический фон. Разгром Германии в Первую мировую войну. Все эти генералы 1938 года вышли из офицеров Первой мировой войны. Они прекрасно помнили, чем эта война закончилась и к какому унижению, поражению, разгрому Германии она привела. Но это история. Казалось бы, и Гитлер, когда пришёл к власти, сделал всё, чтобы возродить военную мощь рейха, разбудить Германию, воссоздать военную мощь, ввести воинскую повинность, сделать Германию великой военной державой, чтобы совершить реванш за поражение в Первой мировой войне. Казалось бы, генералы должны были быть в восторге от этой программы.
Действительно большая часть германского генералитета поддерживала Гитлера на этом этапе, потому что что такое для генералов война? Во-первых, это новые звания, должности, награды, почести, большие премии за победы, слава, честь, почёт. То что на войне гибнут солдаты, подразумевалось само собой, на то и война. Но дело в том, что к 1938 году, когда Гитлер чуть было не развязал войну в связи с чехословацким кризисом, буквально на волосок были эти события от войны, как и мюнхенский сговор, позволил Гитлеру отсрочить эту войну, выйти без войны в качестве победителя из этого кризиса. Военное положение Германии было отнюдь не блестящим. С кем Германия должна была воевать в случае кризиса, генералы прекрасно знали, на то они и были высокопоставленные чины генштаба, они вели свои расчёты. Воевать надо было с Чехословакией. По числу дивизий на 1938 год германская армия, тогда уже вермахт с 1935 года, примерно равна чехословацкой армии. Но по качеству вооружений вермахт сильно уступал Чехословакии. Тогда лучшая артиллерия, лучшие танки были у Чехословакии. Напомню, это и заводы Škoda, которые делали лучшую в Европе военную технику. И ещё один важный момент: Чехословакия была связан союзом с Францией. Скорее всего, Германии бы пришлось воевать сразу и с Чехословакией, и с Францией. А Франции Первую мировую войну Германия проиграла. И межвоенный период французская армия считалась лучшей в Европе.
Нетрудно просчитать, что будет, если Гитлер ввяжется в войну на два фронта: Германия эту войну проиграет с позором. Может быть, и следовало бы это сделать, чтобы свергнуть Гитлера. Такая версия среди генералов была. Было две позиции. Первая: не допустить войны и свергнуть Гитлера. Вторая позиция: проиграть войну и свергнуть Гитлера. Но проиграть быстро, с минимальными потерями, чтобы свергнуть политическое руководство и тем самым выйти из нацистской диктатуры путём минимальных затрат.
В политическом плане идея предотвращения войны связывалась с изменением политического режима и устранением Гитлера от власти. Но, оказалось, не только Гитлера, но и всего его окружения. Предполагалось установить временную военную диктатуру во главе с генералом Беком, чтобы восстановить попранную Гитлером Веймарскую конституцию и вернуться к республиканскому правлению, как это было по Веймарской конституции. С огромными предосторожностями путчисты разработали план, который должен был вступить в силу одновременно с началом операции «Грюн», которую они тоже разработали. «Грюн» — план нападения Германии на Чехословакию.
Путч Гальдера должен был состоять в том, что генералы Гёрделер и Брокдорф-Алефельд силами подчинённых им 1-й и 23-й дивизий должны были занять по условному сигналу узловые пункты Берлина. Сигналом бы был приказ об операции нападения на Чехословакию. Отряд добровольцев под командованием капитана Айнца должен был захватить рейхсканцелярию. Обезвредить Гитлера должна была группа диверсантов, спецназ из 40 человек. Начальник военной разведки адмирал Канарис предоставил этому специальному отряду оружие и взрывчатку, а также инструкторов-диверсантов, обер-лейтенантов Херцнера и Кнаака.
В отношении Гитлера высказывались разные точки зрения. Например, полковник Остер предлагал попросту пристрелить Гитлера на месте. Генерал Гальдер был сторонником организации несчастного случая с фюрером, а генерал Вицлебен хотел объявить Гитлера умалишённым. Шансы это сделать были. Мы с вами говорили в прошлый раз о диагнозе доктора Кронфельда. В итоге решено было Гитлера лишить власти, арестовать, предать суду народного трибунала, а потом, возможно, отправить в сумасшедший дом на пожизненное лечение, оно же заключение. Предполагалось также распустить нацистскую партию и все связанные с ней организации. Затем организовать выборы и вернуться к Веймарской конституции, к республиканскому правлению.
Тревожная атмосфера в Берлине осенью 1938 года, казалось бы, способствовала успеху этого заговора. И в то же время в этой атмосфере была какая-то неясность, неопределённость и огромный страх. Страх простых берлинцев перед этими событиями. И тут Гитлер 27 сентября 1938 года, чтобы поднять боевой дух и армии, и населения, приказал войскам генерала Вицлебена в полной боевой выкладке пройти по улицам Берлина. И о ужас, берлинцы спрятали по домам, они были охвачены паникой и страхом перед своей армией, марширующей по городу для погрузки в эшелоны. Берлинцы решили (и основания для этого были), что начинается война. Они не приветствовали солдата, не кричали здравиц своему фюреру, а просто попрятались. Улицы были пусты. Гитлер, который наблюдал эту встречу, в ярости кричал Геббельсу, что с таким народом войну вести нельзя. Генерал Вицлебен позже признался, что, проходя мимо канцелярии, он был готов развернуть пушки, наставить их на окна рейхсканцелярии, войти и арестовать «этого типа» — так он именовал фюрера.
28 сентября Гальдер отдал приказ о начале государственного переворота. Но в это время часть войск генерала Вицлебена уже находилась в пути, в эшелоне на пути к границе Чехословакии. В середине дня Браухич прибыл в рейхсканцелярию, чтобы выяснить положение дел на месте, прежде чем войска заговорщиков двинулись бы на правительственные здания и захватили бы центр Берлина. Но Браухич узнал в рейхсканцелярии, что Муссолини, итальянский дуче, сделал заманчивое предложение о разделе Чехословакии и что лидеры Франции и Англии выезжают, чтобы провести конференцию с Гитлером в Мюнхене. Браухичу ничего не оставалось делать, как немедленно отменить переворот. Нельзя же в самом деле арестовывать человека, который одержал бескровную победу. Гальдер был в полной растерянности: что же делать, Гитлеру во всём сопутствует успех.
Таким образом заговор 1938 года закончился ничем. Точнее он просто не начался: заговорщики так и не выступили. Англия и Франция в 1938 году не только отдали в Мюнхене Гитлеру часть Чехословакии, но и спасли его самого. Однако о подготовке свержения Гитлера никто из генералов не проговорился. Гитлер о заговоре Гальдера так и не узнал, и генералы стали искать другого случая устранения своего фюрера и верховного главнокомандующего.
Надо сказать, что такой случай представился германским генералам только в 1941 году после нападения на СССР, потому что в 1940 году была эйфория, связанная с блистательной победой над Францией, завоеванием всей Европы. Казалось бы, что Гитлеру сопутствует удача. Но в 1941 году, после нападения Германии на СССР, судьба Второй мировой войны решалась не во Франции, а на советско-германском или по-немецки на Восточном фронте. Центром антигитлеровского заговора на Восточном фронте был штаб командующего группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала Федора фон Бока. Здесь, в штабе фон Бока, служили антигитлеровски настроенные офицеры. Могу их назвать: Хеннинг фон Тресков, Рудольф-Кристоф фон Герсдорф, Карл-Ханс фон Харденберг, Фабиан фон Шлабрендорф, Аксель фон дем Бусше, братья Георг и Филипп фон Бёзелагеров и некоторые другие.
Их было немного. Почти все они были молодые аристократы, профессиональные потомственные военные, их нравственные ценности вступили в острое противоречие с военными преступлениями, которые германская армия творила, совершала на Восточном фронте. К сожалению, вермахт в этих преступлениях тоже вынужден был участвовать. А эти господа офицеры, чьи имена я назвал, были люди с совестью. Поэтому движение офицеров против Гитлера часто в Германии именуют «Восстанием совести».
Руководителем этой группы, приближённым к фон Боку офицером, был полковник генерального штаба, а с 1 июня 1944 года, генерал-майор Хеннинг фон Тресков. Он был начальником оперативного отдела штаба группы армий «Центр» и племянник фон Бока. В сентябре 1941 года, когда Тресков получил сведения о ситуации в концлагерях, о жестоком обращении с советскими военнопленными, о расправах над евреями, он вступил в контакт с берлинской группой сопротивления во главе с генерал-полковником Людвигом Беком, бывшим обер-бургомистром Лейпцига, бывшим рейхскомиссаром по ценам Фридрихом Гёрделером, который был политическим руководителем заговора, и начальником штаба тогда уже генерал-майором Хансом Остером, чьё имя уже называли в связи с заговором Гальдера.
Тресков много раз, правда, безрезультатно, пытался убедить своего дядю, генерал-фельдмаршала фон Бока заявить официальный протест против приказа о комиссарах и об особой подсудности в районе Барбаросса. Это были преступные приказы. И, конечно, офицеры из штаба Бока, да и сам фельдмаршал, это понимали. Но это были приказы Вальтера фон Браухича, командующего сухопутными силами. За этими приказами стоял Гитлер, и эти приказы надо было выполнять.
Дальше я вам процитирую слова фон Трескова: «Если нам не удастся побудить фельдмаршала Браухича предпринять пустив в ход весь свой авторитет, всё возможное, чтобы отменить эти приказы, Германия окончательно потеряет свою честь. А это будет давать о себе знать на протяжении сотен лет. Ответственность за это возложат не на одного только Гитлера, а на вас, на меня, на вашу жену, на мою, на ваших детей и на моих». Как вы понимаете, это был неофициальный разговор, беседа двух родственников, а не беседа с командующим армией.
Что удалось сделать заговорщикам во главе с фон Тресковым? Им удалось на некоторое время задержать приказы о комиссарах и об особой подсудности в районе Барбаросса в своём штабе. И эти приказы вовремя не поступили в войска. Тем не менее военные преступления в этих войсках всё равно совершались эсэсовцами, которыми была насыщена группа армий «Центр», да и вермахтом тоже.
В декабре 1941 года Тресков и его единомышленники в Берлине готовили новый военный путч.
В. ДЫМАРСКИЙ: Одна попытка, другая попытка. А самих авторов этих попыток не интернируют?
Б. ХАВКИН: Третья, четвёртая, пятая. Это, как правило, одни и те же люди. Дело в том, что внутри армии гестапо не действовало. То есть военная контрразведка осуществлялась абвером, а абвер был сам руководим заговорщиками — тем же Канарисом и Остером. Поэтому заговорщики действовали вплоть до 20 июля 1944 года. Это были одни и те же люди в основном. И никто никого не выдавал.
В. ДЫМАРСКИЙ: Удивительно, что они продолжали.
Б. ХАВКИН: Это корпоративная солидарность, офицерская честь. Здесь ситуация была особая. Потом эти люди были связаны между собой и родственными узами. И корпоративная солидарность, и родственные узы, и вековые традиции германского офицерства, и христианская этика, и просто человеческие представления о порядочности не позволяли этим людям доносить друг на друга. Тем более гестапо в армии не действовало.
В. ДЫМАРСКИЙ: Удивительно, что армия, огромный организм, и никто ни на кого не настучал ни разу.
Б. ХАВКИН: Этих людей было мало, они были связаны между собой, хорошо знали семьи друг друга, были родственниками. И была главная причина: среди старшего офицерства и генералитета было очень много тех, кто открыто ненавидел Гитлера. Хотя были и откровенные, убеждённые нацисты. И то, и другое. Этот путч 1938-го не удался.
Следующая попытка — декабрь 1941 года. Связана она с провалом германского наступления на Москву. В декабре 1941 года полковник тогда ещё Тресков и его единомышленники в Берлине, в штабе верховного командования сухопутных сил готовили новый военный путч. Для захвата и уничтожения Гитлера предполагалось использовать силы 4-й танковой группы во главе с уже знакомым нам генералом Гёлнером, который должен был играть решающую роль в заговоре Гальдера. Однако отправить танкистов Гёлнера в Берлин для участия в военном перевороте заговорщикам не удалось. 4-я танковая группа Гёлнера действовала в составе группы «Центр» под Вязьмой и понесла там огромный урон, была добита в сражении под Москвой.
7 января 1942 года Гёлнер отступил от Москвы самовольно, без приказа Гитлера, за что был сразу же Гитлером отстранён от командования, на следующий день отправлен в отставку за трусость и неисполнение приказа. Однако связи опального Гёлнера с антигитлеровским Сопротивлением только усилились. 20 июля 1944 года его арестовали за участие в заговоре. 8 августа 1944-го его повесили в Берлине в тюрьме Плётцензее. Я бы лично особо не стал симпатизировать генералу Гёлнеру, зная его приказ солдатам, отданный накануне вторжения в СССР по своему танковому корпусу. Он писал о жидобольшевиках, о недочеловеках, об освободительной миссии Германии на Востоке. Это всё как-то совмещалось у многих заговорщиков в голове с борьбой против Гитлера.
В. ДЫМАРСКИЙ: С одной стороны, борьба против Гитлера, с другой стороны, служба.
Б. ХАВКИН: Это именно то, о чём я хочу сказать. Тот же фон Тресков планировал операции группы армий «Центр» и на фронте, и в тылу против партизан.
В. ДЫМАРСКИЙ: А были ли оппозиционеры Гитлеру в военном руководстве и других подразделениях, которые работали бы против Германии?
Б. ХАВКИН: Нет, предателей не было. Английских или советских шпионов не было. И быть не могло среди старших офицеров вермахта. Исключено. Это были немецкие патриоты. И они служили своей родине так, как они это понимали. Их оппозиционность сводилась к тому, чтобы прекратить преступную войну и по возможности сохранить те завоевания, которые Германия уже получила в ходе войны. Здесь нужно смотреть на эту ситуацию диалектически: с одной стороны и с другой стороны.
После того как фон Бок был отправлен в отставку за провал блицкрига, новым командующим группы армий «Центр»…
В. ДЫМАРСКИЙ: Я хочу вернуться к первому заговору. Бек оставался?
Б. ХАВКИН: Да, на своём посту он оставался. Он попал в число заговорщиков 1944 года. Есть такая замечательная книжка немецкая «Генерал Бек: преступник или офицер». Как будто офицер не может быть преступником, а преступник — офицером. Как раз у Бека это было соединено одно с другим.
В. ДЫМАРСКИЙ: Их же так оценивать можно: то ли предатель, то ли патриот.
Б. ХАВКИН: Это были генералы и старшие офицеры, которые, внимание, Гитлеру не присягали. Они присягали или кайзеру в те времена, или те, кто помоложе, республике во времена Веймара. А Гитлеру присягали только молодые с 1935 года, когда был учреждён вермахт и всеобщая воинская повинность. Об этом они часто беседовали между собой. Они не считали, что нарушают присягу — наоборот, они считали, что Гитлер эту присягу нарушает.
В. ДЫМАРСКИЙ: А Гитлер давал присягу кайзеру?
Б. ХАВКИН: Да, в своё время. А с 1935 года была новая воинская присяга, связанная с учреждением вермахта, массовой армии. Эта присяга была очень краткой, понятной. И она сводилась к следующей формуле: «Клянусь верно служить Адольфу Гитлеру. И да поможет мне бог». Всё! Ни о родине, ни о Германии, ни об Отечестве — ни слова. Личная присяга Гитлеру на верность, что возмущало многих господ офицеров старших, которые служили Германии, а не лично военному преступнику, который, как он считали, подчинил себе вермахт и заставил его проводить преступную политику.
19 сентября 1941 года в командование группы армий «Центр» вступил генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, которого в армии называли умный Ганс. Это солдатский юмор такой. Хотя он Гюнтер фон Клюге, его многие звали Ганс Гюнтер фон Клюге: «клюге» значит умный. А почему умный Ганс? Так звали известную на всю Германию гамбургскую цирковую лошадь, которая умела считать. Ей говорили: «Ганс, сколько будет 2+1?». Лошадь била копытом три раза. И зал аплодировал. «Ганс, сколько будет от 5 отнять 1?». Ганс бил копытом четыре раза. Зал опять аплодировал. Отсюда солдатский юмор: умный Ганс — генерал-фельдмаршал фон Клюге.
Тресков имел как начальник оперативного отдела штаба постоянный личный контакт с новым командующим. И пытался вовлечь Клюге в ряды военного заговора против Гитлера. 17 ноября 1942 года Тресков в беседе со своим двоюродным братом, адъютантом генерал-фельдмаршала фон Манштейна и убеждённым нацистом Штальбергом сказал, что в генштабе «сидят подручные главного преступника — Гитлера; в группе армий есть достоверная информация, что в тылу специальные части СД и СС организовано осуществляют планомерное уничтожение мирного населения в масштабах, превосходящих любые фантазии».
В ноябре 1942 года адъютант и кузен Трескова лейтенант фон Шлабрендорф, выполняя поручение своего дяди привёз на тайную встречу с фон Клюге одного из лидеров антигитлеровской оппозиции Карла Гёрделера. Но умный Ганс был слишком хитёр, чтобы однозначно встать на сторону заговорщиков. Через неделю после разговора с Гёрделером он написал в Берлин генералу Беку, чтобы путчисты на него не рассчитывали. Однако при этом Клюге не только не выдал заговорщиков, но и фактически прикрывал подготовку Тресковым и его группы покушения на фюрера и верховного главнокомандующего. Тресков утверждал в беседах с Клюге то, о чём мы сейчас с вами говорили, что присяга Гитлеру не имеет силы. «Разве это не удивительно, что в генеральном штабе германской армии обсуждают, как лучше убить главу государства? И всё-таки это единственное решение, чтобы спасти немецкий народ и армию от величайшей катастрофы во всей её истории», — говорил Тресков командующему.
В распоряжении Клюге находился кавалеристский полк охраны штаба армий «Центр» под командованием полковника Георга Бёзелагера, который в случае приезда Гитлера в штаб группы армий «Центр» был готов совершить покушение на Гитлера. В подготовке покушения участвовало 9 офицеров: 4 из штаба группы армий «Центр» и 5 кавалеристов из полка Георга Бёзелагера. План предусматривал два варианта действий. Первый — застрелить Гитлера и сопровождающего его рейхсфюрера СС Гиммлера в офицерском казино во время званого обеда в честь фюрера и верховного главнокомандующего. И второй вариант: силами эскадрона и полка Георга Бёзелагера атаковать автомобильный кортеж Гитлера по дороге из штаба фон Клюге на аэродром. По возможности захватить Гитлера и Гиммлера живыми, приговорить их к смертной казни и немедленно расстрелять. Клюге был в курсе дел и сказал своим офицерам: «Господа, на свой страх и риск. Я вас не выдам. Только избавьте меня от покушения в моём штабе, так как здесь Гитлер мой гость».
В. ДЫМАРСКИЙ: А почему только двое? Почему не Гитлер и Геринг?
Б. ХАВКИН: Дело в том, что, по данным заговорщиков, должен был Гитлера сопровождать рейхсфюрер СС. Это был уникальный случай устранить обоих. Но в том-то и дело, что Гитлер приехал в штаб фон Клюге один, без своего верного Гиммлера. Это как раз позволило фон Клюге отыграть назад. Когда Гитлер 13 марта 1943 года на личном самолёте прилетел на оперативное совещание в штаб группы армий «Центр» в Смоленск, Клюге запретил Бёзелагеру и Трескову действовать. Он сказал: «Убить Гитлера, но не захватить Гиммлера угрожает гражданской войной. Покушение на Гитлера не приведёт к решающим последствиям, если одновременно с ним не будет устранён рейхсфюрер СС».
Но у Трескова (на то он и штабной офицер) и у его адъютанта был ещё один запасной вариант: организовать несчастный случай — сделать так, чтобы самолёт Гитлера на обратном пути по неясным причинам взорвался бы в воздухе. Это известная попытка. В Focke-Wulf Condor, на котором Гитлер вылетел из Смоленска Тресковым была подложена взрывчатка замедленного действия, замаскированная под две бутылки коньяка в коробке. Это как бы был подарок, который нужно было передать Гельмуту Штифу. Другая версия, что это карточный долг, который нужно было вернуть Гельмуту Штифу.
Так или иначе этот ящик с коньяком взялся передать в Берлин сопровождавший Гитлера его адъютант полковник Хайнц Брандт из штаба верховного командования сухопутных сил. И Брандт этот ящик поставил в багажный отдел. А в багажном отделе было холодно, от холода детонатор не сработал. И взрыв не состоялся. Самолёт благополучно прибыл в Берлин. И пришлось срочно заговорщикам следующим самолётом лететь в Берлин, чтобы забрать и обезвредить эту посылку, что и было сделано.
Кстати, полковник Брандт, не зная того, дважды спас Гитлеру жизнь. Первый случай — это покушение в марте 1943 года. И второй — 20 июля 1944 года. Именно полковник Брандт был тем офицером, который переставил портфель Шлабрендорфа за дубовую ножку стола. Когда раздался взрыв в «Волчьем логове», как раз ножка стола и спасла Гитлера. Но сам Брандт погиб от этого взрыва.
В. ДЫМАРСКИЙ: Я не верю, что Гитлер не знал, не понимал, что в военной среде могут зреть такого рода настроения. Судя по тому, что читали, слышали, между генералитетом и Гитлером всегда были какие-то трения.
Б. ХАВКИН: Но это были трения, связанные с обсуждением оперативных и тактических вопросов.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну да, но генералитет всегда считал Гитлера недостаточно подготовленным?
Б. ХАВКИН: Это тоже правильно. Но это был фюрер и верховный главнокомандующий. Поэтому присяга есть присяга. И генералы понимали, что раз приказано, нужно приказ выполнять, иначе будет уже не германская армия. Если вы думаете, что Паулюс не понимал, что он обречён в Сталинграде, вы ошибаетесь. Однако он держался там до последнего, потому что был приказ Гитлера держаться. Это были люди, которые прекрасно всё понимали.
Но вы у меня спрашиваете, понимал ли Гитлер. Я думаю, что он в силу особенностей своего характера не мог допустить того, что офицеры, а тем более генералы, им облагодетельствованные, поднимут на него руку. Он мог допустить, что они будут там шушукаться у себя в кулуарах, бурчать, но делать они ничего не будут против Гитлера, потому что иначе это не германские генералы. И потом, сколько было этих заговорщиков? Несколько десятков в лучшем случае. Это было такое меньшинство мизерное, с которым можно было бы даже не считаться, если не учесть, что эти люди занимали очень важные посты в германских вооружённых силах.
В. ДЫМАРСКИЙ: Что такое была личная охрана Гитлера?
Б. ХАВКИН: Это усиленный полк, потом дивизия, который состоял из отборных головорезов, которые не только охраняли Гитлера. Гитлера охранял один усиленный батальон. А тот же рейхштаб нёс службу в концлагерях, охранял другие объекты. Это не была армия, это были СС. А почему Гитлер пошёл на создание войск СС, знаете? Это было именно в 1938 году после заговора Гальдера, потому что Гитлер не доверял своим военным.
Всё-таки он применял какие-то меры предосторожности и приступил постепенно к формированию второй армии, партийной армии из СС, которые подчинялись не командованию вермахта, а рейхсфюреру СС Гиммлеру. Ещё у Гитлера есть такие высказывания в отношении армии. Это уже во время Второй мировой войны было сказано. Он говорил, что армия у него до сих пор крестьянская, ВМФ до сих пор кайзеровский, лишь только люфтваффе и СС национал-социалистские. Так что он понимал, что у генералов армии другое воспитание, другая армейская школа, другая система ценностей. Но это не значит, что эти генералы не были замараны в военных преступлениях. Даже те, которые участвовали в заговорах против Гитлера.
Следующая возможность заговорщикам убрать Гитлера представилась 20 марта 1943 года, когда начальник штаба группы армий «Центр» полковник барон фон Герсдорф прибыл в Берлин, чтобы от имени абвера обеспечивать и сопровождать выставку трофейного советского оружия в берлинском Цейхгаузе. 20 марта эта выставка, в день поминовения героев, должна была открыться. На открытии должен был быть Гитлер. И пояснения должен был давать полковник Герсдорф, в кармане шинели которого был взрывной механизм. Но взрывной механизм в кармане полковника был установлен на 10 минут, а Гитлер провёл на выставке всего 2 минуты, никакие пояснения он слушать не стал: просто пробежал мимо экспозиции и скрылся. Герсдорф еле успел обезвредить мину, убежал в туалет, чтобы снять взрыватель. И в последнюю секунду успел предотвратить взрыв. Ещё одна попытка покушения не удалась.
Следующая попытка поиска политическая решения ситуации, тоже довольно наивная. В конце августа 1943 года барон фон Тресков изложил бывшему германскому послу в СССР, а в то время руководителю 13-го отдела МИД Германии графу Шуленбургу план установления контактов с СССР. С помощью офицеров штаба группы армий «Центр» Шуленбурга намечалось переправить за линию фронта для ведения переговоров и заключения компромиссного мира с СССР. По мнению Трескова, это был единственный шанс избежать тотального поражения Германии. Об этом плане осенью 1943 года Тресков беседовал с одним из руководителей так называемого «штатского» сектора заговора Гёрделером. Однако Гёрделер план Трескова не одобрил. Конечно, это была авантюра чистой воды.
Следующий шаг — лето 1943 года. Тресков совместно с другими заговорщиками из штаба верховного командования сухопутных сил подполковником Штауффенбергом и майором фон Эрценом разрабатывали план свержения нацистского режима и мирных переговоров с советской стороной. Об этом свидетельствуют документы, обнаруженные 17 февраля 1945 года советской военной контрразведкой СМЕРШ на территории бывшей штаб-квартиры. При помощи перешедшего на сторону Красной армии участника заговора против Гитлера майора Иоахима Куна офицеры СМЕРШ раскопали тайник, зарытый Куном осенью 1943 года по указанию Штауффенберга. В этом тайнике была спрятана документация заговора 1943 года: календарь мероприятий по реализации плана смены главы германского государства и верховного главнокомандующего, постановление объявления в рейхе чрезвычайного положения в связи со смертью Гитлера, приказы, обращения, оперативные распоряжения, подготовленные в связи с так и не состоявшимися покушениями на Гитлера 1943 года.
В сентябре 1943 года майор Кун с группой офицеров пытался осуществить убийство Гитлера в ставке в Растенбурге. Но бомба, установленная заговорщиками, в очередной раз не сработала. И офицеры спрятали это взрывное устройство в водонапорной башне.
В. ДЫМАРСКИЙ: Что у них не работало всё время?
Б. ХАВКИН: Ну что делать, это же были кадровые офицеры, профессионалы. Как говорил граф Эйнзидель: что это были за офицеры, которые не могли устранить одного верховного главнокомандующего. Это были дилетанты.
Дело в том, что следствие по делу об этом покушении вёл некий полковник абвера по фамилии Шрайдер, который сам был связан с заговорщиками: концы буквально ушли в воду.
В сентябре 1943 года Тресков совместно со Штауффенбергом сумел приспособить план «Валькирия», а это план использования армии резерва для подавления беспорядков, вызванных восстанием иностранных рабочих в германском тылу, для целей заговора против Гитлера. Это была большая удача, потому что Гитлер подписал этот план, понимая, что этот план направлен может быть против него. Тем самым шансы заговорщиков резко выросли. Подготовка к военному путчу шла почти официально.
Следующее событие произошло 12 октября 1943 года. Фон Клюге попал в автомобильную катастрофу на шоссе. Тяжёлые травмы, был отправлен на лечение в Германию. Есть версия, что Клюге устроили эту катастрофу. Так или иначе он был устранён, снят с поста командующего группы армий «Центр». Его сменил новый командующий, генерал-фельдмаршал Буш. А Клюге то, что он участвовал в подготовке переворота, было раскрыто. Но только после провала заговора 20 июля 1944 года. Именно по этой причине 18 августа 1944 года Клюге покончил жизнь самоубийством.
После того как Клюге сменил Буш, Тресков оказался в стороне от главных событий. Но ключевая роль перешла в заговоре к Штауффенбергу, который пытался объединить в единые программы разные группы Сопротивления, осуществить связь с гражданской частью заговора и координировать планы переворота с разными группами заговорщиков, а именно: с Берлином, Парижем, со штабом группы армий «Центр» на Восточном фронте. У заговора было много разных центров, разных групп, но главные события должны были разворачиваться в Берлине.
В. ДЫМАРСКИЙ: Но это уже подготовка к покушению 20 июля?
Б. ХАВКИН: Да, это подготовка к этому последнему покушению. Но я ещё не всё сказал про покушение 1943 года. 21 ноября 1943 года была ещё одна, так называемая «шинельная», попытка покушения. Молодого капитана красавца Акселя фон дем Бусше выбрали в качестве модели для показа новой униформы, разработанной по приказу Гитлера. Перед тем как утвердить униформу, была устроена демонстрация. И во избежание неудачи, Бусше спрятал в карман шинели своей новой униформы два взрывных устройства бомбы. Однако получилось как всегда. Бомба союзников, сброшенная во время воздушного налёта на Берлин, уничтожила здание, где находились образцы новой военной одежды, и их демонстрация была отменена. Бусше вернулся на Восточный фронт, где вскоре был тяжело ранен в бою.
В. ДЫМАРСКИЙ: Спасибо вам большое за такой обзор путчей в военной среде, покушений на Гитлера. Это была программа «Цена Победы».