Высоцкий — свободный человек в несвободное время

Н. ВАСИЛЕНКО: Суббота, 21 мая, YouTube-канал «Дилетант», и это программа «Книжное казино. Истории», как всегда на своём месте. У микрофона Никита Василенко, помогает мне видеорежиссёр Александр Лукьянов. Напоминаю, что вы можете нас поддерживать, заходя в онлайн-магазин. Там вас ждёт подборка книг на абсолютно разные темы. И главное — исторической литературы там хоть отбавляй. Не забывайте просто поддержать трансляцию лайком или оставляйте комментарии — мы всё внимательно читаем. Кроме того, работает чат, где вы можете оставлять свою реакцию или задавать вопросы спикерам в эфире.

Ни дня без Высоцкого — фраза, которая стала отправной точкой нашей встречи. Она была сказана кем-то из моих коллег по случаю того, что на канале «Дилетант» или «Живой гвоздь» была произнесена очередная цитата Владимира Семёновича. В это непростое время Владимир Высоцкий кажется нашим современником. Я могу вспомнить, как Евгений Ройзман в «Личном приёме» цитировал его военную лирику или как мы, говоря о русском бунте, о пугачёвщине, вспоминали актёра и его монолог Хлопуши в Театре на Таганке в знаменитой постановке.

Владимир Высоцкий — свободный человек в несвободное время. Может быть, поэтому он до сих пор так актуален. Об этом и не только мы будем сегодня говорить с Антоном Орехом. Антон, приветствую вас в нашей студии.

А. ОРЕХЪ: Добрый день!

Н. ВАСИЛЕНКО: Антон Орехъ — один из создателей проекта «Один Высоцкий», это мультимедийный проект, который существует как аудиопрограмма, книга и мультимедийное издание. Можете найти в интернете и в любом удобном формате заказать.

Мы говорим о Высоцком чаще всего как об авторе-исполнителе, чаще всего вспоминаем его в такой роли. Но есть, например, Александр Галич, Булат Окуджава, его более старшие коллеги. И, вроде бы, их поэзия, их лирика до сих пор тоже актуальны, но почему-то Высоцкий кажется именно нашим современником. Почему?

А. ОРЕХЪ: Высоцкий действительно сказал всё и обо всём. У него не так много песен, если сравнивать его, например, с Юрием Визбором, у которого песен в два раза больше. И это вполне сопоставимо по количеству написанного, даже если считать стихи, со многими другими нашими классиками, бардами. Хотя он сам себя бардом не называл, само это слово не любил и к бардовскому течению никогда не примыкал.

Н. ВАСИЛЕНКО: Какая у него была самоидентификация?

А. ОРЕХЪ: Он хотел, чтобы его считали поэтом, мечтал, чтобы вышел хотя бы один сборник его стихов. Это произошло уже после его смерти, в 1981 году, знаменитый сборник «Нерв», тоже искромсанный, переписанный, переделанный, странным образом это всё вышло, но люди были счастливы уже потому, что Высоцкий в напечатанном виде легально есть и его можно держать в руках.

Каждый день вспоминается какая-то цитата Высоцкого — как из военных, так и не из военных песен. Когда началась специальная военная операция, сразу вспомнили «Солдаты группы «Центр». В тот день, когда «Эхо Москвы» перестало вещать уже даже в YouTube, мы всё-таки планировали, что очередной выпуск программы «Один Высоцкий» выйдет и будет посвящён как раз этой песне, как она создавалась, почему, в каких условиях. Сейчас-то эту песню вспоминают, но — как раз к разговору об актуальности — фраза «Идут по Украине солдаты группы «Центр», которая, естественно, вспоминается в первую очередь, является, понятно, совпадением того, что было написано когда-то, с какими-то актуальными событиями. Конечно, Высоцкий ничего не пророчил в этом смысле. Но там есть и другая фраза, которая не теряла актуальности ни тогда, ни сейчас и, я так подозреваю, не потеряет актуальности ещё очень долго. «Не надо думать: с нами тот, кто всё за нас решит». И эту фразу стоило вспомнить, может быть, в первую очередь. Это же не только касается современных событий, а вообще того, как люди не хотят думать, хотят, чтобы за них кто-то подумал и всё решил, сказал, куда идти и что делать, — людям так проще жить. В этом и универсальность его поэзии и песен. Такая строка могла подойти к тем временам, когда Высоцкий жил и писал, к нашему времени и, я так подозреваю, к последующим. Причём эта проблема не только нашей страны. Люди не хотят думать, им нужен кто-то, кто за них всё решит, направит и на что-нибудь их, что называется, настропалит.

Высоцкий в последнее время стал даже пугающе актуален. Был какой-то момент, когда говорили, что это было важно для людей, которые выросли в советское время. И мы даже, когда проект наш шёл, обращали, конечно, внимание на то, что в основном им интересовались люди старшего возраста. Книги наши заказывали и говорили: «Извините, у меня нет компьютера, не владею навыками работы в интернете».

Н. ВАСИЛЕНКО: Я могу подтвердить это. Когда я работал продюсером на «Эхе Москвы», очень много звонков было на наш гостевой телефон с вопросами, где скачать, где купить. Мы работали, можно сказать, справочным бюро проекта.

А. ОРЕХЪ: Да. Потом стало понятно, что это как-то вернулось, стало актуально. Не только как какой-то исторический памятник ушедшей эпохи, а вот как вполне живая история.

Н. ВАСИЛЕНКО: Наши зрители начинают вспоминать любимые строчки из разных песен Владимира Семёновича. Кто-то делает определённые переделки, назовём это так. Удивительно, что самая первая связана с проектом, который был во многом детским — «Алиса в Стране чудес»:

Добро и зло в Стране Чудес, как и везде, встречаются,
Но только здесь они живут на разных берегах,
Здесь по дорогам разным истории скитаются,
И бегают фантазии на тоненьких ногах.

А. ОРЕХЪ: Даже с выходом такой детской пластинки тоже возникали, из-за таких вот как раз строчек, у Высоцкого и всей группы проблемы. Например, в отличие от того же Галича, который говорил в лоб, то есть Александр Аркадьевич пел, безусловно, мощные произведения, но это было немножко, что называется, в лоб, плакатное, однозначное, во многих строках не допускающее иных толкований. То есть человек просто говорит напрямую. У Высоцкого это было не то чтобы в завуалированной форме, но часто в такой лирической. Хотя оба они классики, оба актуальны. Я вообще всегда был против их сравнения. Зачем, собственно, сужать и выбирать что-то одно?

Н. ВАСИЛЕНКО: Для моего поколения Галич и Окуджава — это что-то из той эпохи, которая осталась в учебниках. А Высоцкий всё равно кажется нашим современником, который буквально где-то в соседних кварталах обитает.

А. ОРЕХЪ: С моей точки зрения, у Высоцкого, по сравнению с тем же Окуджавой, был шире диапазон тем. К тому же, Булат Шалвович был лириком. Как мама моя покойная говорила, хотя именно благодаря ей я начал слушать Высоцкого, что она с возрастом стала больше в сторону Окуджавы именно в силу лиризма, певучести, не знаю, как это сформулировать. Один мой знакомый сказал, что Высоцкий — это сердце, а Окуджава — душа. Это разного рода поэзия, ритм. Окуджаву, конечно, больше любили интеллигенты, люди образованные. А Высоцкий находил своих слушателей вообще везде. Есть документальные кадры начала 1980-х, снимали в тюрьме. Очень интересно, как зеки с жаром, с интересом рассуждали, что они в песнях Высоцкого услышали. Об одних и тех же песнях рассуждают заключённые и инженеры, техническая интеллигенция того времени. В одной и той же песне, даже строке, разные люди могут найти для себя свой смысл, свой интерес.

Н. ВАСИЛЕНКО: Я нашим зрителям обещал поговорить о том, как начинался проект «Один Высоцкий». Как появилась идея? С какими сложностями приходилось сталкиваться на раннем этапе?

А. ОРЕХЪ: Идея, как я понимаю, зрела в разных головах. Например, я люблю Высоцкого с раннего детства, просто всю мою жизнь. Со мной, тогда мы ещё в одном кабинете сидели с Владимиром Алексеевичем Кара-Мурзой, покойным, увы, уже. И он был фанатом Высоцкого, он и сам пел — у него было две песни любимых. Вообще петь Высоцкого надо иметь мужество: кто-то начинает подражать и хрипеть, что ужасно. Кто-то пытается найти своё прочтение. И Владимир Кара-Мурза брал гитару и пел, он же каждый год дарил мне большие настенные календари, которые делали ребята из творческого объединения «Ракурс», он про них рассказывал, как они в архивах ищут плёнки, фотографии, снимают фильмы. В общем, как-то это зрело-зрело, и всё совпало. Он нас свёл с ребятами, мы нашли общий язык, у меня как раз появился ночной эфир с пятницы на субботу, была возможность, просто время делать отдельную специальный программу. Вот так всё и совпало.

Начинали мы с маленького, с 15 минут. У нас было 200 глав. А потом уже начался отдельный цикл «История одной песни». И уже последние главы у нас разрослись минут до 50. Чуть не ушли в высоцковедение, чего не хотелось бы, потому что мы не задумывали этот проект как глубокое литературное поэтическое исследование. Этому уже посвящены сотни книг, монографий. У нас была задача популяризировать творчество Высоцкого, хотя, казалось бы, его знают все. Я всегда вспоминаю эти вопросы: маршал Жуков, космонавт Гагарин и актёр, поэт и музыкант Владимир Высоцкий. Самые популярные люди. При этом знают мало. Более продвинутые нас сейчас завалят цитатами, но в основном знают несколько песен: песня о друге, песня про утреннюю гимнастику, несколько военных песен. А нам хотелось рассказать о человеке, как он жил, как он писал, с какими трудностями сталкивался, но по возможности не касаясь тех тем, с которыми в какой-то момент начало ассоциироваться имя Высоцкого: сколько у него было женщин, принимал ли он наркотики, уходил ли в запои, как он ездил на чуть ли не единственном на всю Москву «Мерседесе», а второй такой якобы был у Брежнева, что, конечно, была полная ерунда. Но в том числе, кстати, мы и этих тем касались, чтобы развеять мифы. Когда к нам приходил Михаил Горбачёв, известный наш и коллега по «Эху», и гонщик, и автомобильный журналист, и он очень интересно об этом рассказывал, что этих «Мерседесов» по Москве ездили сотни, и как посольства сдавали иномарки, продавали их через секцию ГУМа. Это был отдельный мир, о котором сейчас уже забыли. Почему говорят, что Высоцкий — это энциклопедия советской жизни по аналогии с Пушкиным — энциклопедией русской жизни. Какие-то вещи, актуальные для того времени, по песням Высоцкого мы узнаём. Как это было. А какие-то песни, действительно, вечные, которые можно слушать. И нас уже не будет, а эти песни Высоцкого будут жить.

Н. ВАСИЛЕНКО: Много зрителей в чате пишут благодарности за ночные эфиры. Пишут, что вспоминают о том, как пытались прозвониться, как пытались вытянуть 2020−2021 год благодаря эфирам, которые спасали от самоизоляции во время пандемии.

А. ОРЕХЪ: И мы тоже. Я писал реплики удалённо, а на ночной эфир приезжал живьём. И было видно, что редакция жива, что слушатели наши живы-здоровы. То есть как-то мы это тоже пережили.

Н. ВАСИЛЕНКО: Вы упомянули, что аудитория в массе своей была знакома только с популярными песнями, которые, возможно, появлялись в кинематографе, например, «Иван Васильевич меняет профессию».

Поэтому хочется провести параллели и с нынешними временами, когда цензура как никогда вновь на коне. В случае с Высоцким цензура, можно сказать, архивировала для нас всё самое лучшее или она создала большие препятствия для распространения его творчества?

А. ОРЕХЪ: Если брать советскую эпоху, то многое у нас делалось вопреки. И когда говорят, а вот если бы нашим художникам, кинематографистам, писателям цензура не мешала и они бы могли снимать фильмы, петь песни, которые они хотели, было бы лучше или хуже? У нас же художник должен быть голодным, босым, холодным, непризнанным, гонимым, тогда он из себя что-то достаёт и назло обстоятельствам, жизненным трудностям начинает всё это доносить до людей. Сладок же запретный плод. При жизни Высоцкого выходили миньоны с военными песнями, а ни одной большой пластинки не вышло. Причём выходили на Западе, во Франции, в Канаде записывался диск у него, в Болгарии он записал, но это вышло уже после его смерти. Был ещё правда диск, но сделанный на экспорт, поэтому можно было купить в магазине «Берёзка» и в валютном магазине «Альбатрос», которые были в советских портах. А так в магазине человек не мог этого купить. Это прикосновение к чему-то запретному, переписанному 10 раз на плёнках, еле слышному, хрипящему. Он же сам записывал это, не в студиях, а где-то у друзей, в компаниях очень часто это бывало. Где-то вообще сохранилось только одно исполнение песни. Когда мы программу делаем, нам хотелось бы, чтобы прозвучали все песни, которые он спел так или иначе. Однако понимаем, что оно исполнение сохранилось в ужасном совершенно качестве, но вот тоже как документ эпохи, его творчества.

Н. ВАСИЛЕНКО: Как вы поступали в таких случаях? Вы бросали клич слушателям «отправляйтесь на поиски, пожалуйста, присылайте артефакты»?

А. ОРЕХЪ: У друзей моих, с которыми мы делали программу, был самый полный, насколько это возможно, архив записей. Иногда люди присылают: «Антон, у вас есть такая плёнка? Может, вы не слышали». «Нет, ребят, мы слышали». То есть такого, что слушатели нашли, прислали, не было. Была история с фотографией. Действительно, можно найти ещё какие-то съёмки, которых мы не знали до сих пор. Например, первый том нашей книги украсила фотография, которую мне прислал человек. Этот снимок я никогда не видел, мы посоветовались с друзьями, они тоже его не видели. Мы установили, когда это могло быть снято — на фото Высоцкий в майке Lacoste, купленной, видимо, где-то за рубежом. Человек нам просто подарил фотографию из архива своего отца.

Иногда можно найти ещё какие-то плёнки. Где-то года 1,5 назад люди, которые исследуют творчество Высоцкого, нашли у Бортника, актёра, друга Высоцкого, коллеги по Театру на Таганке, нашли у него дома в коробе таком, который был накрыт ящиком с яблоками, бобину, на которой была известная песня «Райские яблоки». Она была в том исполнении, в том варианте, который никто раньше не слышал. Любители, фанаты, они, конечно, это всё оценят. То есть какие-то такие открытия могут быть ещё.

Очень публика ждёт, надеется, что где-то сохранилась полная съёмка «Гамлета». Ну, это главное. То есть главная кинороль Высоцкого — Жеглов (в фильме «Место встречи изменить нельзя» — прим. ред.), а главная театральная роль — это Гамлет. И сохранилось буквально несколько эпизодов, снятых где-то на репетициях, в основном за границей, кстати. Ранние записи, когда снимали на репетициях в Театре на Таганке ещё до премьеры. А реально играющего на сцене, там всего 100 секунд. В Польше, это были последние гастроли, в которых Высоцкий участвовал с Театром на Таганке, в мае 1980 года, незадолго до смерти. Говорят, что где-то в Тбилиси снимали, когда они там были. И есть якобы полная видеоверсия. Но есть это или нет — неизвестно.

Найти сейчас неизвестную новую песню, которую никогда не слышали, уже сейчас невозможно. Даже просто по причине того, что это было на плёнках, а плёнка имеет физический срок жизни. Бобины рассыпаются. Высоцкого нет уже 42 года. Если это хранится где-то не в архивных условиях, с соблюдением всех необходимых норм, то скорее всего, эти плёнки просто пропали.

Н. ВАСИЛЕНКО: Подытоживая, можем ли мы сказать, что в творчестве и биографии Высоцкого ещё остались белые пятна?

А. ОРЕХЪ: Конечно. Мы когда брались за этот проект, нам пришлось разбираться в этом, искать, находить. Во втором томе в одной из глав нам пришлось дать сноску, потому что уже не могли переверстать, уже всё было в типографии. Была его поездка известная в Мексику, он выступал на мексиканском телевидении, но мы никак не могли понять, как он там оказался, на мексиканском телевидении, что он там делал, кто его туда пригласил. Нам прислал человек ссылку на YouTube, и там была старая запись «Международной панорамы» 1990 года, видео, у которого было то ли 20, то ли 30 просмотров, то есть оно где-то в архивах YouTube было. А мы посмотрели, и всё открылось. И вдруг всё встало на свои места.

Открытия какие-то могут быть, безусловно. Но если бы не было цензуры — мы же о цензуре говорим, — если бы выпускались диски и сборники, неизвестно, лучше было бы. Как это, жирок нарастил, получил гонорары, звание Народного артиста, что-нибудь ещё, может быть, дачу в Борвихе. И уже всё, творчества нет, а так вот, концерты где-нибудь на День милиции, как тогда был самый главный концерт в День милиции. Что-нибудь такое могло быть вполне. Так что, возможно, цензура в этом смысле помогла.

Н. ВАСИЛЕНКО: Мы уже упомянули заграницу в самом позитивном ключе, потому что она во многом помогала сохранять творчество Владимира Семёновича. Какие мы знаем примеры студийных записей, которые в какой-то степени стали премьерными для нашей аудитории?

А. ОРЕХЪ: Диски, которые записывались в Канаде и во Франции — «Прерванный полёт», «Натянутый канат», — они в какой-то мере сюда доходили. То есть там это выходило в виде нормальных записей, и ещё при его жизни они в Советский Союз приходили, да и в первые годы после его смерти. Вообще, Высоцкий собирался выпускать на «Мелодии» альбом, об этом у нас тоже была отдельная программа. И уже была сделана запись с оркестром, должен был быть двойной альбом с Мариной Влади, то есть на одной из сторон этих пластинок. Марина должна была петь песни Высоцкого. Всё уже было записано. И этот материал пролежал почти 15 лет после этого. Была очень смешная история, когда они с Мариной, по-моему, раза три были в Министерстве культуры, там все удивлялись, неужели до сих пор не вышел альбом. Человек брал трубку, звонил министру культуры Демичеву. Тот тоже удивлялся, почему до сих пор ничего нет. Но прямого указания «выпускаем», бумажки, не было. Продолжалась чиновничья игра, но ничего не происходило. Поэтому песни, которые были записаны на «Мелодии», вышли, когда Высоцкого уже легализовали во время перестройки. А записанные во Франции вещи доходили сюда.

Михаил Шемякин, друг, скульптор, специально каким-то азам звукорежиссуры выучился, сделал хорошую студию. Когда приезжал Высоцкий в Париж, он записал несколько десятков песен. Это было хотя бы в приемлемом студийном качестве, это потом отдельно выходило коллекцией Шемякина. До нас это тоже в каком-то виде сюда доходило. Хотя и был железный занавес, но в нём всегда были какие-то щёлочки. В виде переписанных катушек это сюда привозили. Это, конечно, имело значение для нашей публики — услышать Высоцкого не шипящего и хрипящего, а в качестве.

Н. ВАСИЛЕНКО: Но что это был за дуализм мышления? С одной стороны, большие региональные чиновники приходили на его концерты, каждый наверняка имел дома бобину. С другой стороны, не давали полёта фантазии и творчеству. При этом он не был прямолинейным, как Галич, у которого к любой строчке можно было легко притянуть антисоветчину.

А. ОРЕХЪ: Дуализм, двоемыслие — это вообще характерная черта для советского, да и не только для советского, вещь. Люди могли говорить на кухне одно под Высоцкого, или под Галина, или под Окуджаву, хотя Окуджава, конечно, имел официальное признание и писал для фильмов много музыки

Н. ВАСИЛЕНКО: У Окуджавы был ещё статус ветерана Великой Отечественной войны.

А. ОРЕХЪ: Он был фронтовиком, и это, конечно, имело значение. Но, с другой стороны, была официальная некая точка зрения. Хотя опять же нигде не было чёрным по белому записано, что Высоцкий — запрещённый артист. Было мнение, что он нежелательный. Очень много было историй, связанных с музыкой, с песнями для фильмов, когда говорили: «Ну вот как вот? Что, мы на этих песнях будем юношество воспитывать что ли?». Вымарывалось это цензурой. У него же и манера исполнения была не советских артистов. Она казалась странной, опасной. Что он хрипит? Что он рычит? Что он хочет этим сказать? Это тоже многих смущало, многие эту вещь не принимали.

Началось всё со статьи «О чём поёт Высоцкий» в 1968 году. Это было как раз на фоне событий в Чехословакии. Тогда в условные чёрные списки попал не только Высоцкий, а начиная с Валерия Ободзинского, который пел замечательные лирические любовные песни.

Н. ВАСИЛЕНКО: И сегодня чёрные списки, опять же, с людьми абсолютно разного диапазона.

А. ОРЕХЪ: Это может не быть официальным списком, но люди понимают, что такого человека привлекать нежелательно, чтобы не было проблем. Найдите кого-нибудь другого. Что у нас мало композиторов или певцов? Такая была эпоха, которая вдруг стала актуальна в наше время, и Высоцкий, соответственно.

Н. ВАСИЛЕНКО: Вернусь к началу программы и скажу, что «ни дня без Высоцкого» — это фраза, которая стала отправной точкой для нашей встречи. И один день, который действительно не мог обойтись без него, — 9 Мая. В этом году статус праздника весьма сомнительный. Это был действительно день со слезами на глазах, как пелось в одной известной песни. Но строчки из Высоцкого звучали абсолютно везде. Была, например, такая ситуация 9 мая в Санкт-Петербурге: женщина поставила колонку у себя на балконе и включила песню «Солдаты группы «Центр». И её балкон штурмовал полицейский.

А. ОРЕХЪ: С одной стороны, комично это выглядело, с другой, — абсурдно.

Н. ВАСИЛЕНКО: Об этом мы ещё спустя время, мне кажется, будем вспоминать не раз. И опять же, был эфир с Ройзманом, который вспоминал военную лирику Высоцкого. А мы все знаем, что Владимир Семёнович родился в 1938 году. Соответственно, войну он мог застать только как ребёнок, маленький, без конкретных воспоминаний. Понятно, что сюжеты своих песен он мог брать из общения с фронтовиками.

А. ОРЕХЪ: У него отец воевал. На него очень большое влияние оказал его дядя Алексей. Дядя же был одним из первых, кто понял, что у племянника есть талант, и он стал записывать его на плёнку. И разговоры с фронтовиками в том числе. После войны Высоцкий с отцом и мачехой были в Германи, где как раз стоял наш контингент в советской зоне оккупации. Они жили в Германии первые послевоенные годы. Собирались фронтовики, офицеры, тогда они были молодые люди. Он слушал их рассказы. Вообще с людьми, которые прошли войну, он общался довольно часто. Потом, конечно, для нас это песни, написанные 50−60 лет назад. А он писал в начале-середине 1960-х, в 1970-е. После войны прошло 15, 20, ну, 25 лет. Вычтем из нашего 2022 года теперь 15−20 лет. Получается 2007-й. И вот о каком-то событии, которое произошло в 2007 году, мы пишем песню. Оно живое абсолютно, живы люди, которые это помнят, которые через это прошли, которые могут это рассказать. Поэтому в тот момент это была ещё актуальная, живая для всех история, пережитая огромная трагедия для всей страны. И, конечно, в военных песнях Высоцкого никакой бравады, безусловно, нет.

Н. ВАСИЛЕНКО: Мы можем взять случайный сборник. Владимир Высоцкий «Сыновья уходят в бой». Издание 1986 года. Архивные записи 1960−1970-х.

А. ОРЕХЪ: Да, эти в том числе. Был такой фильм Виктора Турова, белорусского режиссёра. Они снимали трилогию, для этих фильмов писал песни как раз Высоцкий. В том числе, знаменитая «На братских могилах не ставят крестов», с которой он часто начинал свои концерты.

Конечно, в его песнях не было представления о войне как о карнавале, о какой-то увеселительной прогулке. То, что у нас сейчас нечто такое лёгкое, развлекательное. То есть у нас 9 Мая превратилось в фанфары, салюты, в пилотки, пиво и так далее. Думаю, что во многом из-за такого отношения к войне, как к чему-то, что можно повторить, мы и получили то, что получили.

Н. ВАСИЛЕНКО: Опять же обращаемся к названиям песен. «Песня о конце войны», «О погибшем друге», «Братские могилы», «Давно смолкли залпы орудий». Если дальше идти, читать строчки, там явный антивоенный призыв.

А. ОРЕХЪ: Любая песня Высоцкого о войне — это трагедия, причём чаще всего трагедия конкретного человека. Он же вообще писал от первого лица. Он говорил, что ему интересен человек в экстремальной, крайней ситуации, чем, конечно, является война. Это всегда переживания человека. Потери друзей, однополчан. И как человеческий характер, проходя через войну, меняется, что в человеке ломается в этот момент. Поэтому я всегда говорил, что лучше, чем Высоцкий, полнее, масштабнее о войне не спел никто. Это была одна из важнейших тем его творчества. Десятки песен он об этом спел. Из этого можно было бы не одну пластинку собрать, а несколько.

Н. ВАСИЛЕНКО: Почему люди, воспитанные на антивоенных песнях Окуджавы, Галича, те, кто были в пионерах и давали клятву борьбы за мир, что с ними произошло?

А. ОРЕХЪ: Иногда бывает, что люди слушают, но не слышат. Поскольку творчество Высоцкого сложное, как у любого гениального человека, оно глубокое, там масса слоёв. Кто-то, действительно, слышит только первый слой, поверхностный, какую-то строку понимает буквально и потом с ней, как с плакатом, как со знаменем. Как и с фильмом «Брат-2»: сила в правде. А фильм-то не совсем об этом. Но выхватывается этот образ, Данила Багров становится героем, и переворачивается смысл.

Н. ВАСИЛЕНКО: А для американцев цитата «сила — в правде» — это цитата президента Линкольна.

А. ОРЕХЪ: Ну да, для американцев — одно, для нас — другое. Действительно, бывает, что из художественного произведения выхватывается что-то одно, переворачивается смысл, и получается такая вот вещь. Тут нужен психолог, а в отдельных случаях и психиатр, который поймёт, почему люди, вроде бы, сморят на одно и то же, а понимают совершенно разное. То, что явно было о добре, начинает служить злу.

Н. ВАСИЛЕНКО: Наш чат постепенно превращается в прямую линию проекта «Один Высоцкий». Например, Евгений из Ташкента спрашивает, когда можно ожидать доставку.

А. ОРЕХЪ: На Планету.ру мы всё из типографии привезли, мне уже в телеграмме писали люди, присылали фотографии, как они держат в руках книгу нашу. Просто вы поймите, что там 5 тонн — общий вес тиража. Мы даже в несколько этапов это завозили туда. И рассылка, соответственно, идёт не в одну секунду, не так, что в один день все 5 тонн литературы Планета.ру взяла и отправила. Это происходит постепенно. К тому же, у них ещё масса других проектов, других обязательств, которые они должны выполнять, поэтому мы только надеемся, что это будет всё в достаточно быстрые сроки. Хорошо, что это вообще вышло. Мы успели всё заранее купить, заплатить, заказать. И в тот момент, когда везде всё стало рушиться, у нас в феврале всё начало печататься, выходить. В этом смысле мы были в хорошей противофазе всей окружающей ситуации. Так что ждите. Я думаю, что могут быть некие трудности с посылками за рубеж, но всё же с Ташкентом прямое сообщение есть, так что дойдёт.

Н. ВАСИЛЕНКО: Есть ещё интересное утверждение, которое можно обсудить. Что Цой, Башлачёв, весь ленинградский рок на Высоцком вырос. Но это, мне кажется, спорное утверждение.

А. ОРЕХЪ: Я думаю, что это всё-таки преувеличение. Иногда хочется под известный ответ подогнать решение. Наверное, кто-то волей-неволей на каких-то отдельных песнях или образах Высоцкого своё творчество тоже построил. Башлачёв ближе, конечно, по настроению к Высоцкому в отдельных каких-то своих вещах. Но я не думаю, что все они вышли, как из «Шинели» Гоголя вышла наша литература.

Русский рок развивался немного параллельно. Пересечения рок-музыкантов с Высоцким, примеров общения, дружбы, я, честно говоря, не знаю. Высоцкий слушал, то есть он знал, что есть рок-музыка, и, бывая на Западе, по-моему, он даже ходил на концерты. Но прямого влияния на его творчество, мне кажется, это тоже не оказало. То есть он просто знал, что есть такие вещи. Даже тех же The Beatles. На каком-то концерте в Ярославле его спросили, он ответил, что знает их, хорошие песни они пишут, поют, конечно, говорит, знаю таких артистов.

Н. ВАСИЛЕНКО: Пользователи спрашивают о мифах. Какие песни ошибочно приписывались Высоцкому?

А. ОРЕХЪ: Начиная даже с той самой статьи «О чём поёт Высоцкий», его обвиняли во всём подряд, в том числе цитируя песни, которых он не писал. Я сейчас уже не буду погружаться. И он сам вспоминал, что где-то в одном из южных городов подошёл, там продавались спетые его песни и не его песни, всё это продавалось под брендом Жорж Окуджава. Поскольку опять же, качество плёнок было низкое, главное — кто-то хрипит там. Опять же, официально сборников, пластинок нет, социальных сетей нет. И мифы, слухи плодились и множились, как и его песни.

Да, какие-то вещи приписывались ему. Сейчас уже с этим разобрались. Нет сомнений, что это написал Высоцкий, а не кто-то другой. Из того, что спето. Со стихами есть такие истории. В том числе, сейчас точно цитировать не буду, но есть известное стихотворение, где упоминается Будапешт, Прага, что вводили туда войска, но это как-то нас не тронуло, чего-то мы недопоняли в этом смысле. Но это очень, так сказать, вольный перевод. Очень часто это стихотворение даже в памятные дни поэта цитируют. Если вам попадётся это стихотворение, знайте, что Высоцкий не имеет к нему никакого отношения. Я не могу рассказать, но известно, кто его написал и почему его приписывают Высоцкому. Но поскольку действующие лица живы до сих пор, не хочется уже задним числом разоблачать. Люди хорошие, но немножко перестарались. Им хотелось, чтобы их поэзия ассоциировалась с именем Высоцкого.

Н. ВАСИЛЕНКО: Третьему тому быть?

А. ОРЕХЪ: Ну, Никита, это зависит уже не от нас. Пока существовала станция «Эхо Москвы», наш жизненный план был расписан на годы вперёд. У нас вышло 25 программ «История одной песни», две записаны, но так и не вышли — остались в наших закромах. И, конечно, мы понимали, что ещё и на третий том мы материала наберём, может быть, и на больше. То есть план поработать ещё был. У меня был план сделать что-то монументальное или какую-то яркую точку поставить в честь 85-летия Высоцкого. Он прожил 42,5 года ровно. А 85 — это 42,5 плюс 42,5. Такой символический момент в этом был. Но сейчас всё находится в неопределённости.

Н. ВАСИЛЕНКО: Будем верить в лучшее! Тем временем к нам присоединяется Николай Александров с рубрикой «Книжечки».

Н. АЛЕКСАНДРОВ: Добрый день! На прошедшей неделе состоялся форум свободной культуры в Тель-Авиве СЛОВОНОВО. Само по себе это событие, на мой взгляд, значимо, показательно, символично.

Практически в это же время проходил Собор философов в Донецке. Там было довольно много нового, а иногда и старого философского народа с господином Дугиным во главе. Например, петербургский философ Александр Секацкий участвовал. Собор проходил под знаком изменений имён. Я бы не стал к нему относиться с привычным пренебрежением. С моей точки зрения, он заслуживает не просто внимания, а явного волевого отпора. Может быть, это станет темой отдельной программы, потому как этого противостояния изменению имён пока не было. Обратите внимание. Ссылки существуют, в интернете всё это легко найти. За этим чувствуется сила, которая сегодня, к сожалению, доминирует.

Что касается форума СЛОВОНОВО, то он был организован Леонидом Невзлиным и Маратом Гельманом. Ранее это мероприятие проходило в Черногории. Гельман собирает очень разных людей. В этот раз, действительно, было такое ощущение нового Вавилона, причём хрупкого. Разумеется, это форум свободной культуры, который не мог отстраниться от контекста актуального. Гельман собрал не просто разных деятелей культуры, а в том числе и тех, кто практически друг с другом не пересекался, которые существовали в разных стратах. Если раньше это было ощущение достаточно дисперсного мира, то тут вдруг неожиданно всё соединилось. Среди участников, например, были Борис Гребенщиков, Псой Короленко, Леонид Парфёнов представил фильм «Русские грузины — 2», Ирина Прохорова говорила о литературе и книжной культуре, Лев Рубинштейн, Игорь Иртеньев, Андрей Орлов «Орлуша», Михаил Шишкин, который также участвовал в круглых столах и дискуссиях, Андрей Бильжо, который открывал выставку своих последних рисунков, а рядом с ним — Михаил Гробман, можно сказать, великий художник, коллекционер, который давно живёт в Израиле.

Всё это вместе сосуществует: с одной стороны, литература, музыка, живопись, с другой стороны, — презентация целого ряда книг, которые только что вышли. Одну из них, которая вышла к форуму, я хотел бы представить. Её сделала Ирина Головинская, это небольшая антология «Понятые и свидетели. Хроники военного времени». Сюда вошли стихотворения известных поэтов: Юлий Гуголев; Алексей Цветков, который, к сожалению, скончался накануне форума, он должен был в нём принимать участие; Линор Горалик, Дмитрий Веденяпин. Целый ряд очень хорошо известных поэтов. Это стихи, написанные в самое последнее время. Разумеется, они окрашены тем настроением, которое присутствует здесь. Я прочту одно короткое стихотворение Юлия Гуголева:

Давай условимся:
Пока не говори мне про разлуку,
Пока во сне моя рука
Твою нашаривает руку
На не остывшей простыне,
Пока немотствуя от лени,
Слепые наплывают тени
По потолку и по стене.
Как будто нам со всех сторон
Ещё не слышен звон кандальный.
И свет такой, как бы вокзальный,
Как будто тронулся вагон.

Это одно из стихотворений, которое вошло в это книгу. Оно звучит совершенно удивительно в эти дни.

На форуме присутствовал и Демьян Кудрявцев. Буквально вчера вышла из типографии его книжка «Русский как иностранный», выпущенная «Культурной инициативой». Туда вошли избранные стихотворения Демьяна Кудрявцева. Я обращаю внимание всех любителей поэзии и творчества поэта на это издание.

Н. ВАСИЛЕНКО: Николай, спасибо! На этом мы прощаемся. После нас будет Ольга Журавлёва в программе «Одна», затем «Дифирамб» с Ксенией Лариной и Дмитрием Врубелем. До новых встреч!