Люди со знаменитым именем редко рождаются в местах с говорящими названиями. Нестор Иванович Махно родился в Гуляйполе, селе Екатеринославской губернии (нынешняя Запорожская область), в 1888 году. Мать, желая, чтобы сын попал на военную службу позже, записала в церковно-приходской книге год рождения — 1889-й. На службу Нестор не попал, зато материнская хитрость спасёт его от петли.
Против школы и царя
Край, где родился Махно, был настоящим диким югом. За 100 лет до этого здесь расстилалась степь, по которой бродили дикие кони и остатки кочевых орд. Столетие спустя население Екатеринославской губернии вдвое превышало население большинства старинных северных губерний. В этих казачье-разбойничьих степях право сильного было важнее любого другого права.
С ранних лет Нестор отличался двумя качествами: обострённым чувством собственного достоинства и притуплённым чувством ответственности за свои поступки. В школе в родном селе он подрался, был наказан и заявил, что больше в неё не пойдёт. Мать отослала его учиться в соседнее село, где был учителем двоюродный брат Нестора. Скоро инцидент произошёл и там. Махно пишет, что однажды «особенно расшумелся» и брат выгнал его с урока. Шалун пошёл к нему домой, залез в буфет, взял мешок с черносливом и незаметно для себя съел всё. Получил пощёчину от брата, после чего отказался учиться и в этой школе.
После двух классов Махно стал батраком. Тогда же определилось его отношение к социальному мироустройству. «Я начал испытывать гнев, злобу и даже ненависть по отношению к хозяину, и в особенности к его детям: молодым бездельникам, которые часто проходили мимо меня, свежие и бодрые, пресыщенные, хорошо одетые, надушившиеся, в то время как я, грязный, в лохмотьях, босоногий, вонявший навозом, менял подстилку телятам». Тогда же он получил совет старшего конюха по разрешению социальных конфликтов: «Если, мой маленький Нестор, кто-либо из хозяев попробует тебя ударить, хватай вилы и проткни его».
Махно самокритично вспоминает, что часто менял работу, даже если не ссорился с хозяевами. Он ушёл из литейной мастерской, из красильной мастерской, от торговца вином, а если нанимался батрачить, то на недолгий срок.
Началась первая революция, и Махно стал бороться с властью. Сперва раздавал социал-демократические листовки, но почти сразу разочаровался в эсдеках, примкнул к группе крестьян анархо-коммунистов и приступил к революционной практике. О деталях вспоминает скупо. Например, в сентябре 1906 года его арестовали за экспроприации и покушение на жандарма, но власти не смогли доказать вину и отпустили Махно.
На подготовку Столыпинской земельной реформы соратники Махно ответили созданием группы «Чёрный террор». Она поджигала помещичьи усадьбы и посевы, нападала на стражу, убивала агентов охранки, внедрённых в группу. Этот террор граничил с бытовой уголовщиной, но всё же границу не переходил: воспоминания Махно об этих событиях полны революционных штампов, но лишены блатного жаргона.
Махно долго оставался на свободе, не только из-за личных конспираторских талантов, но и цивилизованности законодательства. Например, Махно дал револьвер товарищу, чтобы тот убил обидевшего его жандарма, а товарищ встретил на улице бывшую невесту, застрелил её и ранил себя. Махно пытался помочь незадачливому самоубийце, был арестован, но доказал алиби в недавнем нападении на стражу с использованием этого револьвера и вышел на свободу.
Армия Гуляйполя
В августе 1908 года суду хватило доказательств, чтобы приговорить Махно к смертной казни за убийство чиновника. Так как в Российской империи совершеннолетие наступало с 21 года, виселицу заменили бессрочной каторгой. Отбывал он её в Бутырской тюрьме. Условия заключения были жёсткие: за протесты — побои и карцер, за нападения на охрану — смертная казнь. Однако тюремный режим не мешал Махно учиться у более подготовленных анархистов, таких как Пётр Аршинов.
Февральская революция освободила всех политзаключённых. В марте 1917 года Махно уехал из Москвы в Гуляйполе.
Против помещиков и Рады
В 1917 году на Украине, в отличие от России, было не двоевластие, а троевластие — к Временному правительству и Советам добавилась киевская Центральная рада, взявшая курс на независимость. Нестор Махно обвинял в контрреволюционности все 3 власти одновременно. Он создал группу «Чёрная гвардия» и начал социалистические преобразования: заставил фабрикантов резко поднять зарплату, запретил помещикам требовать арендную плату и разоружил их.
Требования Махно к своим адептам были образны и энергичны: «разбиться на группы в десять-пятнадцать человек, облететь весь Гуляйпольский район помещичьих имений, кулацких хуторов и немецких богатых колоний и отобрать все винтовки, централки, дробовые ружья, да из холодного — шашки. Ни пальцем, ни словом не оскорблять самой буржуазии». За 2 месяца до Декрета о земле в окрестностях Гуляйполя начался раздел поместий. Тем временем троевластие сменилось двоевластием: в Петрограде победили большевики, а в Киеве — Рада. Гуляйпольский совет по инициативе Махно принял резолюцию: «Смерть Центральной раде». Практической её частью были избиения на митингах ораторов из Киева. К большевикам Махно пока только присматривался. Ему не нравилось, что они арестовывают анархистов.
Но скоро появилась новая, всесокрушающая сила. Германская империя по соглашению с Центральной радой начала оккупацию Украины. Официальная Москва этому никак не препятствовала. Сопротивлялись местные большевики, левые эсеры и анархисты. Германская армия двигалась как уличная мусорная машина, которая не сортирует грязь, а просто её сметает.
Махно в эшелоне с анархистами покинул Украину. В Таганроге анархистов разоружили, и Махно уже в одиночку доехал до Москвы. Там ему удалось пообщаться с Лениным, Яковом Свердловым и живой легендой анархизма — Петром Кропоткиным. Вожди получили устный отчёт о настроении украинского крестьянства, а Махно понял, что единственное место, где он востребован, — Гуляйполе. В середине июля 1918 года он второй раз простился с Москвой. Навсегда.
Против германцев и гетманцев
«В одну ночь два крестьянина, вооружившись винтовками (я имел при себе две бомбы и хороший револьвер системы «кольт»), повезли меня по направлению к Гуляйполю. В трёх верстах от Гуляйполя я соскочил с подводы и, крикнув «Прощайте!», скрылся промеж копен ржи». Револьвер был стартовым капиталом самого удачливого полевого командира Гражданской войны. Через 6 месяцев Нестор Махно уже имел почти 50 тыс. бойцов.
Украина была оккупирована германской и австро-венгерской армиями, создавшими марионеточное государство гетмана Павла Скоропадского. Германия голодала и рассчитывала, что Украина станет продовольственным складом. Для оптимизации поставок провизии оккупационные власти восстановили в правах крупных землевладельцев — ту самую «буржуазию», которую Махно советовал не оскорблять ни словом, ни пальцем. Так как в реальности помещиков и богачей оскорбляли, они немедленно начали мстить. Но сёла были наполнены дезертирами развалившейся армии, как правило, вооружёнными. Партизанская война под социальными лозунгами стала неизбежной.
На юго-востоке её возглавил Махно, прежде не имевший никакого отношения к военному делу. Это пошло ему на пользу. Махно без колебаний нарушал классические законы войны: например, одевал своих бойцов в форму противника и просачивался в сёла для внезапной атаки. По своим волевым качествам Махно превосходил бывших фронтовиков и матросов, таких как Феодосий Щусь. Когда австро-венгерские солдаты окружили Щуся и Махно в Дибровском лесу, Щусь предложил разбегаться поодиночке, но Махно возглавил оба отряда и прорвался. После этого боя его впервые назвали «батькой Махно».
Дилетантизм в военной сфере позволял Махно прибегать к таким импровизациям, на которые не решился бы профессиональный офицер. Батька посылал впереди основных сил небольшой отряд, который проносился по поместьям, только трубя и стреляя в воздух. Если на это отвечали огнём, основной отряд сжигал дома, забирал лошадей, повозки и продовольствие. В день махновцы проходили 40−50 вёрст, так что жертвы не успевали предупредить соседей о набеге.
Позже немецкий историк и публицист Ганс Дельбрюк подсчитает, что в 1918 году Германия получила от Украины 75 млн фунтов хлеба (на 67 млн немцев). В том, что Германия не получила больше, есть значительный вклад и Махно.
Против Петлюры и Григорьева
К концу 1918 года германские войска потянулись домой. Бывший деятель Центральной рады Симон Петлюра провозгласил Украинскую директорию, захватил Киев и центральные области Украины. Махно назвал Директорию «буржуазно-шовинистической властью» и объявил ей войну в союзе с большевиками. В последних числах декабря махновцы взяли Екатеринослав — передовой отряд проник в город на пригородном поезде.
Захват Екатеринослава высветил основную проблему махновщины. Батька был способен не допустить эксцессов в небольшом селе, но уследить за своей ордой в 200-тысячном городе, конечно, не мог. Для вооружённой крестьянской голытьбы «буржуазной» была любая городская квартира выше подвала. Начался массовый грабёж, прекращённый не Махно, а подошедшими петлюровскими войсками. Батька понёс серьёзные потери и отступил в Гуляйполе.
Тем временем ВСЮР (белогвардейские Вооружённые силы Юга России) начали наступление на Донбасс. Махно подчинился командованию Южного фронта и сражался с белыми на линии Мариуполь — Волноваха.
Весной 1919 года у Махно появился опасный конкурент — бывший офицер Никифор Григорьев. Он тоже партизанил против германцев, объявил себя сторонником Петлюры, получил от него титул «Атаман повстанческих войск Херсонщины, Запорожья и Таврии», но едва красные стали побеждать, изменил Директории и перешёл к большевикам. После чего выбил из Одессы и Херсона разложившиеся французские войска и стал хозяином юга Украины. На всей захваченной территории григорьевцы вели себя так же, как и махновцы в Екатеринославе.
Большевики начали продразвёрстку, а Григорьеву с его армией велели идти на помощь венгерской революции. Григорьев понял, что армия в Венгрию не пойдёт, и в мае 1919 года восстал уже против большевиков. Сначала атаман захватил больше половины Украины, но до конца месяца был изгнан красными почти из всех городов и решил объединиться с Махно.
Союз был недолгим. Для Махно Григорьев был неприемлем и массовыми еврейскими погромами, и особенно контактами с белыми — этого Махно не прощал никогда. В июле 1919 года махновцы поймали двух эмиссаров Деникина, прибывших к Григорьеву. Эмиссаров повесили, а Григорьев и его приближённые были убиты в штабе батьки, причём Махно лично участвовал в расстреле.
Против Деникина и Врангеля
Следствием мятежа Григорьева стало успешное наступление ВСЮР. По мнению красных, в армии Махно не было дисциплины, по мнению Махно — красные не присылали боеприпасов. В любом случае, в июне генерал Андрей Шкуро прорвал оборону Махно. Троцкий дистанционно объявил батьку вне закона за «развал фронта».
Однако конфликт батьки с большевистской властью не имел перспективы, так как к концу лета 1919 года большевиков на Украине не осталось. Зато белые развивали успех и шли на Киев и Орёл.
Махновцы были вытеснены из родного Запорожья, на запад, под Умань. Батьку временно оставило прежнее везение, но не приобретённый военный опыт. 12 сентября Махно внезапной атакой разбил два полка генерала Слащёва и рванулся на восток. 26 сентября в битве под Перегоновкой были уничтожены несколько офицерских полков. Не прошло и двух недель, как махновцы были в родном Гуляйполе, проскакав почти 600 вёрст.
Этот рейд оказался катастрофой для ВСЮР. Махно уничтожал тыловые части, небольшие гарнизоны, портил железнодорожное полотно, взрывал составы с боеприпасами. Были захвачены Екатеринослав, Мелитополь, Мариуполь, Бердянск. Белому командованию пришлось снять с фронта боевые части, чтобы восстановить коммуникации. Если большевики в борьбе с Деникиным опирались на умиротворённые центральные губернии, то белые не могли воспользоваться людскими и материальными ресурсами южной Украины. Фактически наступление белых на Москву было сорвано Махно.
20 октября в Александровске Махно объявил о начале «третьей революции», на этот раз крестьянской. Она подразумевала отмену продразвёрсток и вообще прекращение эксплуатации деревни городом. Однако регулярной армии, способной на равных противостоять частям красных, шедших за отступающими белыми, у Махно не было. В январе 1920 года украинский ревком опять объявил его вне закона. В условиях тифа и наступившей зимы Махно временно распустил армию, чтобы собрать её весной.
Весной 1920 года большевикам пришлось отложить расчёты с Махно. Главной проблемой на Западе стала Польша, на Юге — Врангель, который возглавил ВСЮР и не только предотвратил падение Крыма, но и захватил часть Таврической губернии вне полуострова. Зная о конфликте Махно с красными, Врангель послал к нему своего представителя.
Махно публично повесил и этого эмиссара, а сам предложил большевикам новый союз. Красные согласились: опытные кавалеристы были им нужны, а идея заманить на полуостров махновскую вольницу нравилась ещё больше. Махно откомандировал в распоряжение Фрунзе корпус Семёна Каретникова. Махновцы форсировали Сиваш и вместе с частями Первой конной разгромили противостоящую им кавалерию генерала Барбовича.
Против большевиков
«Коммунисты — всё же революционеры. С ними мы сможем рассчитаться потом», — говорил Махно в 1919 году. После победы над Врангелем коммунисты сами рассчитались с Махно. Претензий к нему накопилось немало. Махновские командиры иногда уничтожали большевиков, а сам Махно расстреливал своих приближённых вроде Михаила Полонского, пытавшегося организовать большевистский переворот в махновских войсках. Главное же: на территориях, подконтрольных Махно, было невозможно осуществлять продразвёрстку.
Отрядам Махно для начала предложили перебазироваться на Северный Кавказ. А после отказа махновцы были атакованы Красной армией. Через Перекоп сумел прорваться лишь небольшой отряд. Каретникова с командованием корпуса заманили в Мелитополь и там расстреляли. Началась война, уже без надежды на перемирие. Впервые за 4 года против Махно действовали не второстепенные тыловые части, а проводилась мощная общевойсковая операция. Любая партизанская армия, несмотря на отдельные успехи, в таком противостоянии была обречена.
В конце августа наступила развязка. Раненый Махно с ближайшими соратниками перешёл румынскую границу и навсегда покинул родину.