С 13 по 16 июня Гёте-Институтf в Москве и Центр документального кино проводят кинофестиваль «BLICK'19. Маскулинность». Фильмы, отобранные в программу, исследуют образы, понятия и представления, связанные с мужественностью. Они приглашают посмотреть, а также подумать и поговорить о том, как кино показывает и анализирует мужские идентичности. Татьяна Зборовская, переводчик с немецкого, английского и французского, представляет книжную программу фестиваля.
«В моей комнате»
Художественный фильм, Германия/Италия, 2016−2018, 120 мин. Режиссер — Ульрих Кёлер
С возрастом Армин теряет вкус к ночным загулам и привлекательным женщинам. Такая жизнь перестала ему нравиться, но другой он себе не представляет. Однажды утром он просыпается в мертвой тишине: мир выглядит как прежде, но бесследно куда-то исчезло все человечество. Теперь он, как современный Робинзон Крузо, сталкивается с необходимостью найти новый способ существования для себя, «последнего (одинокого) человека». Фильм о пугающем даре абсолютной свободы.
Carol J. Clover. Men, Women, and Chain Saws: Gender in the Modern Horror Film. Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1992
«Последний человек на Земле» — один из самых ранних сюжетов фантастики, прообраз которого появился еще в эпоху романтизма и прочно закрепился в каноне XIX века. Но сколько ни твердили нам на уроках ОБЖ, что женщина как носитель эволюционного наследия обладает гораздо большим потенциалом выживаемости, чем мужчина — носитель случайного гена, отчего-то и в литературе, и, как следствие, в кино «последним героем» всегда оказывается Он. Действительно, странно представить себе, как на выжженной земле постапокалипсиса внезапно просыпается хрупкая Она и отправляется добывать средства к существованию, попутно убивая мутантов и зомби, а в конце находит случайно выживший мужской экземпляр и решает зародить новое человечество. И тем не менее, набралось достаточно материала, чтобы написать одну — и весьма успешную! — книгу о гендерных стереотипах в образах «last man» и «final girl» (именно так называется женское амплуа «оставшейся в живых», появившееся, представьте себе, еще в 1930-е годы). За неимением перевода отсылаем к англоязычному оригиналу, вышедшему в издательстве Принстонского университета.
Жан-Поль Сартр. Бытие и ничто. Опыт феноменологической онтологии. М.: АСТ, 2009
Фундаментальный философский труд Сартра переведен на русский язык достаточно поздно, хотя написан был еще в 1943 году, вскоре после знаменитой «Тошноты» (1938), героя которой мучает «бьющая в глаза очевидность» — осознание существования окружающего мира, который его совершенно не трогает (интересно, что первоначальное название романа — «Меланхолия», а в «Бытии…» автор отождествляет тошноту со скукой, приступ которой «разоблачит нам это бытие в его непосредственности»).
Главной задачей, которую Сартр ставит перед собой в этой отчаянной битве со скукой — доказать, что существует свобода воли. Правда, выясняется, что свобода — понятие относительное: мы вольны двигаться, куда пожелаем, но это движение всегда влечет нас к некоему уже сформировавшемуся у нас в голове идеалу. Столкновение с несбывшимися ожиданиями и порождает то самое «ничто» — например, мы идем в кафе в надежде встретить там Пьера, а Пьера-то там и нет… И весь окружающий мир, слившись в одного сплошного «непьера», единым фронтом противостоит нашему жаждущему Пьера бытию.
«Все остальные»
Художественный фильм, Германия, 2007−2009, 124 мин. Режиссер — Марен Аде
Фильм «Все остальные» рассказывает историю Гитти (Биргит Минихмайр) и Криса (Ларс Айдингер). Они очень разные и при этом — пара. Отпуск в глуши наедине друг с другом становится для них настоящим испытанием. Такими люди бывают только без свидетелей — со всеми своими странностями, несбывшимися желаниями, борьбой за власть, открытыми и тайными ритуалами, сложившимися за время совместной жизни. Но из-за одного события, казалось бы, совсем незначительного, их отношения с несколько искусственными представлениями о ролях мужчины и женщины теряют свое хрупкое равновесие…
Sibylle Berg. Der Tag, als meine Frau einen Mann fand. München: Carl Hanser Verlag, 2015
Пожалуй, никто в немецкоязычной литературе не относится к современному человеку с такой беспощадной иронией, как швейцарка Сибилла Берг. В романе «Тот день, когда моя жена нашла себе другого» ее мишенью становится благовоспитанный, прогрессивный, толерантный, любящий — словом, очень даже ничего такой европейский семьянин с полагающимся багажом некоторой творческой несостоятельности и наложенной обществом социальной ответственности. Семьянина этого вместе с супругой заносит на обочину третьего мира, и этот отпуск в глуши становится для пары не то что испытанием, а самой настоящей катастрофой — особенно после того, как супруга случайно находит, даже, можно сказать, подбирает в трущобах сексуального дикаря.
Мучения мягкотелого цивилизованного самца, явно проигравшего в конкурентной борьбе, но при этом разрывающегося между непониманием, куда же ему теперь идти, и беспокойством за то, как его драгоценная будет жить рядом с таким чудовищем, заставляют читателя натурально проливать слезы, причем не только от смеха. «Пасхалка»: дикарь в итоге — тот еще фрукт. Да здравствует разрыв шаблона и крах стереотипов. Можно взять в библиотеке Гете-института, почитать через электронный абонемент Onleihe и даже послушать аудиокнигу.
Джудит Батлер. Гендерное регулирование // Неприкосновенный запас, 2011, № 2 (76), стр. 11−29
Для того, чтобы полноценно участвовать в дискуссии о гендерных ролях (а вы ведь, конечно, пойдете на дискуссию в МАММ, прежде чем отправиться вечером на кинопоказ), необходимо овладеть тем терминологическим инструментарием, который наконец-то выплеснулся за пределы скромного академического кружка и органично влился в словарный запас продвинутого жителя мегаполиса.
Роль — одно из главных понятий современной социологии. В 1990-м году американский философ Джудит Батлер, виднейшая представительница постструктуралистского феминизма, вывернула весь западный мир наизнанку, объяснив в своей книге «Gender Trouble. Feminism and the Subversion of Identity» (на русском языке она известна как «Гендерное беспокойство», но почитать ее, увы, по-прежнему можно только в оригинале), что готовой идентичности, какой мы бы желали ее видеть, не бывает вообще, и каждый человек «собирает» себя сам в том культурном контексте, в котором существует, и оперируя тем арсеналом ролей, который ему предоставляет в распоряжение общество. Чтобы охватить то, какие механизмы ролевого распределения существуют и как они влияют на индивида, обратитесь к этой редкой переведеной на русский статье (ее легко найти в Интернете), а чтобы узнать побольше о том, кто такая Батлер и с чем ее едят — к послесловию социолога Александра Кондакова «Путеводитель по вселенным Джудит Батлер» в книге «Заметки к перформативной теории собрания» (М.: Ад Маргинем Пресс, 2018).
«Вестерн»
Художественный фильм, Германия/Болгария/Австрия/Монако, 2015−2017, 121 мин. Режиссер — Валеска Гризебах
Группа немецких специалистов отравляется на строительство объекта за границу — в болгарскую провинцию. Чужая страна и дикая, почти что девственная природа пробуждают в мужчинах страсть к приключениям. Одновременно они сталкиваются со своими предрассудками и недоверием. Близлежащая деревня становится для двоих героев ареной конкурентной борьбы за признание местных жителей. Развивая жанр вестерна, этот фильм с документальной точностью исследует (архетипические) представления о мужественности.
Игорь Кон. Мужчина в меняющемся мире. М.: Время, 2009
Говоря о многоликой и гегемонной маскулинности, невозможно обойти стороной виднейшего отечественного социолога и сексолога, почетного профессора зарубежных университетов, обладателя Золотой медали Всемирной сексологической ассоциации Игоря Семеновича Кона, чье имя с трепетом, к сожалению, по-прежнему произносят лишь в профессиональных кругах, хотя писал он в высшей степени доступно. Защитив две диссертации, по истории и по философии, и написав третью, которая уже превозмогла способности комиссии, Кон вначале основал советскую школу культурной антропологии (это сейчас нам кажется, что она была всегда), а затем, столкнувшись в 1960-е годы с необходимостью написать статью «Сексология» для БСЭ, увлекся и стал специалистом мирового масштаба по социологии сексуальности. В самом конце 1990-х Игорь Кон поставил себе глобальную задачу научно описать то, как меняются общий канон маскулинности и реальное поведение мужчин в мире в целом и в России в частности. «Мужчина в меняющемся мире» — один из последних его трудов.
Карл У. Брейхан. Великолепная семерка. М.: Прогресс, 1992
Рассуждая о вестерне и сложившемся в нем каноне непобедимого и бесконечно одинокого борца с локальной несправедливостью, неплохо бы вспомнить, откуда он взялся и кем на самом деле были эти темные силуэты с револьверами на бедрах на фоне бескрайней равнины. В те времена, когда на Диком Западе шла отчаянная стрельба, на востоке Штатов издавали дешевые репортерские покетбуки с массой преувеличений, превращавшие сельского парня Вилли в знаменитого Кровавого Билла. Сие приключенческое чтиво пользовалось огромной популярностью среди рабочего класса и скучающих домохозяек, и до переноса на экран рукой было подать: именно из этой бульварной литературы и родились классические американские вестерны.
Карл Брейхан раскладывает по полочкам биографии реальных Клея Эллисона, Бена Томпсона, Билла Хиккока и других и объясняет, в какой степени они отличались от своих экранных двойников. В качестве альтернативы этому уже ставшему редкостью (правда, доступному на Twirpx) изданию можно предложить отечественный пересказ тех же легенд — «По закону револьвера: Дикий Запад и его герои» Юрия Стукалина (М.: ЭНАС, 2007); фрагмент из книги можно найти в Библиотеке Максима Мошкова. Однако помните: какие бы трансформации не переживал жанр вестерна в кинематографе, его настоящий герой обязан быть положительным.
«Самурай»
Художественный фильм, Германия, 2012−2014, 79 мин. Режиссер — Тилль Кляйнерт
Жители маленькой деревни в Бранденбурге боятся волка. Его вой пугает людей и принуждает к молчанию ягнят. Но после этой ночи люди были бы рады, если бы к ним нагрянул всего лишь волк — а не тревожный кошмар в лице безымянного незнакомца. Он внезапно появляется на краю леса с самурайским мечом в руках и начинает сеять разрушение по всей деревне. Для молодого полицейского Якоба встреча с самураем означает столкновение с собственными демонами, токсичной маскулинностью, отверженными частями своего «я» и дикими, жестокими фантазиями. «Самурай» воплощает это противостояние в жанре фильма ужасов — как угрожающую борьбу находящейся в опасности мужской идентичности.
Saša Stanišić. Fallensteller: Erzählungen. München: Luchterhand Literaturverlag, 2016
Сборник рассказов одного из самых мощных молодых немецких писателей, Саши Станишича, представляет собой композицию из нескольких сюжетных линий. Одна из них продолжает своеобразную хронику такой же затерянной в глуши природного заповедника бранденбургской деревушки, описанной в предшествующем романе «Накануне праздника» (Saša Stanišić. Vor dem Fest. München: Luchterhand Literaturverlag, 2014), в которой все достигающие ее инновации мгновенно архаизируются и становятся частью полусказочного, цикличного мира. И вот в продолжении, в котором деревушка Фюрстенфельде уже пережила приезд немецкого писателя, нашествие толп туристов, следующих по стопам романа, и вновь возвратилась в привычный сомнамбулизм, словно в родной нам булгаковщине, знойный воздух сгустился, и соткался из этого воздуха гражданин престранного вида с крысою в клетке, разговаривающий исключительно стихами и представляющийся как ловушечных дел мастер, способный избавить от всякой напасти. Логично, что деревня тут же разделяется на два лагеря (обеспокоенный и восторженный), а из потаенных уголков леса и подсознания немедленно начинает выползать наружу всякая метафорическая гадость, давно ожидавшая укрощения. Книгу можно взять в библиотеке Гете-института, почитать через электронный абонемент Onleihe или послушать в аудиоверсии.
Юлия Кристева. Ни субъекта, ни объекта. Перверсивное или художественное. «Хора», вместилище нарциссизма // Силы ужаса: эссе об отвращении. СПб.: Алетейя, 2003
Чтобы получше понять, что в культуре означает встреча с отверженными частями своего «я» и как мы вообще пришли к пониманию того, что являющийся из ниоткуда ужас на крыльях ночи есть не что иное, как отражение наших глубинных страхов (за этот популярный у кинематографистов ход скажем спасибо дедушке Фрейду), можно обратиться к некоторым эссе французского философа болгарского происхождения Юлии Кристевой, внесшей существенный вклад в дискурс гендерных исследований и социальных фобий. В сборнике «Силы ужаса» Кристева исследует понятие отвратительного и реагирование отторжением, описывает отвращение как нарциссический криз, приводящий к пониманию эфемерности обожаемого собственного «я», и рассматривает его как предпосылку вытеснения, попытку перейти от омерзительного, у которого всегда есть некий вызывающий это омерзение объект, к его полной противоположности — возвышенному, не имеющему объекта. Цитата: «Отвратительное и отвращение — то ограждение, что удерживает меня на краю. Опоры моей культуры».
«Каминг-аут»
Художественный фильм, ГДР, 1988/1989, 112 мин. Режиссер — Хайнер Каров
Первый фильм студии ДЕФА на тему гомосексуальности в ГДР — и одновременно одно из самых тонких произведений в особом жанре фильмов о каминг-аутах. Латентный гей Филипп работает учителем. В него влюбляется Таня, его коллега, и они начинают жить вместе. У нее дома Филипп неожиданно встречается с человеком, с которым когда-то дружил. Он гомосексуал; их общение прекратилось, потому что на этом настояли родители Филиппа. Филипп заново осознает свое сексуальное влечение, которое годами подавлял. Он тайно посещает гей-бар, где влюбляется в Маттиаса. Долго скрывает их отношения от Тани — так же, как и от Маттиаса скрывает то, что у него есть женщина. Положение обостряется, когда Таня видит, как Филипп нежно обнимает своего друга. Он принужден совершить каминг-аут — как перед Таней, так и перед Маттиасом. Последний, пережив глубочайшее разочарование, предпринимает попытку самоубийства.
Алмат Малатов. «Immoralist. Кризис полудня». М.: АСТ, 2007
Еще за год до выхода романа в интервью журналу «Квир» — уникальному в своем роде гомоэротическому глянцу постсоветской России — блогер Малатов на вопрос о том, приходится ли скрывать свою ориентацию и образ жизни, произнес смелую и в то же время стопроцентно точную для нашей действительности фразу: «Гонятся лишь за тем, кто убегает». Необходимость скрываться и постоянно вести двойную жизнь — лишь меньшее из зол, которые выпали на долю гомосексуальных людей, чье взросление пришлось на смутное время между СССР и новой Россией. Тех, кто годам к тридцати рискнул начать жить своей жизнью (и тут я не имею в виду поп-звезд и прочих знаменитостей, а имею в виду самых обычных людей), поджидал самый адский андеграунд, который можно было себе вообразить и о существовании которого прямо рядом с собой добропорядочные граждане не подозревали и не подозревают до сих пор. Кому-то, как Алмату Малатову, удалось нырнуть в него и не утонуть, а кто-то, как некоторые мои друзья, выбраться не сумел. Книга однозначно 18+ и вообще не для слабонервных, но дает возможность открыть для себя еще одну грань российской маскулинности, которую невозможно вычеркнуть из антропологии крупных городов 1990-х — 2010-х. Те, кто не сможет выдержать сразу столько, могут почитать выдержки из его ЖЖ, опубликованные под названием «Двоичный код» (М.: Emergency Exit, 2005), или просто заглянуть к Малатову в одну из современных соцсетей.
Olga Grjasnowa. Die juristische Unschärfe einer Ehe. München: Carl Hanser Verlag, 2014
В целом ряде случаев литература «бывших русских» колеблется между развесистой клюквой и приступами ненависти, но тут перед нами воистину исключение. Ольга Грязнова родилась в Баку и переехала в Германию в 1996 году в возрасте одиннадцати лет, сохранив и воспоминания о постсоветском пространстве, и интерес к тому, что там происходит сейчас и насколько радикально правовая ситуация в нем отличается от европейской. Окончив Лейпцигский литературный институт (лучший в Германии), она с успехом направила свой исследовательский потенциал в русло худлита, и вот что получилось: Баку-Москва-Берлин. Атлай, врач-психиатр, гей, женат фиктивным браком на бывшей балерине Лейле. За «юридическую неопределенность брака» она ему и дорога: эта типичная и для советского, и для постсоветского времени фикция, успешно скрывающая личное от пристального взора родных и посторонних, на деле представляет собой настоящую дружбу, то самое товарищество, в котором один по жизни прикрывает тыл другого, и это взаимно. Союз, в котором ты знаешь все самые неприглядные моменты биографии и потаенные пристрастия партнера — для обычной пары он по-прежнему зачастую недосягаем, потому что отношения в ней развиваются по иным законам. Но именно эта связь, существующая только в мире «своих среди чужих», окажется в итоге самой прочной, превращаясь под конец в новую модель «образцовой постгетеронормативной семьи». Можно почитать и послушать через электронный абонемент Гете-института Onleihe или взять в библиотеке ГИ аудиокнигу.
«Принц-боксер»
Документальный фильм, Германия, 1999/2000, 100 мин. Режиссер — Герд Кроске
Документальный портрет боксера Норберта Групе, называвшего себя «Принцем Вильгельмом Гомбургским». Он прославился как скандальным стилем боя, так и криминальными подвигами. Его спортивная карьера продлилась всего десять лет, но легендарный ореол вокруг его имени не потускнел и поныне. Фильм начинается в мире бокса — самого мужественного из всех видов спорта, затем, через Берлин и гамбургский район красных фонарей 60-х и 70-х годов, приводит зрителя в Голливуд, где «Принц» снимался в кино вплоть до своей смерти в 2004 году. Фильм о загадочной реальности мужских клише.
Рингголд Уилмер Ларднер. Чемпион // Американская новелла ХХ века. М.: Радуга, 1989
Рассказ первой половины прошлого века о двойственности существования спортсмена и знаменитости, автор которого — профессиональный американский спортивный обозреватель, близкий друг Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, в мире литературы больше известный под псевдонимом Ринг Ларднер. Главный герой, боксер, идет от победы к победе, но при этом ведет беспутный образ жизни: не ценит людей, которые его «тащат», не помогает семье и брату-инвалиду, бросает жену. Во времена, когда СМИ еще не властвовали над миром, эта оборотная сторона его чемпионской медали остается в тени. Когда приходит слава, рядом возникает журналист, намеревающийся написать биографию знаменитого борца. В интервью протагонист создает альтернативную биографию, скрывая свое истинное лицо и создавая иллюзию того, какой он в реальности белый и пушистый. По-научному такая стратегия называется «управление впечатлением» и описана в «Этнометодологии» Гарольда Гарфинкеля, а здесь изложена на примере, близком к содержанию фильма — кстати, сама новелла также была экранизирована в 1949 году при участии Кирка Дугласа и Мэрилин Максвелл.
Ушакин С. А., Бледнова Л. Г. Джеймс Бонд как Павка Корчагин // Социологические исследования. № 12, 1997, стр. 16−23
То, что путь нашего героя лежит с ринга в Голливуд, само по себе поднимает вопрос о мужественности в кино и о востребованности агрессивно-маскулинного образа на экране. Исследование известного гендерного социолога Сергея Ушакина и аспирантки Алтайского государственного технического университета Ларисы Бледновой довольно краткое и уже, положим, не столь актуальное, но зато прекрасно демонстрирует методику оценки восприятия того или иного экранного типажа. Что только ни видит провинциальная молодежь новой России в образе суперагента: и идеал делового человека, и прожженного циника, и «прообраз многих людей, живущих в нашей стране», и «воплощение желаний многих людей, которые не могут устроить свою жизнь в эпоху рыночных отношений». И пускай по ответам чувствуется, что со свойственной отечественному студиозусу старательностью опрашиваемые всячески стремятся выяснить и конкретизировать, что же хотел сказать автор, все равно они не совпадают с нашими привычными представлениями о киношном супер-мужчине и открывают солидное пространство для размышлений. Статью без труда можно найти в сети.
«Человек»
Экспериментальный короткометражный фильм, Германия, 2015/2016, 15 мин. Режиссеры — Кристоф Жирарде, Маттиас Мюллер
Коллаж из «found footage» со сценами из европейских и американских фильмов (преимущественно) 60-х и 70-х годов рассматривает разные грани мужественности, отмеченные скорее ощущением пустоты и страха, нежели конвенциональной мужской силой. Осколок разбитой бутылки на полу. Аналоговый дисковый телефон. Герой фильма, Жан-Луи Трентиньян, — в молодости и в старости. Мужчина, скорчившийся на полу в лифте. Пронзаемые насквозь бабочки. В этом мире он одинок. Выход во внешний мир закрыт, внутренний мир загроможден, он странствует во времени. Его взгляд всегда направлен на других. Его ищут, преследуют, а, может быть, судят? Мужчина, на которого мы всегда смотрим сзади, тоже видит в зеркале только свою спину. Невозможно разглядеть его лицо. Вокруг этого взгляда и фрагмента картины бельгийского сюрреалиста Рене Магритта «Репродуцирование запрещено» (1937) вращаются все действия и движения, искания и стремления, изменения и ассоциации. «Человек — это «кто-то», «никто» и «некто» одновременно. Это мы сами с течением времени. Непрерывного и напрасного. «Я» остается необходимым самоутверждением», — пишут о своем фильме Кристоф Жирарде и Маттиас Мюллер.
Олег Ковалов. «Из (л)учение странного». М.: Сеанс, Т. 1 (2016), т. 2 (2017)
Сборка персонажа из пленочного «реди-мейда» — прием не новый, но по-прежнему загадочный и труднопостижимый Режиссер и киновед Олег Ковалов, сам дебютировавший на экране монтажными лентами, в небольших очерках излагает историю российского кино с момента его становления и по ходу проводит интересные и порой неожиданные параллели с немецким искусством. О возникновении приема коллажа и создаваемом им эффектом суггестивности можно прочесть во второй главе второго тома «Пастух и слон», где «Пастух и царь» Александра Ледащева (1934) сопоставляется с «Артистами под куполом цирка» Александра Клюге (1968), а предшествовавшие им коллажные обложки Александра Родченко — с «Романами в коллажах» Макса Эрнста.
М.В. Тлостанова. Человек в современном мире: проблемы множественной идентичности // Вопросы социальной теории. 2010. Том IV. Стр. 191−217
Психологи и исследователи в нашей стране уже настолько привыкли оперировать понятием мозаичной идентичности, что даже не задумываются, что никакого первоисточника, в котором новым адептам гендерного культа разъяснялось бы, что это и откуда взялось, на русском языке попросту нет, да и английский Гугл тоже не очень-то в помощь. Поможет разобраться статья существующей на стыке университетских миров России, Беларуси, Германии, Испании и США Мадины Тлостановой — редкой для наших широт птицы-деколониалиста (не путать с постколониализмом, точно так же нам неизвестным). Разобраться, не зная всей философской подноготной, местами будет очень сложно, но все-таки можно. Почитать статью можно в сети на сайте Института философии РАН, что вовсе не случайно — Институтом человека ИФ была инициирована серия замечательных конференций «Ситуация выбора человека в современном трансформирующемся обществе» / «Человек перед выбором в современном мире: проблемы, возможности, решения».
«На уровне глаз»
Художественный фильм, Германия, 2016, 98 мин. Режиссеры — Эви Гольдбруннер, Йоахим Долльхопф
Фильм «На уровне глаз» рассказывает трагикомическую историю 10-летнего приютского мальчика Михи. Михи до поры до времени ничего не знал про своего отца, и вдруг ему становится известно, что это — карлик, едва ли с него самого ростом, а значит, полная противоположность представлениям мальчика о мужественности и силе. Том, который понятия не имел про свое отцовство, совершенно не готов вживаться в чуждую для него роль родителя. Михи с таким анти-отцом категорически не желает иметь ничего общего. Когда Том появляется в приюте, Михи становится мишенью для насмешек и издевательств. Однако, после попытки побега мальчику ничего не остается, кроме как переехать к Тому, и надо решать, куда девать стыд за такого отца. Том, который никогда не чувствовал себя ущербным из-за низкорослости, чувствует неприятие Михи и в ответ на это подает свой дефект с вызовом, намеренно акцентируя его. Однако, с течением времени оба осознают, что их связывает даже что-то большее, нежели обычные отношения отца и сына. Внезапно выясняется, что Том вовсе не отец Михи. Их отношения, уже ставшие близкими, вновь оказываются под большим вопросом.
Иванова Е. А. «Я себя не отношу к хорошим папам, в лучшем случае, к нормальным»: как российские мужчины конструируют образ «хорошего отца» после развода // Журнал социологии и социальной антропологии, № 20 (5), 2017, стр. 132−150
Ситуаций, в которых отец по той или иной причине отсутствует в окружении ребенка, столь же много, сколь и самих причин, но все их объединяет одно — зияющая пустота и эмоциональные колебания от ненависти до идеализации. Необходимость эту пустоту заполнить помещает сознательного взрослого мужчину в состояние откровенного и нелегкого диалога с самим собой, в итоге направленного на выявление самых своих положительных качеств. Обзор того, «как это бывает у нас», дает на примере разведенных отцов российского мегаполиса исследователь Екатерина Иванова. Обширный список литературы на двух языках позволит заинтересовавшимся узнать, «как это было» в советские времена и «как оно у них», на Западе. Тематический номер «Журнала социологии…» под названием «Современные исследования гендера и сексуальности: теоретические разработки и эмпирические изыскания» интересен сам по себе и дает представление о том, на какой стадии находятся гендерные исследования в нашей стране сегодня и какие темы волнуют исследователей. Почитать его целиком можно онлайн на «Академии» на странице одного из редакторов номера, сотрудника прекраснейшего питерского Центра независимых социологических исследований Александра Кондакова: https://helsinki.academia.edu/AlexanderKondakov
Елена Ярская-Смирнова. Мужество инвалидности // О муже (N)ственности. М.: Новое литературное обозрение, 2002
Все мы уже знаем, что, говоря «человек», большинство автоматически подразумевает белого гетеросексуального мужчину родом из европейского Запада, но мало кто пока задумывается о том, что этот мужчина по определению имеет все положенные конечности, среднего («нормального») роста, среднего («нормального») телосложения и не обладает ярко выраженными патологиями — словом, здоров, как картинка из учебника биологии. Социолог, главный редактор «Журнала исследований социальной политики» Елена Ярская-Смирнова нашла этому явлению очень точное название: «культурная миопия». В этой ее статье речь идет о господстве медицинского представления о мнимой универсальности человеческих тел и его использовании во властных структурах — при том, что понятия «нормы» и «патологии» для каждого общества свои и могут подвергаться как естественной, так и насильственной трансформации. И речь здесь далеко не только о физическом здоровье: в исследовании уделяется особое внимание патологизации тела гомосексуалов или пожилых в их «естественном» отличии от канона белой среднеклассовой маскулинности среднего же возраста. Вопрос о полноценности и неполноценности каждого конкретного, живого тела уходит корнями глубоко в культурную память и оказывается гораздо шире личных комплексов и актуальных дискуссий об инклюзии, эйджизме, бодипозитиве и able-bodiedness («теле со всеми возможностями»).