Сын влиятельного сановника, при звании, правда, самом младшем из генеральских, он уже успел поучаствовать в двух войнах, справиться с парой важных поручений и даже снискать несколько наград, поговаривали, что вполне заслуженных. Он был полон энергии и желания снискать славу в боях с турками. В русской армии началась эпоха Суворова. О первых победах будущего генералиссимуса над турками, заложивших основу его военной школы.
Первая турецкая
1773 год. Русско-турецкая война, начавшаяся ещё в 1768 году, и которая вот-вот должна была завершиться подписанием выгодного для России мира, вспыхнула с новой силой. Весь 1772 год стороны просидели за столом переговоров, но так и не пришли к компромиссу. Османская империя, поддерживаемая Францией, Пруссией и Австрией, отвергла требования Екатерины II о даровании независимости крымскому хану (что тут же сделало бы его вассалом русской императрицы), а значит, снова пришло время заговорить пушкам. Прерванная в 1771 году война с Турцией возобновилась.
В начале войны русская армия под командованием Петра Александровича Румянцева уже одержала ряд громких побед над неприятелем (среди которых особенно выделяются сражения при Ларге и Кагуле), однако теперь нужно было всё начинать сначала. Из столицы пришла директива: в конце зимы перейти к активным действиям и начать наступление, однако командующий рискнул ослушаться приказа императрицы — войска были не готовы к ведению кампании, не хватало припасов и провианта.
Кроме того, 50 000 солдат, находившихся под командованием фельдмаршала, было недостаточно, чтобы одновременно прикрыть 750 вёрст фронта, растянувшегося по Дунаю и, преодолев реку, завязать сражение с неприятелем. Начало операций было отложено на апрель, а затем и на май. Как раз в это время в штаб Румянцева прибыл Александр Васильевич Суворов, который был полон энергии и желания взяться за дело. Смышлёного генерал-майора прикомандировали к корпусу Салтыкова, составлявшего правый фланг армии, расквартированный в Валахии.
Не имея достаточного количества сил для полномасштабного наступления, Румянцев решил склонить турок к миру хитростью — незаметно переправиться главными силами на одном участке и взять крепость Силистрия, служившую операционной базой для турок, что, по мнению Румянцева, должно было сделать неприятеля более сговорчивым. Но как добиться внезапности, если турецкая армия усиленно наблюдает за Дунаем, несомненно, ожидая переправы русских? Выход один — прибегнуть к демонстрациям и ложным движениям. По задумке командующего перед главной атакой войска должны были совершить несколько «поисков» — локальных молниеносных ударов, целью которых было отвлечь внимание неприятеля от места атаки. Один из крупных поисков было поручено организовать и совершить как раз генерал-майору Суворову.
Подготовка операции
Суворов с отрядом квартировал у монастыря Негоешти, расположенного на некотором удалении от Дуная, на реке Аржише. Всего под его командованием было около 2 500 человек, однако ограниченность переправочных средств, необходимость оставить часть сил в охранении и на вёслах оставляли для атаки очень небольшое количество бойцов — не более 700. По слухам, против Суворова за Дунаем в местечке Туртукай был развёрнут четырёхтысячный отряд турок. Дело предстояло непростое, впрочем, трудности Александра Васильевича никогда не пугали, он деятельно готовил атаку, подтаскивая лодки, тренируя солдат, разрабатывая общий план операции. Переправа была назначена на утро 10 мая 1773 года (здесь и далее даты даны по старому стилю).
В день перед атакой случилось неожиданное: турки, полагая, что этот район слабо охраняется, отправили за реку конный отряд, который атаковал сторожевое охранение русских. Сам командир отряда едва не угодил в плен — выручила подошедшая подмога. Подоспевшие казаки и карабинеры энергично «встретили» неприятеля, атака была отбита с большим уроном для турок, которые тем не менее успели заметить активные приготовления русских к переправе. Вся операция оказалась под угрозой, ведь атаковать превосходящие силы неприятеля, который ожидает переправы со дня на день, казалось настоящим безумием. Впрочем, генерал Суворов так не считал.
Приказ об атаке оставался в силе, но переправа теперь должна была состояться ночью того же дня, чего турки никак не могли предполагать. Ночные атаки всегда были одним из самых сложных приёмов военного искусства — контролировать ситуацию на поле боя не всегда удаётся даже в дневное время, когда всё хорошо видно, что уж говорить про темноту. Однако у ночного нападения было одно важное преимущество: ночью легко скрыть свои силы, а точнее их малочисленность. Суворов не колебался, и, как только стемнело, приказал начать операцию.
Переправа и бой
Дунай у Туртукая, где квартировал отряд Суворова, представляет собой удобное для переправы место — река здесь не очень широкая (600−700 метров), но и не бурная, так что сложностей с преодолением реки не ожидалось. Атакующие были разделены на два каре (всего 500 человек), которые в решающий момент должен был поддержать кавалерийский отряд (ок. 200 человек). Для поддержки переправляющихся на «русском» берегу Дуная была поставлена небольшая батарея (всего 4 орудия), которая должна была подавить артиллерию неприятеля в том случае, если она будет мешать делу. Пора было приступать.
Едва лодки отчалили, как турки открыли по ним огонь, который, впрочем, был не слишком действителен — ночь отлично маскировала лодки. Суда вскоре пристали к противоположному берегу, пехота начала строиться колоннами одна за другой для атаки. Турецкие войска не спешили покидать насиженные места: они были расквартированы в трёх укреплённых лагерях к западу и востоку от Туртукая. Окружённые земляным валом и батареями, лагеря представляли собой отличную оборонительную позицию. Сюда-то и бросились колонны русских войск.
За короткое время были заняты три батареи и два малых лагеря: пользуясь неразберихой, войска ударили в штыки, не дав туркам опомниться. Сильный ружейный и артиллерийский огонь не помешал успеху атаки. После этого войска перегруппировались и атаковали большой лагерь и сам Туртукай. Неприятель, ошеломлённый происходящим, не оказал упорного сопротивления и бросился бежать. Подоспевшие с другого берега всадники преследовали бегущих сколько возможно. Ещё до рассвета Суворов отправил графу Салтыкову депешу, где сообщал о полном успехе дела: «Ваше Сиятельство! Мы победили. Слава Богу, слава Вам», — блестящий пример суворовской лаконичности!
Поиск продолжался немногим больше трёх часов, но за это время были достигнуты впечатляющие результаты: были захвачены 6 знамён, 16 орудий, около 50 лодок и судов. Туртукай был сожжён, а жители-христиане перевезены на другой берег Дуная. Потери турок оценить сложно (как и их реальную численность), вероятно, около 1 000 человек. Потери русских войск — более 200 человек ранеными и убитыми. Был ранен и сам командующий: во время атаки одной из батарей разорвало турецкую пушку, осколком которой Суворов был ранен в ногу. В тот же день войска переправились обратно, на чём операцию можно было считать законченной.
Второй поиск на Туртукай
Несмотря на очевидный тактический успех, первый поиск за Дунай никаких заметных результатов не дал: нерешительный Салтыков побоялся развить успех, так что вскоре турки вернулись в Туртукай и принялись восстанавливать укрепления. А положение на театре военных действий тем временем оставалось непростым: Силистрия блокирована не была, на единственный активно действующий отряд русских войск (ген. Вейсмана) активно наседали турки. Чтобы не допустить усиления турок в районе действий отряда Вейсмана, командующий приказал сковать силы неприятеля, совершив ещё один поиск.
Для Суворова это время проходило мучительно: в первые дни после поиска он чувствовал себя неважно из-за полученного ранения. По мере возможности он занимался укреплением своей позиции, бездействуя, но вскоре к ранению добавилась какая-то местная лихорадка, буквально свалившая будущего генералиссимуса. И именно в этот момент Румянцев приказал произвести ещё один поиск.
Суворов, преодолевая лихорадку, берётся за дело, но в последний момент очередной приступ заставил Александра Васильевича отказаться от личного участия, назначив командиром поиска полковника Мещерского. Тот, однако, не проявил достаточной воли и просто отказался от атаки в последний момент, завидев разъезды турок на другом берегу. На Александра Васильевича, думается, было страшно смотреть. Всё, чем он занимался последний месяц, было зря, поиск не состоялся, и теперь может быть вовсе отменён ставкой. Какой позор для амбициозного генерал-майора! Александр Васильевич уехал в Бухарест на лечение, откуда буквально бомбардировал Салтыкова письмами, полными бессильной злобы. В одном из посланий читаем: «Благоволите, Ваше Сиятельство, рассудить, могу ль я уже снова над такою подлою трусливостью команду принимать и не лутче ли мне где на крыле премаячить», — так глубоко он был задет!
Только 14 июня Суворов вернулся в Нигоешти (предыдущая атака была назначена с 7 на 8 июня) и решил предпринять ещё одну попытку произвести поиск. Теперь под его командой находилось более трёх тысяч человек и значительно больше транспортов, так что можно было спланировать ещё более масштабное предприятие. Турок на том берегу ожидалось более 4 000, размещённых в отстроенных снова лагерях и укреплениях. Диспозиция была простой и ясной: войска высаживаются по очереди, атакуют сходу, задние шеренги пристраиваются к передним, «голова хвоста не сжидает… Командиры частей колонны или разделений ни о чем не докладывают; но действуют сами собою с поспешностию и благоразумием».
Вторая переправа и бой
На закате 16 июня начался второй поиск на Туртукай. Под прикрытием батарей береговой артиллерии, отогнавшей неприятеля от берега, отчалила первая партия судов. Высадившись на турецкой стороне, пехотинцы майора Ребока построились в колонну в шесть шеренг и ринулись в атаку. Турок теперь было больше, так что чувствовали они себя увереннее. Батальон Ребока сбил турецкое охранение, очистил от неприятеля малый лагерь и продолжил марш к ретрашементу (укрепление с земляным валом, один из больших лагерей турок). По пути к укреплению русская пехота была дважды атакована турками, но всякий раз хладнокровно отбивала атаки.
Подступив к лагерю, Ребок ударил в штыки, завязался жаркий бой — турки имели здесь большое превосходство в силах, а вторая колонна, которая должна была поддержать атаку Ребока, всё никак не появлялась. Только через четыре часа рубки в рукопашной турки дрогнули. Положение спас Суворов, который лично послал подкрепления Ребоку и позволил закончить начатое.
Сражение завершилось атакой на нижний турецкий лагерь. Уже засветло Суворов построил войска для боя, а для разведки послал вперёд конницу. Карабинеры и казаки действовали смело, набросились на турок, которые хотели было сами перехватить инициативу, опрокинули их и погнали к лагерю. Этого турецкие воины выдержать уже не смогли: все бросились кто куда, бросая знамёна и пушки, разбегаясь на пути у русских всадников. День был выигран.
На этот раз трофеями победителей стали ещё 14 орудий, три дюжины судов и большое количество припасов. Потери турецких войск оцениваются в 600−800 человек (в том числе один из турецких пашей), русских — не менее 150−200 солдат. В тот же день отряд Суворова в полном порядке вернулся на свой берег Дуная.
После сражения
Второй поиск на Туртукай, как и первый, не имел каких-либо заметных стратегических результатов, однако командующий имел возможность убедиться в таланте и отваге будущего фельдмаршала. Всего через несколько дней генерал-майору Суворову с отрядом было поручено сменить место дислокации, а затем его корпус был переподчинён генерал-поручику Потёмкину. Суворов, поначалу воспринявший это как знак неудовольствия командующего, быстро освоился под командованием куда как более энергичного и решительного Потёмкина, который высоко ценил талант Суворова и намеренно подчинял ему значительные силы. Вскоре это обернулось очередной экспедицией за Дунай, а после и решительным сражением, но об этом с другой раз.
Значение операции
Туртукай был первой самостоятельной операцией Александра Васильевича против турецких войск, во время проведения которой были заложены основы той тактической школы, которая сделала Суворова по-настоящему выдающимся полководцем своей эпохи. Удачно совмещая предшествовавший опыт командования и новые приёмы ведения боя, Суворов формирует свой «почерк». Так, для атаки укреплений он использует сомкнутые колонны пехоты (в будущем визитную карточку французских революционных войск), для огневой поддержки предпочитает использовать специально выбранных стрелков — наиболее метких и умелых солдат, в то время как остальные ударяют в штыки.
О себе и своих сослуживцах Суворов как-то иронично писал: «Каменский [командир другого отряда под началом Салтыкова] знает воинское дело, да оно его не знает, Суворов не знает воинского дела, да оно его знает, а Салтыков ни военного дела не знает, ни оно его не знает». Помимо довольно смелых характеристик непосредственного командира и одного из «соседей» по фронту, обращает на себя внимание самоирония Суворова. Впрочем, Александр Васильевич несколько скромничал — воинское дело он знал и знал отлично.
Немногие командиры могли решиться на ночную переправу с последующей атакой неприятельских укреплений, и только единицы могли столь блестяще провести подобную операцию. С другой стороны, Туртукайские поиски показали, что только сосредоточение в своих руках всей власти на участке фронта, а лучше надо всей армией, могли привести к решительным последствиям. В противном случае военное счастье Суворова и его дальнейшие успехи зависели от командиров весьма средних дарований — таких как Салтыков. Для наиболее полного раскрытия таланта Суворова было необходимо более масштабное предприятие, чем молниеносные вылазки за Дунай. И очень скоро ему представилась такая возможность.