Куприн всегда с нетерпением ждал отзывов живого классика о своих произведениях, отправлял Чехову подарки — например, обезьянок, вырезанных из слоновой кости. В письмах Куприн с мальчишеским любопытством интересовался: «Знаю, что Вы не любите, но не могу удержаться, чтобы не спросить: не пишете ли чего?»
А.И. Куприн — А. П. Чехову
Вы меня очень обрадовали, многоуважаемый Антон Павлович, написав, что обезьянки Вам понравились. Мне приятно будет думать, что благодаря им Вы, может быть, лишний раз вспомните о человеке, который предан Вам всей душой.
Жена очень Вам кланяется. Время ей в середине декабря, но можно ожидать со дня на день. Она к этому готовится спокойно и радостно, но временами на нее находит страх, и тогда она поплакивает. Сегодня ночью она во сне стонала, и я разбудил ее нарочно. Оказывается, ей снилось, будто в редакцию ворвалась какая-то худая, высокая, черная женщина с огромными, в пол-лица, страшными глазами. У нее были длинные руки, и она все смеялась и мяла жене живот, а когда ее вытолкнули за дверь, то она опять смеялась и грозила пальцем. Я успокоил жену, но сам не мог заснуть, а вот теперь под утро пишу Вам.
Дела мои литературные так хороши, что боюсь сглазить. «Знание» купило у меня книгу рассказов. Не говоря уже об очень хороших, сравнительно, материальных условиях, — приятно выйти в свет под таким флагом. Кстати, я познакомился с Горьким, — он у нас обедал вместе с Пятницким. Знаете, в нем есть что-то аскетическое, суровое, проповедническое. Все рассказывает о молоканах, о духоборах, о сормовских и ростовских беспорядках, о раскольниках
Большое впечатление произвело в Петербурге Ваше письмо в Академию. О нем нет разногласия: все единодушно находят его чрезвычайно сдержанным и очень сильным. На днях в одном обществе, где был и Боборыкин, это письмо читали вслух. Маститый романист, говорят, чувствовал себя при этом не совсем ловко.
Мне бы очень интересно было, Антон Павлович, чтобы Вы прочитали два моих рассказа: один в декабрьской книжке «Мира божьего», а другой в январе в «Журнале для всех». Если бы позволили, я прислал бы оттиски. То, что Вы писали мне о рассказе «На покое», — очень верно, хотя и прискорбно для меня.
Кое-что, сообразно с Вашим взглядом, я исправил, только этого очень мало и впечатление остается то же.
Был здесь в Петербурге Федоров. Кажется, не повезло ему, бедному, с пьесами в этом году. И это очень жаль. Он такой милый, искренний и пылкий человек и славный товарищ. И особенно меня трогает его глубокая привязанность к Вам.
Знаю, что Вы не любите, но не могу удержаться, чтобы не спросить: не пишете ли чего? Такой праздник, когда Вас читаешь!
Ваш А. Куприн.
6 декабря.