Внебрачный сын Петра Великого?
Петр Румянцев был крупнейшим теоретиком военного дела в России XVIII-го века. Он написал о тактике несколько книг, на которых потому учились десятки офицеров и генералов. Да что там, сам Суворов считал Румянцева своим учителем. А ведь будущий фельдмаршал сначала даже и не думал о военной карьере. Родился он в январе 1725-го за несколько недель до смерти Петра Великого и был назван матерью в честь императора. Судя по всему, первые двадцать с небольшим дней жизни мальчик оставался без имени. Есть даже миф, что его успели назвать Александром, в честь отца, но спешно переименовали, когда Петр умер.
Проверить эту интересную легенду достаточно трудно, потому что точное место рождения Петра Румянцева неизвестно. По одной версии, он появился на свет в Москве, по другой — в Молдавии. В любом случае, с родителями мальчику повезло. Отец — генерал-майор, прославленный военный и дипломат, близкий к Императору человек, к тому же герой Северной войны. Правда, при дворе Александр Румянцев имел репутацию довольно зловещую. В свое время он, по приказу Петра, вернул в Россию царевича Алексея и, по слухам, чуть ли не лично отправил опального наследника на тот свет.
Не меньше слухов и сплетен ходили вокруг матери новорожденного. Марии Андреевна Румянцевой было 25 лет, происходила она из древнего боярского рода Матвеевых, а ее прадед был наперсником царя Алексея Михайловича. Мария Андреевна была первой красавицей двора. Такой красавицей, что глаз на нее положил сам Петр. Так и появилась еще одна легенда, согласно которой новорожденный мальчик был сыном вовсе не Александра Румянцева, который проводил в походах куда больше времени, чем дома, а самого императора. Так это или нет, но младенцу с самых первых минут его жизни было обеспечено блестящее будущее.
Дипломатия и семья
Для начала с юным Петром Александровичем проделали тот самый фокус, который позже стал настоящей дворянской классикой. В девять лет его записали рядовым в Преображенский полк. Абы кого в элитную лейб-гвардию, ясное дело, не зачисляли, но сам фокус состоял в другом. К моменту начала службы Румянцев уже имел бы чин. Впрочем, отец боялся посылать сына в армию и приложил немало усилий к тому, чтобы того взяли на дипломатическую службу. Дипломатом Петр стал в неполные 15 лет, причем отправили его сразу в Берлин. Юноша был этому явно очень рад. Приезд на службу он отметил пирушкой, которая едва не кончилась его арестом.
Румянцев-младший вообще любил красивую жизнь. В Германии он, в основном, кутил. Якшался с не самыми нравственными девушками, поучаствовал в двух дуэлях, одна из которых чудом не закончилась его гибелью, наконец, наделал карточных долгов. Когда слух об этом дошел до отца, тот пришел в негодование и лично приехал в Берлин, чтобы забрать повесу-сына домой. На этом дипломатическая карьера Румянцева-младшего прекратилась. За очень короткое царствование Анны Леопольдовны он успел получить чин подпоручика и отбыть в действующую армию. Забегая вперед надо сказать, что его буйного нрава эта история не укротила. Взятие Гельсингфорса в русско-шведскую войну и подписание мира Румянцев отметил с размахом. Утром его нашли пьяным и неодетым в доме… но не будем об этом.
Отец, также участвовавший в войне, снова принял меры воспитательного характера. Он отправил сына к императрице Елизавете Петровне с известием о том, что война со Швецией закончена победно. В Петербурге его ждал сюрприз. Во-первых, Елизавета была так рада новостям, что произвела Румянцева в полковники. Большая удача: юноша, которому еще не исполнилось двадцати лет, скакнул сразу через две ступеньки. Во-вторых, отец его был возведен в графское достоинство с правом наследования, что делало сына также графом. В-третьих, папенька устроил брак своего непутевого отпрыска, о чем тому, разумеется, не сообщил. Румянцева почти силком женили на княжне Екатерина Голицыной, девушке робкой, некрасивой, но очень трепетной. Получилось так, что невеста в жениха влюбилась мгновенно, а тот с самого первого их свидания был с нею до крайности холоден. В браке родилось трое сыновей, но отца они увидели только после смерти матери.
Последняя встреча Румянцева с женой произошла в 1762-м году, после чего супруги только переписывались. Екатерина умерла в 1779-м, так ни разу за семнадцать лет и не увидев мужа. Она, правда, предпринимала к тому попытки, но супруг всячески избегал с нею встреч. Не разрешал приезжать к нему в армию, не навещал, а как-то раз попросту не пустил ее к себе. Приезжая в Москву, где жила семья, Румянцев к ней не заходил, останавливаясь либо на постоялых дворах, либо у сестры. Воспитанием детей не интересовался. Еще бы, ведь у него были дела поважнее.
Елизавета и Петр
Как о серьезном полководце о Румянцеве заговорили только в 1757-м году, когда случилась знаменитая битва под Гросс-Егерсдорфом. Это было одно из крупнейших сражений Семилетней войны, в которой русским войска противостояла Пруссия. Сама же битва известна, в первую очередь, странным поведением Степана Апраксина, командовавшего российской армией. Генерал-фельдмаршал не рвался в бой, постоянно порываясь отступить. Запрещал войскам атаковать и принципиально не проводил разведку. Когда битва все-таки началась, Апраксин не посылал подкреплений на те участки фронта, которые в этом нуждались, и отзывал в тылы части, теснившие пруссаков. Румянцев командовал резервом из четырех пехотных полков. Ему дважды запрещали вступать в бой. В конце концов, ему это надоело. Он без приказа бросил свой резерв в сражение против пруссаков, увидев, что те вот-вот опрокинут правый фланг русской армии. Удар Румянцева изменил ход битвы, которая кончилось поражением Пруссии.
Вот только Апраксин развивать успех не стал и поспешил с поля боя отступить. Больше того, за следующие две недели он ушел назад на несколько сотен километров, словно сражение было проиграно, а армию преследовала прусская кавалерия. На все на это у генерала-фельдмаршал были причины. Императрица Елизавета сильно болела, а наследник престола — Петр Федорович — боготворил прусского короля Фридриха Великого. Апраксин боялся, что победа над кумиром будущего императора может обернуться для него опалой. Была, однако, и еще одна причина, куда более банальная. Армия снабжалась так плохо, что существовал серьезный риск голода. Командующий боялся, что, углубившись на территорию врага, он усугубит положение. В любом случае, Гросс-Егерсдорф кончился для него именно опалой. Елизавета выздоровела, сняла Апраксина с должности командующего и отдала под суд, а вот отважный Румянцев был произведен в генерал-аншефы. Впрочем, этот приказ подписал уже Петр III. А до того Румянцев отличился еще в нескольких сражениях, придумав по ходу кампании принципиально новый тактический прием. Позже он стал визитной карточкой Суворова, а называть его стали «колонна-рассыпной строй». Вот только придумал его не Суворов, а именно Румянцев.
Суть его заключалась в разделении пехоты на легкую и линейную. Первая шла в сражение в рассыпном строю, вторая — колонной. На основе этой идеи Румянцев создал новое построение в несколько рядов. Впереди рассыпной строй легкой пехоты для минимизации ущерба и разрушения вражеского строя, за ней несколько колонн линейно пехоты, а между колоннами — полковая артиллерия, позади всего этого располагалась кавалерия, которая в нужный момент совершала маневр, заходя неприятелю во фланг. Принципиально новое построение принесло Румянцеву еще много побед, правда, на других войнах, ибо в 1762-м году его блестящая карьера едва не завершилась.
Потемкин и Суворов
Румянцев не нашел общего языка с Екатериной Алексеевной. Они не сошлись характерами еще в те времена, когда будущая императрица только прибыла в Россию. Вроде как Румянцев ее встречал, но встретил как-то неправильно. Словом, у Софии Федерики Августы Ангальт-Цербской имелся на Румянцева зуб. Зуб этот стал еще длиннее после того переворота, который стоил Петру III короны и жизни, а Екатерину возвел на престол. Румянцев отказался присягнуть новой правительнице и даже посмел вслух назвать произошедшее переворотом. За такое можно было угодить в Сибирь, но Екатерина внезапно сменила гнев на милость. Вместо Сибири Румянцев отправился в Малороссию в качестве местного генерал-губернатора.
Это не было почетной ссылкой. Даже наоборот, ибо с каждым днем становилось все очевиднее, что новая война с Османской империей неизбежна и что Малороссия станет одним из театров боевых действий. Румянцев должен был укрепить оборону здешних крепостей. Война началась в 1768-м. Румянцев получил предписание командовать резервной армией, которая должна была отражать возможные набеги крымского хана, но уже через месяц Екатерина передумала. Полководец отправился в армию боевую, задачей которой было продвижение вдоль Черного моря в сторону Константинополя. И здесь военный талант Румянцева проявился в полной мере. Полководец продемонстрировал не только России, но и всей Европе, как можно побеждать умением, а не числом.
Первой демонстрацией была битва при Ларге, в которой 40-тысячная армия Румянцева сошлась с 80-тысячным войском хана Каплана Герея. К этому моменту полководец усовершенствовал свою же систему видения боя в сторону полного универсализма. Колонны линейной пехоты при необходимости мгновенно переходили на рассыпной строй, против вражеской артиллерии был использован стремительный рейд кавалерии, а конницу неприятели встретили залпы картечи. В том сражении Румянцев потерял убитыми 29 человек, против нескольких тысяч у Герея. Впрочем, главное сражение в жизни Румянцева произошло неделей позже 1-го августа 1770-го по новому стилю. В битве при Кагуле 17 тысяч солдат под командование Румянцева наголову разбили 75-тысячный корпус Халипа-паши. Это сражение прославило имя Румянцева на всю Европу. Несколько лет спустя, когда фельдмаршал оказался в Пруссии, король Фридрих Великий устроил в его честь парад и наградил полководца орденом Черного орла — высшей военной наградой страны. Русско-Турецкая война 1768−1774 гг. вообще стала бенефисом Румянцева. Его армия дошла до Дуная и с успехом вела там бои с османами.
Высочайшим указом Румянцеву было пожаловано почетное наименование Задунайский. Фельдмаршал находился на вершине славы, но карьера его удивительным образом подошла к финалу. Румянцев не поладил с двумя Григориями — Орловым и Потемкиным. Первого он не любил, а второму всячески демонстрировал свое презрение. В любимчиках у Екатерины он не ходил никогда, и блестящие победы положения дел не изменили. К тому же, после грандиозного успеха на фронте, полководец вернулся к тем занятиям, в которых прошла его юность. Он снова начал позволять себе лишнее. Правда, теперь на смену кабакам и картам пришли еда и любовь к декорированию. Румянцев колесил по своим многочисленным имениям, занимаясь реставрированием усадеб и их украшением по европейскому образцу. На это увлечение он тратил очень много денег, урезая содержание трех своих сыновей, с которыми по-прежнему почти не виделся.
Новую войну с Турцией, начавшуюся в 1787-м году, он встречал тучным, потяжелевшим и усталым. Румянцев не мог без посторонней помощи сесть на коня. Екатерина, увидев его, была разочарована. Главнокомандующим она назначила Потемкина, Румянцев обиделся и в армию не приехал. После этого он уже не появлялся в расположении военных частей. В 1794-м Екатерина вспомнила о полководце и пожелала, чтобы он занялся подавлением восстания Тадеуша Костюшко в Польше. Румянцев был назначен командующим и числился им до самого конца войны. Фельдмаршал, однако, приказом пренебрег и остался в своем имении. На деле действиями армии руководил не он, а его первый ученик — Суворов.
По сути, Румянцев отправил самого себя в отставку. Высочайшего указа не было, он просто ушел со службы, посвятив остаток своих дней любимому занятию. Умер он в полном одиночестве в принадлежавшем ему селе Ташань. Тело фельдмаршала, который в последний месяц жизни даже из кабинета почти не выходил, обнаружили только через несколько дней после смерти. Самовольное оставление службы было серьезным проступком, но судьба баловала Румянцева с первых дней его жизни и до самой кончины. Для него всегда делали исключения. Сначала из симпатии к его заслуженному отцу, затем — в благодарность за его грандиозные победы.