«Когда били колокола»

«Как по-разному умирали колокола. Большой, Царь, как большой доверился людям в том, что они ему ничего худого не сделают, дался опуститься на рельсы и с огромной быстротой покатился. <…> Карнаухий как будто чувствовал недоброе и с самого начала не давался, то качнётся, то разломает домкрат, то дерево под ним треснет, то канат оборвётся. И на рельсы шёл неохотно, его тащили тросами…». Это отрывок из дневника Михаила Пришвина 1930−1931 года. В это время писатель жил в Сергиевом Посаде и был свидетелем гибели колоколов. Их не просто сбрасывали, а лишали голоса, убивали. Церковные колокола, обречённые новой властью на переплавку, покидали свои места. Единицы — чтобы вернуться спустя много десятилетий. Большинство — чтобы исчезнуть навсегда.

Пришвин, сделавший десятки фотографий, создавший хронику страшной расправы, подписал коробку с негативами: «Когда били колокола».

Набатный призыв

Конечно, колокола с церквей снимали не впервые. Каждый школьник помнит, что Пётр I во время Северной войны распорядился изъять четвертую часть их и отправить на переплавку — другого способа быстро найти металл для пушек не было. Шаг вынужденный, да и ¾ колоколов оставались на звонницах. То, что происходило в послереволюционные годы, совершенно не похоже на события первых лет 18-го века.

В начале 1918 года был издан Декрет Совнаркома, закреплявший отделение церкви от государства. Последний пункт документа гласил, что церковное имущество объявлялось народным достоянием. Раззадоренные вседозволенностью массы восприняли это буквально. Церкви грабили, вынося всё. Например, в Белогорском монастыре близ Перми «всё имущество разграбили настолько, что из швальни (портняжной мастерской — прим. авт.) было взято последнее шило». Осквернение святынь уже не было чем-то из ряда вон выходящим. Одним из немногих способов церкви поднять на свою защиту прихожан оставался набат.

Хроника смутного времени

Понимайте буквально — колокольный звон стал собирать верующих на защиту имущества. Но советская власть не осталась в стороне. Обмен документами произошёл по всем законам революционного жанра — коротко и бескомпромиссно.

28 февраля 1918 года

Постановление Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода

«В случае нападения грабителей и захватчиков на церковное достояние следует призывать Православный народ на защиту Церкви, ударяя в набат, рассылая гонцов и т. п.».

30 июля 1918 года

Постановление Совета Народных Комиссаров «О набатном звоне»

«Виновные в созыве населения набатным звоном, тревожными гудками, рассылкой гонцов и т. п. способами, с контрреволюционными целями, предаются Революционному Трибуналу».

19 сентября 1923 года

Постановление Совета Народных Комиссаров «О порядке реализации церковных имуществ обиходного характера»

«Предоставить Губэкосо (Губернское экономическое совещание — прим. авт.), а также ЭКОСО автономных республик и областей право производить реализацию церковных имуществ обиходного характера (мебели, колоколов и т. д.)».

Поначалу под запрет попал не весь церковный звон, а только набат, оповещающий о тревоге. Но и к службам стали бояться звонить: как потом доказать, что не созывали прихожан экстренно? Постановление о реализации церковного имущества было логичным продолжением «колокольных репрессий». Если голоса церквей замолчали, то пусть уж молчат всегда, а государство извлечёт выгоду. Верующие продолжали вставать на защиту церквей сотнями: с вилами и топорами. Где силой, а где и хитростью отстаивали ценности, договаривались о том, что взамен соберут продукты или домашнюю утварь — в 1920-е компромиссы ещё были возможны. Но в большинстве случаев всё подчистую забирали в пользу государства.

1.jpg
И. А. Владимиров. «Изъятие церковных ценностей в Петрограде». (Wikimedia Commons)

Колоколам — бой

Учёт колоколов поначалу вёл Павел Гидулянов, специалист по церковному праву, одно время бывший деканом юридического факультета Московского университета. В 1920—1925 годах он был консультантом Народного Комиссариата юстиции РСФСР по отделу культов. По данным Гидулянова, к 1929 году общий вес колоколов в стране составлял около 2 млн пудов (чуть менее 33 тыс. тонн).

Молодая советская власть признала колокола источником ценного сырья для столь же молодой промышленности. Но лозунги лозунгами, а просто переплавить колокол в металлическую массу было нельзя. Специалисты отмечают, что в основном в мировых религиозных культах используются два вида колоколов — сделанные из металлических листов и литые. Материалы для их изготовления на протяжении истории использовались разные, но в итоге самым «звонким» признали медь. Для улучшения звучания и для придания изделию прочности к меди добавляют олово, железо, цинк, свинец в разных пропорциях. При переплавке важно было разделять металлы, чтобы получать качественное промышленное сырьё. Только в этом случае переплавка вообще имела смысл.

Именно поэтому снятые со звонниц колокола отправляли не на любые металлургические предприятия, где колокол просто уничтожили бы, а на электролизные заводы.

Одним из самых известных переработчиков колоколов был ленинградский завод «Красный Выборжец». На нём, в частности, погибли колокола 16-го века из Мирожского монастыря. В Москве переработку вёл Московский электролитный завод имени Молотова, до революции носивший название Московский электролитический. Одним из инициаторов его создания и крупным акционером был Торговый дом «Вогау и Ко».

Но погибли не все колокола, единицам удалось избежать страшной участи.

Спасённые

Циркуляр No 351 от 19 сентября 1927 года «О порядке закрытия молитвенных зданий и ликвидации культового имущества» предписывал продавать предметы церковного обихода. Вырученные средства делились в следующем соотношении: 60% отходило Главнауке Наркомпроса и 40% - казне. Этот парадокс заставлял Главнауку, которая, по идее, должна была сохранять исторические ценности, активно их распродавать, в том числе и колокола по цене от 366 до 519 рублей за тонну. Однако были варианты спасения:

  • Колокола храма Воскресения Христова в Кадашах — переданы в Большой театр.

  • Колокола Данилова монастыря — выкуплены американским промышленником Чарльзом Крейном и подарены Гарвардскому университету.

  • Херсонесский колокол — так как, по последним оценкам, был отлит только в конце 19-го века, имел все шансы погибнуть в переплавке в числе первых. Уцелел благодаря тому, что стал звуковым маяком.

  • Три колокола со звонницы Новоиерусалимского монастыря — стали частью музейных экспозиций.

От многих колоколов остались лишь воспоминания, редко — фотографии. Самые «счастливые» возвращаются на свои исторические места. А некоторым и возвращаться некуда — вместе с колоколами канули в лету сами колокольни, церкви и монастыри.

Ушла эпоха.

Источники

  • «Дилетант. Мой район»

Сборник: Империя против варваров

Битва в Тевтобургском лесу покрыла позором могучий Рим, а для потомков древних германцев, напротив, стала предметом гордости.

Рекомендовано вам

Лучшие материалы