Об ужасах немецких концлагерей написано очень много. Нечеловеческие условия, голод, каторжные работы и газовые камеры ждали тех, кто оказывался в немецком плену. Высших советских офицеров в плену нацисты содержали в более пристойных условиях, стараясь переманить их на свою сторону, в первую очередь, ради пропагандистского эффекта. Хорошо известны два советских генерала, сделавших в плену разный выбор. Дмитрий Карбышев отказался от сотрудничества с врагом и был убит, а Андрей Власов встал на путь предательства. Однако двумя этими фамилиями список советских военачальников, попавших в плен, не исчерпывается. В нацистских застенках оказались более восьмидесяти наших генералов.
Ещё на перевалочных пунктах немцы отсеивали от общей массы пленных офицеров и отправляли их в специальные «офлаги» — места содержания для захваченных командиров. Многие, правда, не доживали и до этого: умирали от ранений ещё на перевалочных пунктах. Офлаги не предназначались для комиссаров. Ещё до начала вторжения в СССР немецкое военное командование издало приказ, по которому армейские политработники не признавались солдатами и подлежали немедленному уничтожению по выявлении. Германские власти опасались, что политруки будут вести подрывную деятельность среди пленных и смогут организовать побег или восстание.
Подавляющее большинство высших офицеров попало в плен в 1941 году. Большинство не смогли пробиться из котлов к советским частям. За первые месяцы войны в немецком плену оказалось 62 генерала и приравненных к ним по званиям. Из них трое комиссаров были казнены сразу же, как только выяснилась их принадлежность к идеологической работе. Остальных доставили в лагеря, где началась активная идеологическая обработка.
Условия в офицерских лагерях были лучше, чем в обычных, но всё-таки это были места для содержания людей «низшей расы». О том, что условия в офлагах были далеко не курортные, свидетельствуют биографии некоторых военачальников. Например, генерал-майор Павел Артёменко, пробывший в лагере почти четыре года, был освобождён американцами на последней стадии дистрофии, а генерал-майор Николай Прошкин, попавший в плен в августе 1941 года, спустя пять месяцев умер в плену от тифа.
Большинство военачальников выдерживали нацистскую обработку. Когда немцы понимали, что уговорами склонить человека на свою сторону не удастся — переходили к более серьёзным методам воздействия или же просто казнили. Генерал-майор Христофор Алавердов, попавший в плен 1 июля 1941 года, не просто не стал сотрудничать с нацистами, но и возглавил подпольную ячейку сопротивления в офицерском лагере Хаммельбург. Когда его за агитацию перевели в тюрьму Нюрнберга, он продолжил вести беседы о советском строе со своими сокамерниками. Алавердова расстреляли 4 апреля 1942 года. Полгода спустя на генерал-майора завели дело и в СССР. Его обвинили в измене родине и заочно приговорили к расстрелу. В 1945 году в деле появились протоколы допроса тех, кто знал Алавердова в плену и свидетельствовал, что никакого предательства не было. Несмотря на это, дело было закрыто лишь в 1956 году «за отсутствием состава преступления».
Многие офицеры погибали под пытками. Так, например, генерал-майор Пётр Макаров после жестоких избиений скончался осенью 1943 года. Знаменитый генерал-лейтенант Дмитрий Карбышев был застрелен после долгих пыток и обливания ледяной водой на морозе.
Но были и те, кто забывали о присяге и переходили на сторону врага. Генерал-майор Павел Богданов, командовавший 48-й стрелковой дивизией, попал в немецкий плен 17 июля 1941 года. Почти сразу же он согласился работать на нацистов и выдал им комиссаров, которые проскочили сквозь немецкие фильтры. Богданов писал пропагандистские воззвания, а позже возглавил контрразведку в русской национальной бригаде СС «Дружина», созданной из пленных советским подполковником Владимиром Гилем. Бывший генерал участвовал в карательных акциях против партизан, лично расстреливал подпольщиков. В 1943 году Гиля перевербовали агенты НКВД, и его соединение почти в полном составе перешло к партизанам. За день до этого Гиль приказал арестовать Богданова, и вскоре передал его представителям СМЕРШа. Предателя расстреляли в 1950 году.
Высшие офицеры Красной армии не раз совершали побеги из лагерей. Так, например, генерал-майор Александр Бондовский, попавший в плен 21 июля 1941 года, уже через пять дней бежал из колонны военнопленных и вышел к своим. Ему разрешили вернуться к командованию, но генерал-майору вновь не повезло — 21 октября того же года он вновь попал в плен. В этот раз он бежал ещё быстрее — в ту же ночь. Но теперь его возвращение растянулось на два месяца. В этот раз ему пришлось проходить долгую и обстоятельную проверку органами госбезопасности. Работники СМЕРШ признали его благонадёжным, но от боевых действий отстранили — он преподавал на офицерских курсах «Выстрел». В 1944 году ему удалось вернуться на фронт, но ненадолго: через некоторое время его вернули на преподавательскую должность.
Не у всех побеги закончились так благополучно. Попавший в плен 15 августа 1941 года генерал-майор Николай Гольцев сбежал через две недели. Ему удалось догнать отступавшие части Красной армии, но спустя два месяца он был арестован. Ему вменяли в вину то, что он добровольно сдался в плен, а это каралось смертью. Генерала Гольцева расстреляли 23 февраля 1942 года. Реабилитировали его лишь в 1955-м.
Два генерала, попавшие в плен летом 1941 года, сбежав, ушли в партизаны. Генерал-майор Сергей Огурцов выпрыгнул из поезда, перевозившего военнопленных, месяц пробирался по лесам через оккупированную Польшу. На территории Белоруссии встретил партизан, к которым присоединился и возглавил в отряде конную группу. В ходе одного из нападений на немецкую часть он погиб в бою.
Генерал-майор Павел Сысоев, попав в плен, выдал себя за рядового. За два года прошёл через несколько лагерей для обычных военнопленных. В августе 1943-го он сбежал, взорвав оружейный склад. Пройдя всю Польшу, Павел Васильевич был пойман бойцами Украинской Повстанческой Армии, но распропагандировал своих пленителей и вместе с ними ушёл к партизанам. После нескольких успешных операций Сысоева в апреле 1944 года вызвали в Москву, где арестовали. Приняв во внимание партизанскую деятельность, с него сняли все обвинения и восстановили в армии, правда, уже после победы — в январе 1946 года.
Чем дольше шла война, тем реже попадали в плен и рядовые, и офицеры. В 1942 году в плену оказались 12 представителей высшего командного состава, в 1943-м — четверо, а за два последних года войны — лишь двое.
25 августа 1944 года попал под авианалёт и лишился ноги и руки генерал-майор Илья Любовцев. В бессознательном состоянии его захватили немцы. Его отправили в крепость Вайсенбург. После победы генерала освободили войска союзников и вернули в СССР. Как и прочие освобождённые офицеры Любовцев проходил проверку органов НКГБ, но даже там было ясно, что человек с такими ранениями не мог «добровольно сдаться» в плен. В январе 1946 года Любовцева восстановили в армии и отправили преподавать в Высшей военной академии имени Ворошилова.
Трагичной оказалась судьба генерал-майора Владимира Максимова, попавшего в плен 24 апреля 1945 года. При штурме Берлина он командовал передовым танковым отрядом, который попал в окружение. В ходе ожесточённых боёв его танк загорелся, и тяжелораненого генерала взяли в плен. В немецком госпитале ему ампутировали обе ноги. Сведения о дальнейшей судьбе Максимова разнятся: то ли он скончался сразу после ампутации, то ли умер от ран в советском госпитале через несколько дней после победы.
Мытарства пленных советских генералов не заканчивались после освобождения. Несколько явных предателей во главе с Власовым повесили 1 августа 1946 года после суда над изменниками родины. Остальных тщательно проверяли органы госбезопасности. Судьба большинства освобождённых военачальников полностью зависела от следователей, которые в каждом бывшем пленнике видели предателя. Для многих проверка заканчивалась уже советскими лагерями или даже расстрелом. Например, генерал-майор Николай Кириллов, попавший в плен 10 августа 1941 года, был арестован 30 декабря 1945-го. 25 августа 1950 года генерала расстреляли. Реабилитировали Кириллова, как и многих других, в конце 1950-х.
Судьбы некоторых генералов решал лично Сталин. На дело генерал-лейтенанта Михаила Лукина, 14 октября 1941 года попавшего в плен с оторванной взрывом ногой, вождь наложил резолюцию: «Преданный человек, в звании восстановить…» Лукина тут же вернули в армию. В 1993 году за мужество и героизм генерал Лукин посмертно был удостоен звания Героя России.
До сих пор продолжаются разбирательства дел пленных советских военачальников. Родственники некоторых несправедливо казнённых ждали реабилитации десятилетиями. Так, например, генерал-майор Павел Артёменко, расстрелянный в 1950 году, был реабилитирован лишь в 2004-м.