Дорога на запад
Иберийский полуостров был объектом греческой и финикийской колонизации задолго до того, как история столкнула две величайшие державы Средиземноморья — Древний Рим и Карфаген. Однако именно в III веке до н. э. Пиренеи стали не только одним из узлов противостояния двух империй, но и важнейшим источником для совершенствования военного дела как пунийцев, так и римлян.
Стремительная экспансия карфагенян под командованием Гамилькара Барки, сумевшего всего за несколько лет покорить наиболее развитую южную часть полуострова, была, по сути, вынужденным выходом из политического и экономического кризиса Карфагена, в котором он оказался после Первой Пунической и Ливийской войн.
Впрочем, Барка не только активно эксплуатировал природные ресурсы и производственную базу региона, но и начал массово вербовать на свою сторону испанцев, связанных узами договора или верности лично с Гамилькаром. Испания стала своего рода доминионом Баркидов, отчислявших в Карфаген часть прибыли и захваченной добычи, но, по сути, безраздельно властвовавших на этих землях.
Быть может, создай иберийцы своё государство, в противостоянии Карфагена и Рима появился бы третий игрок, и вся история Средиземноморья пошла бы иным путём, однако отличная металлургия и военная организация оказались условиями недостаточными для появления самостоятельной силы, и Пиренеи понесли добрую службу сначала одним, а после другим завоевателям. Ресурсы, выкачиваемые Гамилькаром и его наследниками, шли, прежде всего, на укрепление армии — Барка был яростным сторонником партии войны и положил немало сил на строительство мощной и конкурентоспособной военной организации, важным элементом которой были контингенты, набираемые на Пиренеях.
Целенаправленная политика усиления армии дала свои плоды — к началу Второй Пунической войны Баркиды фактически контролировали внешнеполитический курс Карфагена, обеспеченный, в том числе, испанскими мечами. Незадолго перед началом войны в Африку было направлено 15 тыс. испанцев, защищавших город и позиции партии войны в Карфагене. Кем же были эти знаменитые испанцы?
Испанская пехота: за две тысячи лет до терций
Иберийская пехота на пунийской службе была представлена самыми разными родами войск, собранными по всему полуострову, что существенно увеличивало тактические возможности карфагенских полководцев. И хотя жители полуострова так и не сумели создать сколько-нибудь жизнеспособный конгломерат племён, способный побороться с агрессией из-за моря, иберийцы и испанские кельты были великолепными ремесленниками и воинами, искусными как в изготовлении, так и применении оружия.
Для пунийцев особую ценность имела испанская пехота, сражавшаяся в сомкнутом строю. Дело в том, что ни сам Карфаген, ни подвластные ему ливийцы не могли удовлетворить потребность Баркидов в хорошей линейной пехоте: горожане долгое время предпочитали служить на флоте или на худой конец в кавалерии, и только потрясения Первой Пунической войны заставили правительство мобилизовать самих пунийцев в пехоту. Какое-то время фаланга вербовалась из наёмников эллинизированных местностей Сицилии, Балкан и Малой Азии, однако неутешительные результаты первой войны с римлянами лишили Карфаген господства на море и существенно сократили финансовые возможности африканской республики. Начавшееся восстание наёмников едва не погубило город, ярко продемонстрировав все слабые стороны принятого способа вербовки в войска.
В этих условиях завоевание Испании стало спасением не только экономики Карфагена, но и его армии — всего за пару десятков лет пунийцы утвердили свою власть в самых развитых и населённых областях полуострова. Благодаря деятельности наиболее блестящих из карфагенских вождей — Гамилькара, Гасдрубала и Ганнибала — была создана передовая и эффективная военная организация, одним из столпов которой были испанские наёмные и союзнические контингенты.
Военное дело испанских пехотинцев находилось на стыке кельтского и римского: в отличие от африканских племён иберы сражались в сомкнутом строю, используя большие овальные щиты. Кольчуги и железные доспехи имелись лишь у самых богатых воинов, преимущественно у вождей и командиров. Подобно римлянам испанцы образовывали на поле боя небольшие манёвренные подразделения — античные авторы нередко называют их латинским термином «манипул», что резко контрастировало с обычаями и тактикой эллинизма, базировавшихся на сомкнутой фаланге копейщиков-сарисофоров. Более того, знаменитый гладиус к началу Второй Пунической войны (218 г до н. э.) был основным оружием испанцев, а не гастатов и триариев, экипированных менее удобными для нанесения колющих ударов махайрами и ксифосами, заимствованными у греков.
Ганнибал отказался от переучивания испанцев ведению боя на эллинистический манер и получил взамен отличную пехоту ближнего боя, способную сражаться на равных с римлянами, компенсируя более низкую слаженность индивидуальным мастерством. Непосредственно перед рубкой испанцы метали в противников дротик «солиферум» (что можно перевести как «цельножелезный»), выполнявший функции, аналогичные легионерскому пилуму, после чего воины обнажали мечи и переходили к рукопашной, предпочитая колоть, а не рубить. Пока Ганнибал имел под своим командованием достаточно тяжёлую испанскую пехоту, он мог не бояться качественного перевеса римлян.
Однако кроме столь необходимой и высоко ценившейся пунийцами линейной пехоты, иберийцы активно вербовались в качестве более дешёвой и универсальной лёгкой силы. Экипированные круглыми щитами-цетрами, небольшими кривыми мечами-фалькатами и метательными копьями, эти воины были незаменимы на поле боя в качестве застрельщиков, завязывавших сражение и способных выманить противника с удобной позиции. Ещё большую пользу они могли принести в малой войне, операциях на коммуникациях противника и организации засад. Вкупе с балеарскими пращниками, вербовавшимися на островах неподалёку, и великолепной нумидийской конницей, способной измотать даже самого выносливого противника, иберийские застрельщики были важным компонентом тактической схемы Ганнибала и его соратников. Не менее важной частью пунийской армии была и кавалерия, набираемая в Испании.
Конница — залог победы
Если нумидийская кавалерия была непревзойдённой лёгкой конницей, завесой, охватывающей противника и сковывающей его действия, то испанские всадники предпочитали сражаться в ближнем бою. Античный историк Страбон писал, что лошади иберийцев — лучшие во всём Средиземноморье, самые послушные и спокойные из тех, что он видел. Привыкшие во всём подчиняться хозяину, кони вели себя настолько тихо, что часто привлекались испанцами для действий во время засад и внезапных нападений. Иберийцы были одними из первых, кто принялся подковывать лошадей, что существенно улучшило качество местной кавалерии. Кроме того, на полуострове было изобретено особое испанское седло, лошади богато украшались.
Иберийские всадники, как правило, не использовали тяжёлого защитного вооружения, предпочитая сохранять мобильность — вместо поножей они носили высокие кавалерийские сапоги, вместо кольчуг — кожаные или тканевые нагрудники с небольшими металлическими вставками. Главным оружием была, конечно же, фальката — наряду с гладиусом настоящий символ военного дела Испании, использовавшаяся знаменитыми альмогаварами даже спустя 15 веков.
Лёгкая конница, подобно застрельщикам, вооружалась щитом-цетрой и коротким мечом, приспособленным для рубки. Тяжёлая кавалерия скорее походила на эллинистическую, экипированную копьями. Среди испанских кельтов были распространены общекельтские традиции ведения боя верхом — богатые воины облачались в кольчуги, имели при себе большой щит и массивный меч для нанесения сокрушительных ударов. Галлы считались отличными наездниками, так что их военная практика только дополняла и обогащала войска пунийских полководцев.
Невозможность черпать подкрепления из Африки заставила пунийцев обратиться к местным силам, активно вербуя всадников. Большой удельный вес кавалерии, достигавшей в некоторых испанских племенах 20−25% численности всей армии, позволял использовать главный козырь — ударную конницу, которой были лишены римляне и их союзники (в римской армии доля кавалерии составляла лишь 10−12%, серьёзно уступая в качестве неприятельской).
Кроме конницы ближнего боя, среди испанцев были распространены и застрельщики, сражавшиеся по-нумидийски или по-тарентински. Они уступали своим южным «коллегам», но при необходимости также нанимались карфагенянами — те, однако, всё же предпочитали вербовать конницу, сражавшуюся в рукопашной и способную решить исход боя одним яростным ударом во фланг или тыл противника.
Именно иберийские всадники на небольших, но покладистых и стойких лошадях вынесли на себе основную тяжесть Пунических войн — смелые и отчаянные в атаках, скрытные в засадах, неутомимые на марше, они стали настоящим кошмаром для римлян. И даже после поражения пунийцев и покорения Испании проблема борьбы с иберами и их конницей не была решена — во множестве сражений эти «варвары» не раз разбивали знаменитые легионы.