Вольный народ или общественные деятели, стражи порядка или даже участники политического процесса — роль казаков на сегодняшний день неясна. О том, насколько нужны казаки современному российскому обществу, diletant.media выяснял у экспертов. На вопросы отвечали Ярослав Нилов, председатель комитета Госдумы по труду, социальной политике и делам ветеранов, депутат от фракции ЛДПР, и Анна Каретникова, правозащитник.
Нужно ли в России казачество?
Ярослав Нилов: Это общественное явление, и его надо поддерживать. Другое дело, что очень часто я встречаюсь с такой ситуацией, когда непонятные люди, не имеющие никакого отношения к казачеству, становятся какими-нибудь генералами казачьих войск. Но поддерживать, реализовывать и использовать потенциал казачества однозначно нужно. Ведь это ядро идейных, свободолюбивых людей, которые понимают, что они хотят. Они являются неким цементом для тех ценностей, которые сейчас пытаются расшатать.
Анна Каретникова: Я не вижу в этом особого смысла, сейчас это мне представляется бутафорией.
Какую важную общественную роль казаки могли бы на себя взять?
Ярослав Нилов: Охрана порядка, безопасность граждан, отстаивание государственных интересов, защита прав граждан.
Анна Каретникова: В истории казаки выполняли функцию защиты границ в определённых для этого местах. Сейчас я не представляю себе в век современных технологий и вооружения, как казаки могут охранять границы. Все остальные опции, которые они на себя принимают, должны выполнять, как мне кажется, другие общественные или государственные службы и организации.
Сейчас казачество — политизированная структура или больше общественное объединение?
Ярослав Нилов: Я думаю, что казачество — общественная структура, которую пытаются всеми силами политизировать. Это проявляется и в отношении государственных структур к казачеству, и в финансовом воздействии, и в вопросах предоставления мест в Государственной Думе, трансляции на проправительственных каналах деятельности этих организаций.
Анна Каретникова: К сожалению, это общественно-политическая организация, потому что политическая составляющая, компонент традиционализма там, конечно, есть, а с другой стороны, поскольку они не являются государственными, это и общественное объединение. Это даже не структура, это какие-то отдельные островки. Это бутафорский элемент, который вживляется государством в наше общество под видом продолжения традиций.
Чем принципиально отличаются функции казачества от полиции или, например, народных дружин?
Ярослав Нилов: Чем принципиально отличаются функции казачества от полиции или народных дружин? Полиция — это государственный орган, который наделён определёнными полномочиями и который действует в соответствии с законом о полиции. Но казачество в этом случае больше общественная структура, я бы даже сказал, общественно-идеологическая структура. Вот их основное отличие.
Анна Каретникова: В какой-то степени казачество похоже на полицию и народные дружины, если им будут передаваться полномочия по поддержанию общественного порядка. Но это, на мой взгляд, скорее негативное проявление. Что такое дружины — я понимаю, что такое полиция — я понимаю, а почему именно казаки? Почему не русские богатыри с мечами должны охранять порядок, гоняться за пьяницами? Вот это я понять не могу.
В 17-м веке казачество сыграло большую роль в формировании антигосударственных движений. Есть ли такая опасность сейчас?
Ярослав Нилов: Казаки в принципе — это кто? Беглые крестьяне. Люди обозлённые, возмущённые, нашедшие в себе силы пойти против помещиков, власти. Радикалы-бунтари. Свободолюбивые люди. Я говорю только про кубанских казаков в революцию. Есть открытые исторические источники, в которых говорится о том, что казаки продавали Красной армии оружие, которым те убивали белых, а потом ещё и самих казаков. В современной ситуации ждать от казаков какой-то опасности не стоит, несмотря на их свободное волеизъявление и радикализм. Власть с ними работает осторожно, мягко, взвешенно.
Анна Каретникова: Нет, поверьте, если кто-то поднимется, то это точно будут не казаки. Они ни к какой оппозиции сейчас не имеют отношения. Для этого надо быть очень мощной структурой, и, во-вторых, — не созданной самой властью. А то в какую оппозицию тогда уходить?