Что произошло?
За Четвертым крестовым походом стоит фигура зловещего Папы Иннокентия III, считавшего, что власть понтифика выше власти европейских монархов. Иннокентий мечтал об освобождении Иерусалима и даже проводил параллели между собой и Урбаном II, который вдохновил Европу на крестовые походы и добился желаемого результата, хотя сам до триумфа первого похода и не дожил. Другое дело, что двух этих понтификов разделили сто лет. За это время идея военной интервенции в Святую Землю вышла из моды. Во втором и третьем походах участвовали короли и даже императоры, но какого-либо ощутимого успеха это крестоносцам не принесло.
Практика показывала, что гораздо выгоднее остаться дома, чем плыть или ехать в Палестину. Живой пример: Филипп II французский быстро смылся из Третьего крестового похода и занялся собирательством земель. Ричард Львиное Сердце довоевался до почетного мира, Иерусалим так и не освободил, угодил в плен и в итоге изрядно ослабил собственную страну. Иннокентий, однако, очень хотел повторить первый поход. Другое дело, что европейские монархи были настроены скептически. Самой заметной и влиятельной фигурой, согласившейся отправится в Святую Землю по призыву Иннокентия, оказался граф Балдуин Фландрский. Рядом с ним маячила фигура весьма знатного пьемонтского маркграфа Бонифация Монферратского, чей брат вошел в историю как самая известная жертва ассасинов.
Из 30 тысяч воинов, на которых рассчитывали лидеры нового похода, в путь отправились только 12. Малочисленное войско, имевшее огромные проблемы с финансированием и снабжением, прибыло в Венецию около 1202 года. Это довольно темный момент. То ли у крестоносцев уже была договоренность с венецианцами о фрахте кораблей, то ли Бонифаций Монферратский рассчитывал договориться на месте. Так или иначе вожди похода не могли не понимать, что таким войском поход на Иерусалим обречен. Впору было распускать людей по домам, но тут на авансцену вышел 90-летний дож Венеции Энрико Дандоло. Подслеповатый, но прекрасно соображавший старик оказался одновременно и демоном, и гением похода. Дож запер крестоносцев на острове Лидо и отказывался не только везти их в Святую Землю, но даже и доставлять их на материк.
Войско оказалось в безвыходном положении. Его невозможно было даже распустить, ибо уйти с острова без кораблей крестоносцы не моги. Разумеется, Дандоло не собирался морить крестоносцев голодом. Дож довольно быстро предложил сделку: транспорт в обмен на военную помощь в борьбе с конкурентами. Так крестовый поход превратился в венецианское коммерческое предприятие. Балдуин и Бонифаций сперва захватили и разграбили город Задар на берегу Адриатики (заноза в ягодице венецианского торгового могущества), а затем избавили Дандоло от главного конкурента на всем Средиземноморье — Византии. Под предлогом защиты интересов свергнутого императора Исаака Ангела они влезли во внутренние политические дрязги Византии. Сперва восстановили Исаака на престоле, затем, когда тот отказался платить, захватили и разграбили Константинополь.
Могло ли быть иначе?
Могло, но только в том случае, если бы к походу действительно удалось привлечь влиятельных европейских феодалов или даже монархов. Беда в том, что в тот момент желающих не нашлось. Англия и Франция были слишком увлечены выяснением отношений, чтобы отвлекаться на очень далекий и малоинтересный с политической точки зрения Иерусалим. Германские Императоры воспринимали идею похода, как уловку пап, чтобы избавиться от них.
Четвертый поход был плохо подготовлен и обречен на безденежье. А если армия профессиональных воинов не получает денег, она рискует быстро превратиться в опасную банду грабителей. Такой бандой, по сути, и стало войско Балдуина и Бонифация. В конце концов, Иерусалим далеко, и эта цель малой армии явно не по зубам. Зато недалеко Константинополь. Он слаб, зато очень богат — буквально ломится от золота. Такая добыча стоит любого риска, в том числе и опалы со стороны Папы. Иннокентий III был возмущен: узнав, что крестоносцы идут на Константинополь, он даже грозил Балдуину и Бонифаций анафемой. В итоге, правда, Папа сменил гнев на милость. Когда вожди крестоносцев поставили его перед фактом, что Константинополь пал, Иннокентий благословил завоевание, а Балдуина Фландрского официально признал законным Императором новообразованной Латинской Империи.
Другая точка, из которой события могли пойти по другому сценарию — венецианское стояние. Если бы в голову Дандоло не пришла идея использовать крестоносцев для избавления от конкурентов, те, скорее всего, просто разбрелись бы по домам. Правда, тут в зоне риска оказались бы города северной Италии. Ведь на идти же домой с пустыми руками.
Что изменилось бы?
В 1204 году Византия на шесть десятков лет исчезла с карты Европы. Ее место заняли две мини-империи. Латинская — созданная крестоносцами на руинах Константинополя, и Никейская — правопреемница Византии. В 1264-м никейцы разберутся с латинцами, захватят империю и выгонят последнего императора к чертовой бабушке.
Византия будет реставрирована и проживет еще почти двести лет, с одним большим «но». Это уже совсем не та Византия. От былого могущества не осталось и следа. Новая Византия, слабое, полудохлое государство, которые в следующие полтора века будет постоянно деградировать, пока не ужмется до размеров одного-единственного города с населением в 50 тысяч человек.
Главным выгодоприобретателем Четвертого крестового похода стала Венеция. Венецианские торговые дома завладели всеми византийскими торговыми портами (крестоносцам они были не нужны) и, по сути, монополизировали торговлю в Средиземном море. Вполне вероятно, что, если бы не «затейка Дандоло», Венеция не была бы сейчас одним из главных туристических центров Европы. Ее богатство, ее архитектурные красоты, ее великолепие — результат многолетнего торгового господства на морях между Европой, Азией и Африкой. Это могущество было достигнуто в 1204 году.
Еще одно предположение связано уже с Византией. В 1204 она был ослаблена политическими кризисами, но все еще имела вес и силу. Переживи она Четвертый крестовый поход и, возможно, дождалась бы лучших времен и добилась бы того могущества, которое было у нее при Комнинах. И тогда османам было бы крайне трудно подмять под себя Ближний Восток и Восточную Европу.