Зондеркоманды были во всех лагерях смерти, включая Освенцим, столицу Холокоста. Это специальные, особые команды, труд которых, насильственный, принудительный, заключался в том, чтобы на хорошем технологическом уровне поддерживать работу «конвейера смерти», или, говоря иначе, помогать эсэсовцам, осуществляющим массовые убийства, на самых разных этапах их «деятельности»: встречать новоприбывших жертв, успокаивать, оказывать помощь в раздевалках и так далее.
Зондеркоманды создавались из числа заключенных. Узников отбирали, когда в них возникала необходимость, поскольку были периоды, когда «конвейер смерти» работал с удвоением и утроением, когда не хватало даже таких гигантских газовых камер и крематориев, которые были построены в 1943 году в Аушвице, и поэтому приходилось пользоваться старыми, самыми первыми газовыми камерами и ямами, в которых сжигали трупы.
Понятно, что зондеркомандовцев можно обвинять в том, что они были пособниками тех, кто убивал евреев массовым образом. Но ведь они не сами выбирали себе такую работу. Им даже никто не говорил о том, чем им придется заниматься. И когда они осознавали, в чем заключается их труд, перед ними вставал выбор: или самим прыгнуть в печь, или же остаться в живых. Те (не все, некоторые), кто предпочитал самоубийству жизнь, брались за непростое дело летописцев. Они писали записки, документировали все, что с ними происходило, закапывали, передавали их через польских подпольщиков.
Почти сразу после освобождения лагеря, на стыке февраля и марта 1945 года, были обнаружены первые письменные свидетельства, точнее — девять текстов и около сорока схронов. Таким образом, например, нашлись дневники Залмана Градовского, его письмо, которое сейчас хранится в Военно-медицинском музее Санкт-Петербурга.
Что мотивировало узников, которые писали свои записки? Причины у всех были свои. Во-первых, многие из них хотели рассказать о том, что на самом деле происходило в лагерях смерти, свидетельствовали для будущего. Во-вторых, они описывали какие-то свои индивидуальные или семейные истории.
По разным оценкам, в зондеркомандах состояло около 2000 людей. Выжило только 110. Да и то это было чистое недоразумение, недоработка со стороны СД. Но, слава Богу, это произошло. Спустя время, выждав очень большую паузу, эти 110 человек начали давать интервью, отвечать на вопросы журналистов. Тот же Марсель Наджари (он был одним из тех, кто выжил) ведь не знал, что его рукопись потом найдется, поэтому первое, что он сделал, когда вернулся на родину в Солоники, — сел и написал воспоминания. Они вышли только в 1991 году.
Несколько слов о нашем герое. Марсель Наджари был греческим евреем. В годы войны он попал в зондеркоманду Освенцима. Стоит отметить, что греческие евреи, сефарды — это в основном романоговорящие группы, поэтому в социуме зондеркоманды, где большинство изъяснялось на идише, как это ужасно не звучит, они составляли некий сорт, а именно — низший. Когда польско-еврейский капо, например, формировал списки, кого ликвидировать следующим, когда нужно было сокращать число зондеркомандовцев, то первыми в них попадали греческие евреи. Это с одной стороны. С другой — среди греческих евреев было больше всего тех, кто какое-то время служил в регулярной армии, то есть лучше других был подготовлен к восстанию. Так вот, Марсель Наджари был бойцом Сопротивления в армии ЭЛАС. А до этого он служил в регулярной армии, которая победила итальянцев в Испании. То есть он не только умел держать в руках оружие, но и понимал суть военного дела.
А еще Марсель Наджари был совершенно замечателен тем, об этом потом неоднократно вспоминали выжившие зондеркомандовцы, что умел находить позитив в любой ситуации. Он был необычайно жизнерадостен, никогда не терял веры в Бога. Наджари часто пародировал эсэсовцев, чем веселил окружавших его узников, был заводилой, душой команды.
Стоит отметить, что когда 7 октября 1944 года в Освенциме было восстание, его ведь никто не выдал. Предателей в этом случае не было. И это, ей-Богу, совсем нетипично.
В письме, адресованном друзьям, которое Марсель Наджари начал на четырех языках: идише, польском, французском и немецком, он не только изложил свои наблюдения и численные оценки (по его данным, в лагере погибло около 1,4 млн человек), но и просил своих товарищей, если не сможет сам, погибнет, отомстить. «Я хотел и хочу жить, мстить за смерть отца, матери и моей дорогой сестренки».
Родителей Наджари и его любимую сестру Нелли депортировали в Аушвиц за много месяцев до него. Когда он попал в лагерь, то в глубине душе надеялся, что они как-то смогли спастись, остались живы. Но потом он встретил людей, которые рассказали ему, что в реальности стало с его близкими.
На страницах (всего их 12) своего письма Марсель Наджари разместил и такие, чисто бытовые распоряжения: «Пианино моей сестры отдайте… Он ее любил, она любила его… Пусть оно напоминает…» и так далее.
Когда Марсель Наджари писал свое письмо, он прекрасно понимал, что все евреи из зондеркоманды рано или поздно погибнут. Это всего лишь вопрос времени. Последняя дата, которая стоит на его записях, — 26 ноября, день, когда произошла очередная селекция. 26 ноября погибли двое других авторов аналогичных документов, найденных впоследствии, — Лейб Лангфус и Хаим Герман.
Марсель Наджари чудом избежал смерти. Он пережил Освенцим, дальнейшую депортацию в Маутхаузен. В 1951 году он женился и перебрался с семьей в Нью-Йорк. Там у него родилась вторая дочь, которую он в честь любимой сестры назвал Нелли.
После освобождения Наджари замкнулся и долго молчал. Своей старшей дочери он обещал все рассказать, когда ей исполнится 17 лет. Но не дожил, умер в 1971 году, когда ей было только четырнадцать.
Статья основана на материале передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы». Гость программы — историк Павел Полян, ведущие — Владимир Рыжков и Виталий Дымарский. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.