Спецслужба ГДР считалась одной из самых эффективных в мире, так как проводила блестящие операции за пределами страны, а главное — обеспечивала спокойствие внутри. В народе её называли красным гестапо. Но сами сотрудники считали себя преемниками другой организации: они называли себя чекистами.
Именно так — «der Tschekist». И учились у советских чекистов. Сотрудники Штази держали под колпаком друга друга, своё начальство и почти каждого взрослого гражданина ГДР. За сорок лет работы они сумели не только достичь уровня КГБ и ЦРУ, но в чём-то даже превзойти их. Но обо всём по порядку.
Штази и КГБ
Штази (сокращение от немецкого Staatssicherheit — гос. безопасность) — Министерство государственной безопасности ГДР — было создано в 1950 г. С самого начала структура задумывалась как «щит и меч» СЕПГ (Социалистической единой партии Германии). Не народа, государства или конституции ГДР, а именно партии, верхушке которой, ЦК Политбюро, Штази и подчинялась, будучи скорее министерством партийной безопасности. Конечно же, почти все сотрудники Штази тоже были членами партии.
Общей целью работы было поддержание господства СЕПГ в стране, и ради этого партия допускала в работе «чекистов» большое разнообразие методов, которые восточные немцы переняли от дружеских советников из СССР, помогавших (особенно в первые несколько лет) создавать спецслужбу. Да и сам первый глава Штази, немецкий коммунист В. Цайссер, работал в 1920—1930-е годы на советскую разведку.
В 1953 г. в ГДР работали 2200 советников МГБ СССР. Через несколько лет, когда Штази встала на ноги, их число сократилось до 32. И немецкие товарищи всегда отдавали дань уважением своим русским друзьям: даже охранный полк спецслужбы носил имя Феликса Дзержинского (основателя ВЧК). В дальнейшем резиденты КГБ СССР всегда присутствовали в ГДР, сотрудничали со Штази и имели при нём свои представительства (в том числе, КГБ следило за советскими туристами в ГДР). В одном из таких представительств работал и В. Путин в 1985—1990 гг.
Штази, в которой у основания в 1950 г. было всего около 2700 сотрудников, быстро крепла и росла. В октябре 1989 г. в спецслужбе работали уже 91 тыс. человек: на 160 граждан приходился один сотрудник. Для сравнения — при Гитлере на одного гестаповца было около 2 тыс. граждан, в СССР на одного сотрудника КГБ приходилось 600 граждан. Таким образом, Штази была самой крупной спецслужбой в мире.
Около 10 тыс. штазистов занимались внешней разведкой и участием в охране границы. Особенно больших успехов служба добилась в разведке в Западной Германии — ФРГ. Там сеть осведомителей и агентов Штази составила на пике 38 тыс. человек: свои люди были и среди политических деятелей, и на западно-германских предприятиях, и в бундесвере. Так, удалось завербовать такую крупную рыбу, как Х. Тидге, главу отдела контрразведки против ГДР в спецслужбе ФРГ.
Грандиозного успеха (и большого скандала в ФРГ) добился и агент Штази Гюнтер Гийом. Перейдя на Запад как беженец, за несколько лет работы в СДПГ (Социал-демократическая партия Германии) он сумел внедриться в верхушку политической элиты ФРГ. В 1972 г. Гийом стал референтом и ближайшим помощником самого канцлера ФРГ Вилли Брандта: штазист имел доступ к секретными документам, переговорам и непосредственно влиял на политику ФРГ в отношении ГДР и СССР. Раскрыть его удалось только в 1974 г. Через несколько лет Гийом вернулся в ГДР как герой.
Контроль над населением
Но большая часть служивших в Штази боролись не с зарубежными противниками, а с «врагами народа» внутри страны. Именно за репрессии в отношении восточных немцев Штази и получила свою репутацию одной из самых зловещих спецслужб в мире. Кстати, рост численности Штази особенно бурным был с 1970-х гг., когда из-за «политики разрядки» в холодной войне усилились контакты с Западом, а поражение социализма в экономическом соревновании с капитализмом за уровень жизни граждан становилось всё более очевидным. В таких условиях борьба с политическим инакомыслием приобрела приоритетное значение, и население насытили агентами. «Чекисты» стали главным инструментом удержания власти СЕПГ. Кроме официальных сотрудников (91 тыс.), на Штази работало примерно вдвое больше так называемых «неофициальных сотрудников»: агентов, осведомителей, стукачей разного уровня.
Хотя бы один сотрудник Штази обязательно был на каждом промышленном предприятии (во всех городках). Им мог оказаться любой рабочий, стоявший за станком и докладывавший «куда следует» о проявлениях оппозиционных настроений. Штазисты присутствовали во всех многоквартирных домах (часто осведомителями становились пенсионеры), в школах (почти все учителя были завербованы), университетах, больницах и других учреждениях. Вербовали даже официантов и горничных в отелях. Иногда осведомителями оказывались самые неожиданные люди, например, Генрих Финк, профессор теологии и вице-президент берлинского Гумбольдтского университета. Иногда друг за другом шпионили друзья и даже члены семей.
После падения ГДР выяснилось, что у Штази имелось досье почти на каждого взрослого гражданина страны. «Неважной информации не бывает», — эти слова были популярной в спецслужбе поговоркой. Следили чекисты и друг за другом: даже селить их старались по возможности рядом (например, в Берлине при квартале Штази были свои жилые дома для сотрудников).
Вербовали сотрудников Штази довольно легко: выбирали наиболее лояльных полицейских, членов партии. Многие сотрудничать с красным гестапо шли с охотой, искренне веря в дело социализма или ради материальных привилегий. В условиях социалистического дефицита сотрудники имели преимущества — получали квартиры побольше, машины без 15-летних очередей, продукты и промтовары с Запада. Кроме того, они разворовывали и покупали конфискат (отнятые у населения посылки из ФРГ). Часть конфиската продавалась в квартале Штази в Берлине в магазине только для сотрудников. Другие шли на сотрудничество из страха или из-за шантажа. Большая численность сотрудников давала возможность почти тотальной слежки за народом. Все посылки и письма из-за границы вскрывались Штази. А прослушиванием телефонных линий с ФРГ круглосуточно занимались ок. 2 тыс. штазистов.
О постоянной слежке в ГДР знали все, и во всех слоях общества страх перед Штази был огромен. Поступив в университет, студенты сразу получали предупреждение от старших о том, что как минимум два «шпицеля» (так называли «чекистов») есть в каждой семинарской группе, и они сообщают о «неправильных высказываниях» и, наоборот, о лояльных студентах, которые могут оказаться полезными. Всё это вызывало взаимное недоверие и опасение обнаружить в друге сотрудника «фирмы» (для Штази было много наименований, службу называли даже «бандой свиней»).
Один из популярных у немцев анекдотов показывает паранойю общества, вызванную слежкой:
В одном баре мужчина болтает с другими посетителями за стойкой:
— Знаешь, в чём разница между этим пивом и партией?
— Нет, в чём?
— Пиво жидкое, а партия лишняя. [прим. ред: шутка основана на игре немецких слов «флюссиг» (жидкий) и «юберфлюссиг» (лишний, чрезмерный)]
Один из соседей оказывается осведомителем Штази, и шутника арестовывают. Спустя пару лет его освобождают, и он снова встречается с тем стукачом в баре. Стукач говорит:
— Я бы хотел убедиться, что тюрьма заставила тебя пересмотреть свои взгляды и ты стал правильной социалистической личностью. Скажи мне: в чём разница между Эрихом Хонеккером [прим. ред: глава СЕПГ]и козлом?
Мужчина отвечает (испуганно):
— Нее-нее, на этот раз я не вижу никакой разницы…
Штази использовало довольно стандартные методы подавление инакомыслия: аресты и показательные процессы, высылки и заключение диссидентов, пытки узников. За почти 40 лет служба Штази инициировала не менее 60 тыс. политических дел, более 40 тыс. закончились приговорами разной степени тяжести.
Иногда немецкие «чекисты» применяли и более изощрённые способы уничтожить диссидента (например, если он был известен, и простой арест вызвал бы политические осложнения). Один из таких способов назывался «разложение». Пока диссидент был на работе, агенты Штази проникали в его квартиру, меняли вещи местами. Например, ставили в непривычные места зажигалки или стаканы. И так повторяли изо дня в день. Конечно, влияли и на положение человека на работе, вплоть до увольнения. В результате несчастный оппозиционер начинал чувствовать, что сходит с ума, теряет своё социальное благополучие, и сходил с политической арены. В ряде случаев «разложенных» вербовали, и они становились осведомителями, стучавшими на своё диссидентское окружение. В нескольких случаях «разложение» заканчивалось суицидом.
Помимо досье, у Штази была и «запахотека» оппозиционеров. В комплексе зданий Штази в Берлине стояли шкафы с тысячами банок, в которых лежали куски ткани: частицы одежды диссидентов или пропитанные их потом пробы. Процесс их сбора хорошо показан в немецком худ. фильме «Жизнь других» (2006): приглашённого на беседу в Штази усаживали на стул, сиденье которого было обтянуто тканью, помещаемой затем в банку. Потом проба могла помочь выследить человека с помощью овчарок. Сегодня эти банки экспонируются в Берлине.
Нельзя сказать, что сотрудники Штази не понимали, что делали не самое благородное дело. Многие потом раскаивались, пытались убедить себя и других, что стали жертвами исторических обстоятельств. Например, глава внешней разведки Маркус Вольф, отдававший приказы о похищении людей и причинении вреда их здоровью, писал, что вынужден задаваться вопросом «о собственной ответственности и собственной вине за столь жалкий конец исполненного надежд начинания за то, что так долго ничего не делалось при столь явственно скверном состоянии дел в стране». Но такого рода понимание обычно приходит слишком поздно. А пока ГДР была цела, в своей работе Штази не останавливалась ни перед чем: сотрудников приучали к беспощадному отношению к «врагам общества».
Возглавлял службу человек с соответствующим уровнем жестокости — Эрих Мильке (руководил Штази с 1957 по 1989 г.), для которого примером был Дзержинский. Бюсты и портреты «железного Феликса» украшали кабинеты Штази. Мильке был убеждённым сталинистом и героем СССР (награждён за участие в движении Сопротивлении во Франции во время войны), имел три ордена Ленина, четыре ордена Красного Знамени и другие награды СССР и ГДР. Но начинал он свою политическую карьеру не как герой, а как убийца — Мильке участвовал в убийстве двух немецких полицейских и покушении на жизнь ещё одного в 1931 г., на коммунистической демонстрации (ему пришлось бежать из Германии, и вернуться он смог только после войны).
Когда Штази через несколько месяцев после падения Берлинской стены в 1989 г. была распущена, Мильке привлекли к ответственности и в 1993 г. (ему было уже 86 лет) осудили за убийство 1931 г. Через два года из-за преклонного возраста Мильке отпустили на свободу досрочно. И он, как и остальные штазисты, спокойно зажил во враждебной ФРГ.