Оккупация Ленинградской области продолжалась с августа 1941-го до середины 1944-го года. Некоторые населенные пункты (например, Тихвин) были под оккупацией считанные месяцы, другим районам (приленинградская территория) повезло гораздо меньше. До войны население Ленобласти составляло примерно 1,5 миллионов жителей. После войны осталось всего 420 тысяч.
Как местное население встречало оккупантов? На самом деле, реакция на новую администрацию и новые правила была неоднозначной, неоднородной. Дело в том, что часть Ленинградской области — это территория Ингерманландии, где коренное население — финно-угорские народы. Достаточно фактов, свидетельствующих о том, что в некоторых финских селах оккупантов встречали хлебом-солью. Также общеизвестно, что режимы при оккупации для русских и финнов были разными. Финские крестьянские хозяйства жили лучше, у них было больше послаблений. Они даже имели право торговать, платили меньший налог. Все это на протяжении всех лет оккупации поддерживалось и культивировалось немецкой властью. Именно из финского населения набирались старосты, полицаи. Одним словом, было все.
Что касается русских селений, то и здесь ситуация складывалась по-разному. Уже к 1942-му году было разрешено избирать старост самому населению, не только назначать. За счет такой администрации было спасено достаточно большое количество человеческих жизней.
Как известно, самое страшное для оккупированных территорий — это проблема продовольствия. Так вот, его практически не было. Немцы не снабжали оккупированные районы. Это не выходило в их планы. Перед ними стояла задача забрать все у населения, обеспечить свою армию. Первоначальный план предполагал быструю войну, изъятие всех продуктов, товаров, излишков. Но ситуация изменилась — возникла необходимость не только кормить свою армию, но и местных жителей, чтобы они могли работать. Поэтому в 1942 году немецкое командование стало выделять крестьянам участки земли для обработки. И опять-таки здесь было разделение: тем же финским хозяйствам разрешалось пользоваться немецкими лошадьми, которые были списаны с боевых действий, для русского населения это было почти недоступно.
Достаточно активно в Ленинградской области действовали партизанские отряды. На территории Волосовского района до сих пор находится один из самых пронзительных памятников — деревня Большое Заречье, которая была сожжена фашистами за связь местных жителей с партизанами.
Начиная с 1942 года, уже самими оккупационными войсками стали формировались антипартизанские отряды. Среди местного населения находились люди, которые выдавали себя за партизан, выходили в соседние деревни, проверяли реакцию местного населения. Судьба тех, кто к ним примыкал, была предрешена.
На самом деле, оккупированные территории жили, как в вакууме. Пресса, которая к ним попадала (в основном это были немецкие издания: «Северное слово», газета «Правда»), все преподносила с нужной точки зрения, то есть восхваляла немецкий порядок. Реальная ситуация на фронтах отражалась не всегда правильно. Первые годы, когда советская армия несла крупные потери, активно обсуждались. То есть населению внушалось, что выбора нет, что все уже решено, пора строить новую жизнь.
В 1942 — 1943 годах стали активно открываться школы. Храмы, кстати, стали действовать раньше. От оккупационных властей священники получали инструкции, директивы, что и как следует говорить. Многие из них были вынуждены произносить проповеди, в которых они практически проклинали советскую власть, показывали все прелести нового режима.
Что касается досуга, то в 1942 году населению стали привозить специально смонтированные фильмы, в которых пропагандировалась замечательная жизнь в Германии, плюс картины, которые показывали «настоящий» быт советского крестьянина. Многие до сих пор вспоминают эти работы. Трудная крестьянская жизнь… По проселочной дороге, по ямам и ухабам к колхозникам приезжает председатель и забирает практически весь их урожай. Далее идут кадры голодных кухонь, отсутствия продуктов в кладовых. А вот — Москва, Красная площадь. Сталин встречает грузовики с провиантом… И так далее.
Во время оккупации военные, не только немецкие, но и союзнические (австрийцев, кстати, население Ленобласти любило больше), останавливались в домах местных жителей. Высшее командование занимало лучшие дома, могло выгнать хозяев, абсолютно не задумываясь о том, куда пойдет семья. При этом, по воспоминаниям очевидцев, мебель немцы завозили свою.
Солдаты в основном жили в домах вместе с семьями местных жителей. Естественно, они занимали лучшие комнаты. Вся техника стояла во дворах, около домов. Даже склады с боеприпасами были построены вплотную к жилым домам, чтобы при бомбежке лишний раз не было налета на населенный пункт.
Если говорить об отношениях, которые складывались между немецкими жильцами и хозяевами, то ситуации были разные. Встречались случаи, когда в доме царило взаимопонимание, жильцы помогали, подкармливали местных жителей. Даже есть такие факты, что, например, после каких-то празднеств, попоек, драк и прочего они ремонтировали сломанную мебель, возмещали убытки хозяевам.
Бывало и другое, когда только за намек, что что-то исчезло из комнаты, либо у любимой собачки заслезились глаза, местных жителей просто расстреливали.
Статья основана на материале передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы». Гость программы — директор музея-усадьбы «Рождествено» Ирина Авикайнен, ведущий — Виталий Дымарский. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.