А. Кузнецов: Михаил Кольцов был фигурой яркой, популярной. О нем многие говорили, его статьями зачитывались.

В ночь с 12 на 13 декабря 1938 года Кольцов был арестован в редакции газеты «Правда». Непосредственной причиной ареста послужило письмо Сталину генерального секретаря интербригад в Испании Андре Марти, в котором тот обвинял «журналиста № 1» и его гражданскую жену Марию Остен в троцкизме и шпионаже в пользу фашистов.

С. Бунтман: Как так?

А. Кузнецов: Дело в том, что во время Гражданской войны в Испании одной из главных сил на стороне республики была партия ПОУМ, в которой влияние троцкистов действительно было весьма велико. Кольцов, будучи корреспондентом «Правды» и одновременно негласным политическим представителем властей СССР при республиканском правительстве, безусловно, был вынужден иметь с ними дело. Наверняка с кем-то у него даже возникли приятельские отношения…

С. Бунтман: Но при этом не стоит забывать об отношении Сталина к троцкистам.

А. Кузнецов: Разумеется. Водились за Кольцовым и журналистские грешки в самом, скажем так, начале его творческого пути. В 1923 году появилась его статья о Троцком. И хотя она, статья, не была апологической, в ней не было безудержного восхваления Льва Давидовича, Сталин, у которого, как известно, была фантастическая память, припомнил это Кольцову.

Если говорить о том, что лично подтолкнуло «отца народов» к решению арестовать главного редактора «Правды», то это, видимо, обида, связанная с деятельностью Кольцова на посту председателя иностранной комиссии Союза писателей. В середине 30-х годов, когда советскую интеллигенцию всячески подвигали на улучшение международного имиджа Страны Советов, данная комиссия действовала очень активно. В 1935 году в Париже по прямому указанию вождя открылся знаменитый антифашистский конгресс писателей. Кольцов был одним из его главных организаторов. После данного события в Советский Союз хлынули крупные европейские писатели…

С. Бунтман: Ромен Роллан, Лион Фейхтвангер, Андре Жид…

А. Кузнецов: Да. И вот именно последний стал ложкой дегтя в этой, в общем, достаточно большой бочке меда. Дело в том, что Андре Жиду первую половину его поездки, когда его как раз сопровождал Кольцов и очень плотно с ним работал, все более или менее в Советском Союзе нравилось. Но потом, когда его отпустили в Грузию, когда он доехал до Тбилиси, его мнение резко изменилось, о чем он, вернувшись в Европу, написал две достаточно яркие книги. (Правда, стоит отметить, что Кольцова в тот момент с ним уже не было).

В чем, собственно, обвиняли Кольцова? Формально это три статьи советского Уголовного кодекса. Во-первых, статья 58-я…

С. Бунтман: Естественно.

А. Кузнецов: А точнее пункты 1а, 10 и 11.

С. Бунтман: Стандартный набор.

А. Кузнецов: 58−1а — это измена родине, 58−10 — это пропаганда или агитация, содержащая призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти, а 58−11 — все то же самое, но через подготовку (то есть вся эта деятельность, направленная к подготовке или совершению данных преступлений).

Что за этим стояло? Собственно, обвинительное заключение, которое поступило в суд.

Итак, дело № 21 620. Отрывки из обвинительного заключения:

«В НКВД СССР поступили данные о том, что Кольцов Михаил Ефимович, является участником право-троцкистской антисоветской организации и на протяжении ряда лет проводит активную шпионскую работу…

В процессе следствия по его делу установлено, что Кольцов М. Е. на путь борьбы против партии и советского правительства встал в 1932 году.

Кольцов М. Е. будучи допрошен по существу предъявленного обвинения виновным себя признал и показал:

«…Я виновен также в том, что в 1932 году был привлечен Радеком, к антисоветской работе и в течение ряда лет снабжал германские разведывательные органы шпионскими сведениями.

Я виновен далее в том, что став на путь предательства интересов советского государства, я впоследствии в 1935 — 1936 г. г. дал согласие вести шпионскую работу и в пользу французской разведки и таковую работу вел» (лист дела 81 — 89).

Являясь агентом иностранных разведок, Кольцов М. Е. систематически снабжал последние шпионскими материалами. Признав это, Кольцов показал:

«Практически мое участие в этой шпионской группе выразилось в том, что я через Миронова сообщал агентам германской разведки Юсту и Басехесу, работавшим в качестве корреспондентов германских газет, о различных известных мне неопубликованных распоряжениях правительства» (лист дела 90 — 102).

Признав это, Кольцов показал:

«Признаю, что я действительно скрыл свои связи с рядом участников антисоветской организации, существовавшей в Наркоминделе» (лист дела 112 — 124)…

ФОТО 1.jpg
Михаил Кольцов. (Pinterest)


Кольцов виновным признал себя полностью, а также изобличается показаниями арестованных: Леонтьевой Т. К., Ежова Н. И., Гендина Е. А., Гиршфельда Е. В., Ангарова, Сабина А. В., Урицкий С., Биневич А. И., Бабеля И. Э.

На основании изложенного — Кольцов-Фридлянд Михаил Ефимович, 1898 года рождения, уроженец города Киева, из семьи кустаря-кожевника, еврей, гражданин СССР, писатель-журналист, в 1918 — 1919 г. г. принимал участие в белогвардейских газетах, бывший член ВКП (б) с 1918 г. по день ареста, до ареста член редакционной коллегии газеты «Правда», обвиняется в том, что:

1) с 1932 года являлся участником шпионской группы созданной Радеком и проводил шпионскую работу в пользу Германии;

2) с 1935 года проводил шпионскую работу в пользу французской разведки;

3) с 1936 года снабжал шпионскими сведениями американского агента Луи Фишер;

4) с половины 1935 года является участником антисоветской заговорщической организации в Наркоминделе и проводил вражескую работу против мероприятий партии и советского правительства в области международных отношений…

Считая дело следствием законченным, а обвинение доказанным, руководствуясь ст. 208 УПК РСФСР постановил:

Дело за № 21 620 по обвинению Кольцова М. Е. направить Прокурору Союза ССР с одновременным перечислением за ним арестованного Кольцова М. Е.

Старший следователь Следчасти ГУГБ НКВД СССР лейтенант госбезопасности (Кузьминов)…»

Ну, а дальше Ульрих принял это дело к рассмотрению, постановив рассматривать его без участия сторон…

С. Бунтман: Как полагается.

А. Кузнецов: Да. И вот, собственно, короткая цитата из протокола закрытого судебного заседания Военной коллегии Верховного Суда СССР, которую в своей книге «Дело Кольцова» приводит Виктор Фрадкин: «Все предъявленные ему обвинения им самим вымышлены в течение 5-ти месячных избиений и издевательств над ним… Его показания родились из-под палки, когда его били по лицу, по зубам, по всему телу. Он был доведен следователем Кузьминовым до такого состояния, что вынужден был дать согласие о даче показаний о работе его в любых разведках».

С. Бунтман: То есть бесстрастный протокол судилища зафиксировал, что Кольцов отказался от показаний, прямо указав, что его избивали разными способами?

А. Кузнецов: Да. В этом же протоколе он утверждал, что Андре Жида ему инкриминируют, ведь с ним он как раз достаточно успешно работал. Кроме того, Кольцов говорил о том, что, мол, вы меня обвиняете в том, что у меня есть брат по фамилии Фридляндер, расстрелянный за антисоветскую деятельность, но я — Фридлянд. У меня нет такого брата. Единственный мой брат — художник Борис Ефимов.

В дальнейшем из приговора благодушно выбросили этого случайного Фридляндера, не упомянули и ситуацию с Андре Жидом. Но тем не менее того, что, скажем так, было положено в основу, хватило с лихвой.

Итак, приговор: «Предварительным и судебным следствием установлено, что Кольцов-Фридлянд, будучи антисоветски настроенным в 1918 — 19 годах, в 1923 году примкнул к троцкистскому подполью, пропагандировал троцкистские идеи, популярилизировал руководителей троцкизма.

В 1932 году Кольцов-Фридлянд вовлечен в троцкистскую террористическую организацию врагом народа Радеком и по заданию последнего установил контакт с агентами германских разведывательных органов, кроме этого в 1935 — 36 годах Кольцов-Фридлянд установил организационную связь с агентами французской и американской разведок и передавал им секретные сведения.

Признается виновность Кольцова-Фридлянд в совершении им преступлений, предусмотренных статьями 58−1а, 58−11 УК РСФСР, Военная Коллегия Верхсуда СССР, руководствуясь статьями 319 и 320 УПК РСФСР, приговорила:

Кольцова-Фридлянд Михаила Ефимовича подвергнуть высшей мере уголовного наказания: расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Председатель

Ульрих

Члены

Кандыбин Буканов».

ФОТО 2.jpg
Михаил Кольцов на Северном фронте. Испания, 1936 год. (Pinterest)


В своей книге Виктор Фрадкин приводит воспоминания Бориса Ефимова, брата Михаила Кольцова: «…В первых числах марта сорокового года, когда я в очередной раз явился в «помещение № 1» с двадцатью рублями, деньги у меня не приняли. Сотрудник в окошечке сообщил, что дело Кольцова следствием закончено и поступило в Военную коллегию Верховного суда…».

Далее Борис Ефимов находит выход на Ульриха. Тот вроде сочувственно с ним разговаривает, обещает брату 10 лет без права переписки и так далее. Одним словом, ломает комедию. Кольцов уже расстрелян.

До реабилитации Борис Ефимов верил в то, что брат его где-то в лагерях, что он жив. Но когда ему уже после смерти Сталина вручили справку о том, что 19 декабря 1954 года Военная коллегия Верховного суда приговор по делу Михаила Кольцова отменила, и дело прекращено за отсутствием состава преступления, он понял, что брата давным-давно нет.

В 1942 году в саратовской тюрьме была расстреляна Мария Остен, жена Михаила Кольцова. Узнав о том, что муж арестован, она прибыла из Парижа спасать его, но сама оказалась в тюрьме и была расстреляна при приближении немцев к Волге.

В тот же день, когда судили Кольцова, прошел еще один суд — над Мейерхольдом. Они оба были расстреляны в одно и то же время, похоронены на одном участке Донского кладбища.

Ну и напоследок — своеобразный эпиграф. Человек, который очень хорошо знал Кольцова, Илья Эренбург, в книге «Люди, годы, жизнь» написал о нем так: «Михаил Ефимович остался в моей памяти не только блистательным журналистом, умницей, шутником, но и концентратом различных добродетелей и душевного ущерба тридцатых годов».

«Не так». Суд над Михаилом Кольцовым, редактором «Правды», 1940


Сборник: Антониу Салазар

Премьер-министру Португалии удалось победить экономический кризис в стране. Режим Антониу ди Салазара обычно относят к фашистским. Идеология «Нового государства» включала элементы национализма.

Рекомендовано вам

Лучшие материалы