Стэнли Кубрик, как известно, был крайне любознательным человеком. В разные периоды жизни его бросало из крайности в крайность: то он увлекался шахматами (часто играл на съёмках со всеми, кто умел), то зачитывался военными стратегиями времён Наполеона, а в начале 1960-х под впечатлением от холодной войны увлёкся новой темой — ядерной войной и смертельным оружием. Он искренне боялся последствий глобального конфликта и, как человек увлечённый, проштудировал около 80 книг по этой теме. Наиболее сильный эффект на него оказал роман Питера Джорджа «Красная угроза» (1958), на экранизацию которого режиссёр незамедлительно купил права.
В соавторстве с Питером Джорджем Кубрик начал работу над сценарием к будущему фильму. Однако режиссёру не понравился серьёзный тон произведения, нагнетавший и без того установившуюся в обществе атмосферу надвигающегося ядерного апокалипсиса. После трагедии в Хиросиме и Нагасаки многие режиссёры обращались к этой тяжёлой теме. В итоге получались серьёзные, драматические картины, например, «Хиросима, любовь моя» Алена Рене (1959).
Стэнли Кубрик решил пойти другим путём. Он обратился к чёрной политической сатире и с помощью колких анархических шуток над обезумевшими политиканами полностью перевернул представление о ядерной угрозе. Для этого он даже пригласил известного британского комика Питера Селлерса, который сыграл сразу три роли: доктора Стрейнджлава, президента США Мёркина Маффли и офицера Лайонела Мандрейка. Все три образа получились карикатурными и немного гротескными, а блестящая игра комика лишь усилила это ощущение.
Сценарий был далеко не самым выдающимся по высоким киномеркам — видно, что его создатель шутил и намеренно пытался сделать текст несерьёзным. Некоторые монологи и движения героев Селлерса стали чистой импровизацией или очередной спонтанной выдумкой Кубрика. Например, в эпизоде с доктором Стрейнджлавом, где он комично пытается укротить руку в нацистском приветствии, остроумно пародируя безумного профессора Ротванга из «Метрополиса» (1927), который тоже был в чёрной кожаной перчатке. Кубрик старался запечатлеть героев Селлерса во всех ракурсах, чтобы, как он выражался, «ничего не пропало»: правда, многое так и не вошло в ленту после 6-месячного кропотливого монтажа.
Очевидно, что сам сюжет мало интересовал Кубрика, он больше работал над художественной формой. Режиссёрское мастерство прослеживается в деталях, разбросанных по всему визуальному полотну — к фильму нужно присматриваться, чтобы не затеряться в комедийной составляющей. Съёмки проходили в Англии. Были отстроены фантастические декорации — огромный правительственный зал «как в Пентагоне» с гигантскими мерцающими картами для большей убедительности. А вот со съёмками в самолёте вышла забавная история. После того как Кубрику отказали в съёмках в США, сославшись на секретность, он умудрился воссоздать внутренности самолёта с такой точностью, что поставил в замешательство американских военных, которые ему не поверили и едва не обвинили в шпионаже.
Дизайн для военного зала с картами делал Кен Адам — художник-постановщик нескольких фильмов о Джеймсе Бонде. Он всё продумал до мелочей — от расстановки реквизита до футуристического интерьера, напоминающего президентское бомбоубежище. Само помещение выполнено в духе экспрессионизма — огромное, с высокими потолками, по форме напоминает треугольную пирамиду (Кубрик знал, что такая форма наиболее устойчива к взрывам, и подчеркнул это в созданных декорациях). Посередине комнаты стоял круглый стол, напоминающий игорный. По задумке Кубрика, это должно было наводить на мысль о жестоких, циничных играх за судьбы мира на игорном столе. Более того, он настаивал, чтобы сукно стола было зелёным, но из-за чёрно-белого формата задумка так и не воплотилась по понятным техническим причинам.
Кроме блестяще сыгравшего сразу три роли Селлерса стоит отметить Стерлинга Хейдена за идеальное попадание в роль. Его пресловутые «драгоценные жидкости», его явное «тотальное безумие» — типичный кубриковский приём, когда зрителям и страшно, и смешно. И не менее прекрасен Джордж Кэмпбелл Скотт в образе генерала Бака Тёрджидсона. Исследователь творчества Кубрика Нэрмор Джеймс пишет: «Скотт всех затыкает за пояс. Его успех в комедийном амплуа удивителен… Лицо у Скотта, пожалуй, карикатурное, но это скорее лицо крутого парня или коварного хитреца — Ричарда III, к примеру, — но никак не дурака. Кроме того, как заметил Роджер Эберт, за счёт невероятной комической пластичности «дуэт голоса и мимики» ставит его в один ряд с Джерри Льюисом и Джимом Керри, в то время как его игра «спрятана на виду» за предельной искренностью». Три потрясающих актёра и пять захватывающих ролей — идеальное попадание режиссёрского таланта Стэнли Кубрика, и мировой киношедевр готов.