В 1902 году социал-демократы развернули пропагандистскую деятельность на фабриках и среди студенчества. В феврале рабочие и студенты планировали провести демонстрацию, но полиция арестовала зачинщиков и посадила в тюрьму. Узнав об аресте из газет и о том, в каких условиях содержатся задержанные, 22-летняя девица совершила покушение на московского обер-полицмейстера Трепова, но револьвер дал осечку. Обеспокоенный данными обстоятельствами генерал-губернатор написал министру внутренних дел письмо.
Письмо помощника московского генерал-губернатора А. Г. Булыгина № 841 министру внутренних дел В. К. Плеве о мерах борьбы с терроризмом, 22 марта 1902 г.
Второй случай, слава Богу, неудавшегося покушения на жизнь Генерал-Майора Трепова в такой короткий промежуток времени, указывает на возбужденное настроение известной части общества и, как всегда бывает, на психическую заразу людей, склонных под впечатлением потрясающих событий мыслить в одном известном направлении.
Опыт террористических покушений указывает также и на то, что мотивами их в значительной степени служит тщеславное желание хотя бы и дорогою ценою, лишения свободы, а иногда и жизни, обратить на себя всеобщее внимание и стать известностью со внесением в списки пострадавших революционеров. Поэтому, изыскивая способы для борьбы с террористическими попытками, нельзя ограничиваться одними мерами предупреждения и охраны, а необходимо, по Моему мнению, считаться и с вышенамеченными психологическими явлениями. Вот почему я находил бы крайне желательным, чтобы был установлен порядок, но разумеется не для одной Москвы, а уже для всей России, по которому в сообщениях о совершенных покушениях никогда бы не упоминалось ни имени ни фамилии совершавшего преступления, а только говорилось бы, к какому оно принадлежит полу и, в случае если бы признавалось необходимым дать ему какое-либо наименование, то числить его по номеру. Порядок этот опять таки, как Мне кажется, мог бы даже быть объявленным в «Правительственном Вестнике» при первом случае, если бы таковой к несчастью представился, ибо мотив его совершенно ясен и принадлежит к средствам борьбы, быть может наиболее действительным, но уже несомненно наименее болезненным. Тщеславное ожидание ложно понятого мученичества, может лишь разогреть фанатизм, но уверенность заранее, что принесенная жертва, хотя бы ложной идее, не будет связана с именем лица ее принесшим, конечно послужит к охлаждению болезненного порыва. Все эти мысли я счел нужным изложить для личных соображений Вашего Превосходительства, но тем не менее, интересуясь знать поскольку Вы признаете их полезными, крайне буду Вам обязан сообщением Мне Вашего мнения по настоящему поводу.
Генерал-Адъютант Булыгин