Документ. «Противоречий между СССР и Германией нет»

Запись беседы временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова с заведующим восточноевропейской референтурой отдела экономической политики министерства иностранных дел Германии К. Ю. Шнурре

24 июля 1939 г.

Меня пригласил к себе Шнурре. Официальным предлогом был вопрос о приостановке нами с апреля с. г. платежей по чехословацкому кредиту в «Банке живностенска» в Праге. Шнурре вручил мне справку, сводящуюся к изложению сути дела и просьбе урегулировать вопрос. Затем он перешел к вопросу об опубликовании ТАСС сообщения о берлинских кредитных переговорах. Отметив, что для германской стороны опубликование этого сообщения явилось неожиданностью, он сказал, что раз уж оно сделано, то пусть считается, что переговоры ведутся в Берлине, хотя он, Шнурре, остается при своем мнении, что если бы он смог беседовать с Микояном в Москве, то дело разрешилось бы скорей. Но пусть будет так, как получилось. Однако германская сторона считает, что в дальнейшем какие бы то ни было сообщения о ходе переговоров, если будет сочтено необходимым их выпустить, следует выпускать лишь после взаимного согласования. Он просит передать это в Москву.

Я ответил, что немедленно передам в Москву это пожелание. Со своей стороны я отметил, что хотя мне и неизвестны в точности мотивы выпуска сообщения ТАСС, но я считаю этот выпуск целесообразным хотя бы потому, что он рассеял массу нелепых слухов, распространившихся в Берлине не по нашей вине и нашедших отражение в мировой печати.

Сообщив затем о предстоящей на следующий день встрече с Бабариным и вкратце изложив основные моменты разногласий (пожелание об увеличении размеров ввоза нашего сырья и его номенклатуры, а также настаивание на формальном сохранении 5% ставки), Шнурре перешел к теме об улучшении германо-советских политических отношений. Он подчеркнул, что считает себя вправе говорить об этом, так как занят не только экономикой, но стоит близко к Риббентропу и знает его точку зрения. По мысля правительства, благополучное завершение торгово-кредитных переговоров должно явиться лишь первым этапом на пути нормализации отношений. Второй этап должен состоять в нормализации отношений по линии прессы, культурных связей, в поднятии взаимного уважения друг к другу и т. п. После этого можно будет перейти к третьему этапу, поставив вопрос о политическом сближении. К сожалению, неоднократные попытки германской стороны заговаривать на эту тему остались без ответа. Ничего определенного не сказал на эту тему и Молотов Шуленбургу. Между тем налицо все данные для такого сближения… Шнурре понимает, конечно, что подобная перемена политики требует времени, но надо что-то делать. Если советская сторона не доверяет серьезности германских намерений, то пусть она скажет, какие доказательства ей нужны. «Противоречий между СССР и Германией нет». В Прибалтике и Румынии Германия не намерена делать ничего такого, что задевало бы интересы СССР. Антикоминтерновское соглашение? Но ведь нам должно быть ясно, что оно направлено против Англии.

Все эти фразы Шнурре произносил отчасти в стиле монолога, отчасти в виде ответа на мой реплики и замечания. Эти мысли он развивал довольно долго, повторяя, что если наши руководители затрудняются начать разговоры на эту тему, то мы, люди менее высокопоставленные, тоже можем кое-что сделать и сдвинуть вопрос с мертвой точки.

Я спросил Шнурре, как обстоит дело с вопросом о нашем торгпредстве в Праге, точнее, о его преобразовании в отделение берлинского торгпредства.

Шнурре ответил, что этот вопрос задерживается исключительно в связи с тем, что мы не ответили на вопросы, поставленные мне Вайцзеккером. В свое время этим вопросом заинтересовался сам фюрер, и по его указанию Вайцзеккер поставил мне памятные вопросы, ответа на которые до сих пор нет.

Я спросил Шнурре, не считает ли он, что ответ на вопрос о наших экономических намерениях в бывшей Чехословакии отчасти дан самим фактом кредитных переговоров, из которого явствует, что мы имеем намерение развивать торговлю с Германией, а следовательно, и с зависимыми от нее территориями в случае предложения нам благоприятных условий.

На это Шнурре ответил, что, по мысли германского правительства, германские поставки в счет обсуждаемых кредитов имеют в виду исключительно производственные ресурсы собственно рейха и к протекторату прямого отношения не имеют. Поэтому наши торговые намерения в отношении протектората не могут считаться выясненными. Но дело не в самом вопросе об отделении торгпредства, он несложен, а в том, что этот вопрос попал в орбиту вопросов, которыми непосредственно заинтересовался фюрер и на которые мы уклоняемся дать ответ.

Шнурре заговаривал и относительно наших переговоров с Англией, высказывая убеждение, что мы не договоримся, так как ясно, что на нас должна выпасть в случае войны вся тяжесть обязательств, тогда как доля Англии будет минимальна. Кроме того, зачем нам заключать союз, если на нас все равно никто нападать не собирается и т. п.