Ещё в 19-м столетии такая роскошь, как открытая обувь, была попросту немыслима. Немощёные городские улицы представляли собой страшное грязевое месиво. Тротуары домовладельцы строили за свой счёт. По обеим сторонам дороги, чуть отступив от домов, рылись канавы, поверх которых клали доски. Средств на хорошую древесину хватало не всем, часто тротуар строили из плохого леса. Доски быстро гнили. Ступив на них, можно было провалиться в канаву. В этом случае домовладельцу следовало бы проявить такт и позаботиться о пешеходе, если он ушибся или потерял сапоги в густой жиже напившихся нечистот. На деле же всё кончалось словесной перепалкой.
Ещё одно правило, вытекающее из предыдущего, — канавы перед своим забором следовало регулярно прочищать. К сожалению, этим зачастую пренебрегали, и уличная яма довольно быстро наполнялась дохлыми курами и кошками, а дышать приходилось ароматами разлагающихся животных и конского навоза.
Помимо всевозможных запахов улицу наполнял страшный шум. Тут уж никуда не деться — деревянные колёса телег ошинованы железом и страшно гремят о мостовую, кони ржут и бьют копытами, извозчики кричат своё «поберегись!». Единственный способ смягчить стук колёс и снизить уличный шум — постелить перед домом солому. Так делали, если, например, в семье кто-нибудь болел и домашним требовался покой.
В отличие от огромных экипажей, велосипед — куда менее шумный вид транспорта. Однако ездить на нём мешали дворняги, норовящие укусить ездока за мелькающие пятки. Специально для велосипедистов выпускались компактные карманные револьверы «Велодог». И если бродячих собак никто не жалел, то совершенно иное отношение было к голубям, которые издавна почитались как священные птицы, чьё убийство было святотатством. Отправляясь на городское гуляние, следовало взять копеечку на корм для птиц и купить у баб мочёного гороха.
И напоследок ещё одно правило — касательно обращений. Крестьян называли «баба» и «мужик», и это не было обидным. Простой люд отвечал господам обращениями «барин», «господин», «ваше благородие». Люди равного положения использовали «мадам», «месье», «господин», «госпожа». Назвать мужчину «мужчиной» могла только проститутка. Некоторые нынешние бранные слова в ту пору ещё не успели приобрести грубой окраски, а слуги и вовсе порой обращались к хозяевам «на ты». Гончаров вспоминал, как один из матросов, обращаясь к нему, сказал: «На вот, ваше высокоблагородие, мойся скорее… а я пока достану полотенце тебе рожу вытереть!».