1Подготовка к поискам
В истории хазар и Хазарского каганата множество вопросов. Один из главных — точные координаты местонахождения столицы и других крупных городов. Проблемой хазар и локализации их государства, а также принадлежностью данного этноса Лев Гумилев заинтересовался еще в середине 1930-х годов во время раскопок в долине реки Маныч.
Вновь к хазарской проблематике Гумилев вернулся в 1959 году, когда Михаил Илларионович Артамонов, директор Эрмитажа, историк и археолог, привлек его к поиску на карте места, где находился Итиль — хазарская столица. Дело заключалось в следующем. Хазарский царь Иосиф в письме к Хасдаи ибн Шафруту описал ежегодную летнюю перекочевку своего двора. Весной он выезжал из своей столицы Итиль, расположенной на берегу Волги, и двигался на юг, к реке В-д-шан. Затем он перекочевывал на север, избегая летней жары в засушливых прикаспийских районах, но двигался не домой, а к реке Бузан, отождествляемой с Доном, и оттуда возвращался к себе в Итиль.
Царь Иосиф сообщал и расстояния от столицы до границ своего царства: на восток до Каспийского, моря — 20 фарсахов, на юг до реки Уг-ру — 30 фарсахов и на север до реки Бузан — 20 фарсахов. Артамонов построил на карте треугольник, упиравшийся вершинами в реки Дон (Бузан), Волгу (Итиль), и Терек (Уг-ру), с длиной сторон, пропорциональной заданным расстояниям. По общепринятым меркам считалось, что 1 фарсах равен 5,5 км. Но при таком расчете Итиль никак не мог оказаться на берегу Волги. Что-то в расчетах не складывалось. И тут Гумилеву пришла в голову мысль, что фарсах мог быть мерой не длины, а усилий, которые человек должен был затратить, чтобы достигнуть цели, подобно таджикскому «чакрыму». Длина фарсаха была высчитана европейцами в условиях пересеченного рельефа Иранского плоскогорья, а в прикаспийских степях она должна быть больше. Гумилев и Артамонов построили новый треугольник, и оказалось, что, при длине хазарского фарсаха 10 км, река Уг-ру — Терек, река Бузан — Дон, В-д-шан — Кума, а Итиль должен находиться на одном из берегов Волги между селами Енотаевск и Селитряным. Вскоре они нашли в персидской литературе доказательство того, что фарсах действительно не определенная мера длины, а приблизительная, зависящая от рельефа и состояния дорог.
В результате Артамонов предложил Гумилеву поехать на берег Волги и попробовать отыскать там столицу Хазарии, место которой он рассчитал с достаточной точностью. Экспедиция была намечена на сентябрь 1959 года.
2Поиски Итиля. Экспедиция 1959 года
В начале сентября 1959 года из Ленинграда выехала Астраханская археологическая экспедиция в составе: Лев Гумилев — начальник экспедиции, Иштван Эрден и Василий Белецкий — сотрудники экспедиции. В Москве к экспедиции примкнул студент-дипломник исторического факультета МГУ Андрей Зелинский, он был принят на должность рабочего. В Астрахани они сели на пароход, а утром 8 сентября сошли с него на пристани Енотаевска, на правом берегу Волги.
Волга, текущая до Волгограда единым потоком, после того, как она поворачивает на юго-восток, растекается на два русла: западное — собственно Волга и восточное — Ахтуба. Между руслами лежит длинная полоса суши, заливаемая при весенних половодьях. Этот зеленый остров резко контрастирует с сухой степью правого берега Волги. Но все деревни расположены на высоком берегу Волги, потому что весенние паводки уничтожали бы любое строение, воздвигнутое в пойме. Экспедиция начала поиски на правом берегу, но они ни к чему не привели. За три для работ стало ясно, что на этом берегу Волги хазарской столицы не было.
Для дальнейших поисков надо было перебраться на другую сторону, но переезд по прямому направлению был невозможен. Ширина поймы в этом месте — 18 км, а дорог через пойму нет. Участникам экспедиции пришлось спуститься на автобусе до села Сероглазки, переправиться на лодке через два протока — Волгу и Кирпичный ручей и добраться до автомобильной дороги на левом берегу Ахтубы. Затем снова начались раскопки. Археологам попадались красные, хорошо прожженные черепки сосудов, сделанных на гончарном круге. Это были следы татарских поселений
Затем Гумилев решил начать поиск города в пойме. На лодке исследователи переправились на левый берег Ахтубы и пошли вверх по течению, тщательно изучая каждый метр земли. В 1959 году водой наполнялось Волгоградское море и уровень Ахтубы был ниже обычного. Благодаря этому удалось найти черепок
«Ни один археолог не счел бы экспедицию удачной. Полагается возвращаться не с соображениями или выводами, а с вещами, скелетами и планами городищ. А тут ценной находкой был только один черепок, вынутый из слоя. По этой ниточке надлежало либо распутать сложный узел хазарской проблемы, либо признать свою неудачу и больше не ездить в низовья Волги», — писал Гумилев в своем труде «Открытие Хазарии».
3Экспедиция на Волгу 1960 года
По возвращении из экспедиции Гумилев ознакомился с огромным количеством хазароведческой литературы, а также общался с разными учеными. Один из его собеседников, гидробиолог В. Н. Абросов, посоветовал Гумилеву обратить внимание на бэровские бугры в дельте Волги, которые не покрывались водой при любом поднятии Каспия в послеледниковое время. Гумилев отправился в Географическое общество на доклад о генезисе бэровских бугров и познакомился там с геологом Александром Алексиным. Тот предложил Гумилеву совершить путешествие на машине геологов, попутно делая наблюдения и сборы.
18 августа 1960 года Алексин встретил Гумилева в Астрахани, и началась экспедиция. В их распоряжении было хорошее полевое оборудование, машина с шофером и моторная лодка. Алексин предложил вместо детальных поисков в одном месте провести широкую рекогносцировку всей области, где могли быть хазарские памятники. Были намечены четыре маршрута: на юг, в дельту до моря; на север, вдоль берега Волги до Саратова; на запад, в калмыцкие степи, и на восток, в Рын-пески, с тем чтобы попутно обследовать площадь, обсохшую в последние годы из-за отступления и обмеления Каспийского моря.
Экспедиция исследовала всю дельту Волги и уже на обратном пути подъехала к крохотной деревушке, приютившейся на склоне бугра Степана Разина. Ученые переночевали там и утром пошли осмотреть вершину бугра. Под восточным склоном был построен маленький кирпичный завод. Глину добывали, стесывая оконечность бугра, так что к приезду экспедиции образовался отвесный обрыв высотой 20 м. Заглянув вниз, Гумилев заметил, что из обреза торчат остатки человеческих костей, и немедленно начал расчистку. Через некоторое время все увидели скелет мужчины, лежавший на спине. У правого бедра был небольшой железный нож, на месте левого уха — серьга — бронзовое колечко, а в изголовье великолепный сосуд с рифлением и лощением. Ноги были срезаны обрывом.
Гумилев без труда определил грани времени захоронения: железный нож исключал даже эпоху бронзового века; татарский обряд погребения хорошо известен и совсем иной, нежели обнаруженный; значит, верхняя дата — XIII век. Сосуд по характеру изготовления следовало датировать
Закончив маршрут в дельте, они пересели в машину и двинулись в степи. В этом исследовании местности были свои сложности — обычно археолог идет пешком и смотрит себе под ноги, а тут нужно было угадывать место поисков из кузова быстро мчащейся машины. По мелким, еле уловимым признакам Гумилев научился угадывать места, где когда-то останавливались хазары и их современники, там он находил черепки.
Севернее Волгограда местность стала меняться, Волга текла единым мощным потоком, гладкая степь взбугрилась пологими холмами и прорезалась глубокими, поросшими лесом оврагами. На каждой стоянке — у ручьев, в долинах, на перевалах через холмы — Гумилев тщательно искал хазарскую керамику, но не встретил ни одного черепка. Дальше ехать было незачем.
От Саратова экспедиция повернула на юго-запад и вернулась в калмыцкую степь к берегам Сарпинских озер. Этот путь был выбран не случайно. В полемике с Артамоновым академик Б. А. Рыбаков высказал предположение, что именно здесь помещалась столица хазар. Но Гумилеву достаточно было приехать на место, чтобы пропали все сомнения — хазарской столицы здесь не было. Несмотря на длительную остановку, там не обнаружились даже осколки хазарской посуды.
Затем экспедиция двинулась к берегам Каспийского моря. Они поехали по дороге, северный конец которой упирается в берег Волги около села Владимирского, 25 км южнее Енотаевска. Гумилев предполагал, что эта дорога идет по линии древнего караванного пути, тогда по обочинам дороги можно было бы найти следы керамики хазарского времени. Через день пути к югу от Сарпинских озер они нашли первую россыпь фрагментов средневековой дотатарской керамики. Черепки были мелкие, плохонькие, «невыразительные».
Дорога шла по песку, поросшему сухими колючками, среди пологих возвышенностей. Южнее начали попадаться продолговатые лужи соленой воды, обрамленные жидкой, соленой, едкой грязью. Это началась «область подстепных ильменей» — следы отступления Каспийского моря. Южнее расстилается широкая равнина, так называемые Черные земли. Это дно Каспийского моря, обсохшее в доисторический период. С запада его ограничивают отроги калмыцкой степи, с востока оно плавно переходит в Каспий.
«Мы ехали ранней осенью и остро ощущали абсолютное безлюдье, полное отсутствие жизни. Только около дороги две находки керамики хазарского времени показали, что и тысячу лет назад через эту равнину проходили люди. Но то, что они не жили в этих местах, было очевидно», — писал Гумилев. Вскоре экспедиция повернула назад, в Астрахань, твердо зная, что если даже хазары владели равнинами северо-западного Прикаспия, то жили они в других местах.
Следующим пунктом были бэровские бугры. На вершине одного из них было обнаружено большое скопление керамики. Артефакты принадлежали двум периодам. Одна часть имела архаические черты, а вторая — грубая, лепная керамика из черного теста с дресвой, плохо обожженная, так что прокалились и побурели только поверхности стенок сосуда, а в середине глина осталась черной. Такая керамика встречается в Прибайкалье, Казахстане, Туркмении и даже была найдена на Дону при раскопках хазарской крепости Саркел. Она четко датируется VII-Х веками. В VII-Х веках в заволжских степях обитали гузы, у Гумилева не было никаких сомнений, что он нашел их стоянку.
Экспедиция отправилась дальше. В полупустыне, прилегающей к дельтовой равнине, около грязевых сопок урочища Азау, гузская керамика стала встречаться часто. Дальше исследователи двинулись на восток по гладкой, укатанной дороге. Наконец, машина повернула на север от села Ганюшкина и подъехала к Рын-пескам. Проехав немного по этой пустыне, члены экспедиции обнаружили караванную тропу, а затем — колодец, вокруг которого в огромном количестве валялись черепки. Там были и «гузы», и красные звонкие «татары», и серые «сарматы», и даже стеклянные осколки водочных штофов XVIII века. После этого было принято решение повернуть машину на юг и проследить дорогу по широкой равнине обсохшего каспийского берега с тем, чтобы найти там остатки порта, от которого этот путь начинался. Спустившись на равнину, они не нашли ни одного черепка. Вскоре им пришлось закончить поиски и поворачивать обратно, так как поднялся сильный ветер и начал нагонять с моря воду, затапливая равнину. Они вернулись в Астрахань, и на этом экспедиция закончилась.
4Исследования в Дербенте
К началу следующего полевого сезона Лев Гумилев поставил 3 задачи. Первая — провести раскопки хазарского могильника на бугре Степана Разина. Вторая — выявить изменение уровня Каспийского моря за исторический период. Третья — установить дату стояния Каспия на определенных отметках (геологи выяснили, что на берегах Каспийского моря есть ряд так называемых береговых террас — площадок, выбитых прибоем. Эти террасы показывают древние стояния уровня моря, причем часть их ныне покрыта водой. Так, самая низкая терраса находится на абсолютной отметке минус 36 м, вторая — минус 32−33 м, а современная — минус 28 м).
Чтобы установить дату стояния Каспия на более низкой отметке, чем сейчас, Гумилев собрался проводить исследования в Дербенте. Город был защищен с севера огромной стеной. Ее западный конец уходил в труднодоступные Кавказские горы, а восточный спускался в море. Ныне восточный конец разрушен, но в тихую погоду сквозь прозрачную воду видны плиты стены. Дата постройки известна точно, стену соорудили по приказу персидского шаха Хосроя Анущирвана в 562−571 годах. Гумилев намеревался исследовать стену и определить, какие глубины были вокруг нее в момент постройки. Для подводных исследований требовалась серьезная подготовка. Гумилев нашел себе напарника — студента исторического факультета Гелиана Прохорова. Вместе они прошли курс обучения подводному спорту.
5 августа 1961 года Гумилев, Прохоров и Андрей Зелинский приехали в Астрахань, встретили Алексина и направились в Дербент. Глава местной водноспасательной станции обеспечил членов экспедиции жильем и спасательной лодкой. И работа началась. Гумилев с Прохоровым, надев акваланги, отправились исследовать стену. Нижняя часть ее была разобрана, но обрез сохранившейся части шириной 4 м выделялся среди зелени деревьев серым пятном.
«Поравнявшись со стеной, мы устремили глаза вниз и сквозь зеленую воду увидели огромные сасанидские плиты, лежащие на боку. Расстояние до берега было около 200 м, глубина, как показал самодельный лот, 3,5 м. Надев акваланги, мы опустились на дно и ощупали руками скользкие камни, к которым больше тысячи лет не прикасалась человеческая рука. Ширина развала плит, из которых стена была сложена, достигала 70 м, а по обе стороны, к югу и северу, тянулась гладкая гранитная площадка, прикрытая тонким слоем мелкого песка. Она плавно понижалась к востоку до расстояния около 350 м от берега. Дальше глубины начали возрастать очень быстро, следовательно, окончилась береговая терраса, показывавшая на продолжительное стояние уровня моря в эпоху, которую нам предстояло определить», — писал Гумилев. На этом пришлось закончить работы в первый день, так как поднялся ветер и море замутилось.
В следующие несколько дней море было очень бурным. 9 августа Гумилев с товарищами наконец смог продолжить работу. В 7 часов утра они оказались на расстоянии 600 м от берега и установили, что там, на глубине 5,5 м, только ровное песчаное дно, без следов человеческой деятельности. Продвинулись еще на 100 м — глубина 7,3 и то же самое. Значит, здесь на абсолютной отметке минус 36 м (самая низкая береговая терраса), и в VI веке было глубокое море. Они вернулись на точку в 300 м от берега и обнаружили конец стены. Главным итогом дня стало то, что исследователи установили отсутствие насыпи или мола. Стены строились непосредственно на скальном основании дна. Значит, с VI по Х век произошло поднятие уровня моря, потому что на глубине 5 м ни тогда, ни позже люди строить стены не могли.
12 августа Прохоров нашел черепок амфоры среди развала камней на глубине 4 м или на абсолютной отметке — минус 32 м. Это был фрагмент точно такого же сосуда, которые члены экспедиции находили вкопанными в землю вдоль стены, где они служили водохранилищами. «Значит, в VI веке в воде нуждались на том месте, где теперь плещется море, а если так, мы нашли то, что искали, — уровень моря VI века», — писал Гумилев. Таким образом, абсолютная отметка Каспия в конце VI века была минус 32 м, а в середине Х века вода стояла гораздо выше (минус 29,5−28,5 м).
Теперь у Гумилева появились данные, чтобы заполнить «белое пятно» его историко-климатической схемы — промежуток между VI и XIII веками. За это время Каспийское море поднималось два раза: в Х веке — на 3 м и в XIII-XIV — на 10 м. Оба поднятия соответствовали изменению направления движения циклонов и, следовательно, должны были отразиться на судьбах европейских и азиатских народов. Хазария оказалась в осаде. С севера по высыхающим степям двигались кочевники, гонимые голодом и жаждой. С юга неуклонно наступала морская вода. Она медленно заливала плоский берег, губила посевы и сады, нагонами разрушала деревни. К середине Х века уже две трети хазарской территории оказалось под водой и жители принуждены были тесниться на склонах бэровских бугров центральной дельты. Наконец, киевский князь Святослав Игоревич в 965 году одним походом опрокинул обессиленное государство.
5Раскопки в Дельте Волги
Астраханская археологическая экспедиция Государственного Эрмитажа прибыла на бугор Степана Разина 18 июля 1961 года. Большая часть могильника к приезду археологов оказалась уничтоженной. Во-первых, под восточным склоном бугра построен кирпичный завод, и вместе с глиной в печь уходили кости из погребений. А во-вторых, местное население неоднократно пыталось искать на бугре клады и уничтожило при этом много погребений. Но все-таки находки были сделаны. В один день открылись погребения трех совершенно разных обрядов. На восточной окраине обнаружились трупосожжения, на западной — сидячее погребение и на южной — скелет, лежащий на спине с горшком в изголовье. Вскоре количество найденных погребений умножилось, и к ним добавились одно погребение в подбое и одно — с конем.
Гумилев решил исследовать подробнее и другие бэровские бугры. Взяв с собой Гелю Прохорова, он отправился на лодке вверх по реке. За 8 часов они добрались до Казенного бугра. Вскоре на гребне бугра они отыскали погребение по хазарскому обряду. Оно было в очень дурном состоянии, так как казахи гоняли через бугор стада овец.
В следующем сезоне, в 1962 году, Гумилев намеревался детально изучить все бугры. Были намечены три маршрута: в западную дельту, в восточную дельту и в южную часть центральной дельты. Работа планировалась с перерывами, которые можно было провести в более спокойной обстановке на раскопках бугра Степана Разина. К экспедиции присоединились Михаил Шуварин с моторной лодкой и молодой историк Е. Сидоренко.
23 июля 1962 года началось исследование дельты Волги. Добравшись до села Икряного, Гумилев с товарищами свернул в проток Хурдун, вытекающий из Большой Волги на запад и снова впадающий в нее на 30 км ниже. Хурдун извивался между продолговатыми бэровскими буграми, покрытыми выжженной травой. Но тщательное обследование показало, что в Средние века эта местность была необитаема. Члены экспедиции вернулись обратно, на берег самого большого, судоходного протока Волги — Бахтемира. Снова им встречались бугры, но они тоже были пусты. Когда река расширилась настолько, что начала постепенно переходить в залив, они повернули на север, по другому протоку — Старой Волге.
Наконец, исследователи нашли Тутинский бугор, возвышавшийся между протоками Тобола и Камызяк, на котором обнаружились погребения, ничем не отличавшиеся по характеру захоронения от хазарских могил на бугре Степана Разина. Так Гумилев нашел западную границу Хазарии. Сохранность погребений Тутинского бугра была плохой. Скелеты лежали прямо на поверхности, потому что это место ветреное, и супесчаная пыль, которой их присыпали, не залеживалась. Кости были вцементированы в затвердевшую поверхность бугра. От Тутинского бугра экспедиция повернула на север, к Астрахани. На берегу реки Царев, на бугре Муллин, где помещалось татарское кладбище, они набрали горсточку битой посуды, но не хазарской, а гузской. Итак, хазары жили не в окрестностях Астрахани, а южнее ее. Там, где сухая степь, хазарских поселков и кладбищ нет.
От Тутинского бугра до широкой реки Бузан ландшафт не менялся, а находки встречались почти на каждом бугре. Особенно замечательным оказался бугор Бараний на протоке Болда. Там была собрана коллекция сосудов и черепков более богатая, чем на бугре Степана Разина.
Разведочный отряд добился больших успехов. Прохоров нашел на Мартом Казенном бугре три хазарских погребения неплохой сохранности, на многих других окрестных буграх — остатки разрушенных погребений и собрал большую коллекцию керамики. Не было ни одной находки ниже абсолютной отметки минус 18 м. Значит, море в XIII веке похозяйничало в этих местах.
Гумилеву вместе с Прохоровым удалось найти места, где стояли когда-то хазарские жилища. На буге Шикэ они наткнулись на пятна от полов жилища, в которых увязли мелкие фрагменты железных орудий и хазарской керамики. Позже они еще не раз встречали подобные пятна овальной формы, но края пятен были всегда столь расплывчаты и деформированы, что составить представление о хазарской архитектуре было затруднительно. Ясно было лишь, что это жилища, подобные тем, в которых теперь живут казахи.
6Поиски Семендера
На 1963 год Лев Гумилев запланировал поиски Семендера, древней хазарской столицы. Базой будущих работ он избрал город Кизляр, находившийся в центре той равнины, на которой, по мнению Артамонова, стоял Семендер. К экспедиции присоединился В. Куренной, работавший в 1961 году на бугре Степана Разина, он был мастером топосъемки.
Сразу же по приезду экспедиции в Кизляр, там произошел прорыв дамбы, Терек начал разливаться по равнине. Артамонов предполагал, что Семендер находился в низовьях Терека. Но Гумилев, увидев воочию разлив Терека, решил, что в Средние века в низовьях этой реки город существовать не мог. Хазары не умели строить дамбы, а Терек часто выходил из берегов.
Гумилев решил искать Семендер и окружавшие его хазарские поселения не ниже, а выше Кизляра. Экспедиция поехала к станице Гребенской, лежащей на окраине песчаных дюн, называемых здесь «бурунами». Цепь песчаных гряд тянется вдоль автомобильного шоссе, соединяющего Кизляр с Грозным. Местами они отделены от шоссе сухой степью, а кое-где подходят к нему почти вплотную. Найдя такое место, Гумилев остановил машину и подошел к песчаной гряде. Всюду среди сухой травы, окаймлявшей подножие бурунов, и на желтом песке склона лежали черепки лепной посуды. Часть их была сарматского происхождения, а часть очень походила на хазарские находки в дельте Волги.
Исследователи объехали всю южную окраину бурунов до излучины Терека, западнее которой стоит город Грозный, при этом совершая вылазки через каждые 10−12 км. Они нашли не только керамику, но и древние погребения в песках. Поселения сарматского и хазарского времени располагались исключительно по южной окраине песков, глубже ничего найдено не было.
Далее экспедиция повернула машину и отправилась обследовать полоску степи, лежащую между бурунами и прибрежными лесами Терека. Эта полоска тянулась от Грозного до берега Каспийского моря более 200 км. Они обнаружили несколько городищ, но к хазарам те не имели никакого отношения. Затем была исследована полоса густого леса, шириной около 5 км, которая тянется вдоль северного берега Терека. Следов хазар там не было.
Но потом, наконец, была сделана интересная находка. Проезжая по шоссе, участники экспедиции заметили очертания большого вала. В этом месте степная полоса между песками и лесом наиболее сужена и наиболее высока. На километр ниже уже встречались низины, затопленные разливом Терека.
«Мы подъехали к валам и остановились в недоумении. Ничего подобного я раньше не видел, хотя мне приходилось описывать городища от Байкала до Карпат. Высокие валы образовывали правильный квадрат, с воротами в каждой из четырех стен. По бокам ворот и через равные промежутки на стенах сохранились возвышения — разрушенные башни, по восемь на каждой стене. Крепость была обведена рвом, шириной 50 м, давно заплывшим, но еще отчетливо видным. Вода в ров поступала из неширокого русла Терека, ныне высохшего, огибавшего крепость с севера. Внутренность крепости была совершенно ровной (очевидно, деформирована распашкой), но там мы нашли керамику VIII века — черепки больших сосудов для хранения пиши и воды. Западные ворота были расширены бульдозером, благодаря чему обнажился разрез стены. Она сложена из саманного кирпича, квадратного, очень похожего по размерам на кирпич крепости Саркел», — писал Гумилев.
Вокруг крепости было видно много неровностей почвы, что могло быть следствием древней застройки, но для проведения исследований у Гумилева не было возможностей. Они вынуждены были ограничиться съемкой плана и сборами керамики.
Экспедиции предстояло еще обследование степей к северу от Кизляра, чем и были закончены работы 1963 года. В степях они не нашли ничего. Хазары не жили за пределами речных долин.
Вернувшись из экспедиции, Гумилев отправился в Институт археологии, чтобы посоветоваться с П. А. Рапопортом, лучшим специалистом по средневековой крепостной архитектуре. Посмотрев на план крепости, Рапопорт ответил, что нет никакого сомнения в том, что она хазарская. Лев Гумилев был уверен в том, что это не просто хазарская крепость, а сам Семендер, ради поисков которого он и ездил на Терек.
Источник: Лев Гумилев. Открытие Хазарии