Самое печально известное семейство в ренессансной Италии, семейство Борджиа, пользовалось дурной славой. Гвиччардини называл Родриго Борджиа, ставшего папой Александром VI, человеком «незаурядного усердия и сметливости, выдающегося ума, поразительного дара убеждения, невиданной расторопности и рвения во всех важных делах». Александр был опытным политиком, но его «достоинства намного перевешивались его пороками: распутным нравом, неискренностью, бесстыдством, лживостью, неверностью, неблагочестием, ненасытной алчностью, неумеренным честолюбием, более чем варварской жестокостью и ярой жаждой непременно возвысить своих многочисленных отпрысков, среди которых кое-кто, дабы послужить злодейским орудием злодейских планов, нисколько не уступал в порочности отцу». Не прибавляло популярности Борджиа и то, что они были испанцами, чужаками для итальянцев. Но в 1492 году, когда Родриго Борджиа стал папой Александром VI, в Риме он был не новичком. Да и испанцем уже тоже не был. Фамилия семейства давно итальянизировалась — слишком уж долго Борха жили при римском дворе. Родриго приехал в Рим во время краткого понтификата своего дяди, папы Каликста III. В 1456 году дядя сделал его кардиналом. Карьера Родриго развивалась успешно — со временем он занял пост вице-канцлера, высший в светской иерархии Церкви. Он стал одним из множества племянников римских пап, которым доставались завидные церковные посты. В бытность свою вице-канцлером Родриго вел себя вполне достойно и обыкновенно. В какой-то момент он получил выговор от папы Пия II за довольно буйную попойку с кардиналом д’Эстутевиллем: «Вы вели себя как обычные молодые миряне!» Но через три дня Пий прислал другое письмо, где признавался, что немного перегнул палку. Если бы не печальная будущая известность Родриго, этот инцидент остался бы незамеченным.
Стратегия Родриго на папском престоле была столь же обычной: он стремился к миру и равновесию, уделяя главное внимание противостоянию с турками. А вот личная жизнь папы Александра VI оказалась более сомнительной, хотя он был не первым папой, который признал и способствовал продвижению своих незаконнорожденных детей. Иннокентий VIII женил своего сына на дочери Лоренцо Великолепного, других родственников сделал кардиналами. Но Родриго в этом отношении действовал с поразительной открытостью. (Сын Иннокентия, Франческетто, родился до того, как его отец начал церковную карьеру.) У Родриго было, по меньшей мере, девять детей, из которых наибольшего политического веса достигли четверо, рожденные в 1470−80-х годах его любовницей Ваноццей деи Каттанеи. Ваноцца происходила из мантуанской семьи. Она обеспечила себе солидное состояние и владела массой недвижимости в Риме — в том числе ей принадлежал постоялый двор «Ла Вакка» («Корова»). Итак, наибольшего влияния достигли Чезаре, которому от рождения была суждена церковная карьера; Хуан, ставший после смерти старшего брата вторым герцогом Гандии в Испании; Лукреция, которую хотели выдать замуж за кого-то из испанской знати; и Джоффре, который, как и Чезаре, пошел по церковной стезе. Но все эти планы изменились, когда Родриго был избран папой и перед его детьми открылись более впечатляющие возможности.
В июне 1493 года Лукреция вышла замуж за кузена Лодовико, Джованни Сфорца. (Сама церемония, проведенная в Ватикане, была провокацией: папы и раньше имели незаконнорожденных детей, но никогда не демонстрировали их настолько публично.) В следующем году, 10 июня 1494 года, четырнадцатилетняя Лукреция писала отцу из Пезаро на Адриатическом побережье. Они с мужем благополучно добрались, и, «несмотря на дождь, который нас немало побеспокоил, встретили нас большими празднествами», хотя всех тревожили перспективы французского вторжения. «Мы узнали, — писала Лукреция, — что в Риме сейчас очень тревожно, и это вселило в нас большое беспокойство и огорчение. […] Умоляю Ваше Святейшество всей своей душой уехать из Рима, а если покидать город сейчас неудобно, то сохранять всяческую бдительность и осторожность». Не только Лукреция выиграла от избрания Родриго папой римским. Ее брат Джоффре женился на внебрачной дочери будущего короля Альфонсо II, Санче. Благодаря этому браку, он стал неаполитанским аристократом, князем Сквиллаче (город на крайнем юге Италии). Хуан, герцог Гандии, женился на Марии Энрикес де Луна, кузине Фердинанда Арагонского. Этот брак позволил обеспечить семейное состояние в Испании. Такие династические браки и союзы были очень типичны для ренессансных правителей, и преемники Александра VI поступали точно так же. Один из них, Алессандро Фарнезе, будущий папа Павел III, и сам получил кардинальский сан от Александра. Алессандро был братом любовницы папы, Джулии Фарнезе, отсюда его прозвище «дамский кардинал». Стал кардиналом и Чезаре Борджиа. В 1493 году под свое управление он получил папский город Орвието. Хуан тоже играл определенную роль в Церкви — он стал гонфалоньером, командующим папской армией. Хуан возглавил кампанию против римских баронов Орсини, переметнувшихся к французам. В январе 1497 года войска его потерпели поражение в битве при Сориано, но через два месяца с помощью испанцев им удалось отбить у французов портовый город Остия. Хотя Александру VI приходилось мириться с французским вторжением в Италию, он не намеревался позволять Карлу VIII чрезмерно расширять сферу влияния.
Брак Лукреции с Джованни Сфорца трещал по всем швам. Дипломатический союз с Миланом более не привлекал Борджиа, да и преданность Сфорца папству была весьма сомнительной. Процедура развода началась в 1497 году. Поскольку никаких технических проблем с документами в то время не существовало (значительное преимущество!), Александр аннулировал брак как не состоявшийся. Намек на супружескую несостоятельность был оскорбителен, и он выдвинул встречный иск, обвинив Борджиа в инцестуозных отношениях внутри семьи. У нас нет оснований полагать, что эти обвинения были чем-то большим, чем обычными слухами, но они имели метафорический смысл. Печально известных императоров Нерона и Калигулу тоже обвиняли в инцесте — об этом Светоний пишет в «Жизни десяти Цезарей". Калигула жил сразу с тремя своими сестрами. Светоний был большим авторитетом для ренессансных писателей, и в Риме без труда можно было найти его труды. Более того, дом являлся популярной метафорой управления: мужчина, который поощряет сексуальные извращения в собственном доме, не может быть хорошим правителем государства. Впрочем, все это не волновало писателей-протестантов, которые с удовольствием истолковывали истории папского поведения в буквальном смысле слова.
Со временем Лодовико Сфорца убедил кузена согласиться с аннулированием брака, и Лукреция получила развод. В июне 1498 года она вышла замуж за Альфонсо, герцога Бишелье, внебрачного сына Альфонсо II Неаполитанского и брата Санчи. Мужу она принесла приданое в размере 41 тысячи дукатов (огромная сумма). В браке Лукреция исполняла серьезные административные обязанности в Папской области: отец назначил ее правительницей Сполето.
В 1499—1500 годах, когда Александр VI объезжал бывшие территории семейства Колонна, Лукреция управляла Ватиканом. Подобные поступки были в порядке вещей для светских правителей (родственницы нередко становились регентами), но папа должен был играть по другим правилам. Враги семейства Борджиа не ограничились одними лишь слухами об инцесте. 14 июня 1497 года был убит брат Лукреции, Хуан. Его тело с многочисленными ножевыми ранениями обнаружили в Тибре. По количеству подозреваемых эта история могла бы соперничать с романом Агаты Кристи. Обвиняли бывшего мужа Лукреции, Джованни Сфорца; герцога Урбинского Гвидобальдо да Монтефельтро; семейство Орсини, которые нанесли Хуану поражение при Сориано; испанского военачальника Гонсало Фернандеса де Сирдоба и кардинала Асканио Сфорца, у которого с Хуаном были личные счеты. Ходили слухи, что убийцей мог быть граф Антонио Мария делла Мирандола, дочь которого Хуан соблазнил. Александр публично заявил, что не обвиняет никого из Сфорца (несомненно, дипломатический шаг), а позже снял обвинения с герцога Урбинского и младшего брата Хуана, Джоффре. Обвинения в адрес другого брата, Чезаре, появились уже через девять месяцев. Никто так и не знает, кто же убил Хуана. Возможно, это были Орсини (с них Александр официально обвинений не снимал), а может быть, и нет. История семейства Борджиа потому так и увлекает писателей и сценаристов, что в ней очень много запутанных и неясных сюжетов.