В декабре 1895 года, прямо в канун Рождества, у проруби на Москве-реке полицейские обнаружили пальто. В карманах нашли документы на имя Николая Гимера, письма, а также предсмертную записку в духе «В моей смерти прошу никого не винить». Картина, казалось бы, ясная: человек не выдержал тягот жизни и решил свести с ней счёты. Но на практике это было только начало длинного дела, в котором решающую роль сыграл ведущий юрист того времени Анатолий Кони.
Ошибки молодости: брак с Гимером
В 1881 году Екатерине Павловне Симон, дочери отставного прапорщика, было 17 лет. Отец её умер, не оставив никаких средств, и девушка осталась несчастной бесприданницей. Её старший брат Федор в то время уже был студентом, а Екатерине надо было как-то устраиваться. Самый очевидный вариант — выйти замуж. Мать Екатерины Елизавета Антоновна Симон нашла дочери неплохую партию: Николай Гимер, хотя и не был особенно знатен, служил по юридической части и был вполне устроен. Первое время супруги жили в согласии, через год у них родился сын, которого в честь отца назвали Николаем. Но постепенно хорошие отношения сошли на нет: Николай Самуилович пил.
В итоге супруги разъехались, и Екатерине Павловне пришлось начинать всё сначала. Она отправила сына Колю к родственникам и пошла учиться на курсы акушерок. Получив образование, нашла работу в Щёлкове, на текстильной фабрике: хозяева открыли там больницу для работников. И на этой самой фабрике Екатерина познакомилась со Степаном Чистовым. Он работал конторщиком, и, хотя происходил из крестьянской семьи, был человеком образованным и имел достаточно средств: его отец владел небольшим мыловаренным заводом. Партия для Екатерины Павловны была самая удачная, тем более что Чистов действительно её любил и готов был на ней жениться. Но вот только для этого надо было сначала расторгнуть брак с Николаем Гимером.
Развод в России
Получить развод в Российской империи было совсем непросто. Оснований для того, чтобы духовное ведомство согласилось развести супругов, было мало. Брак расторгали:
• в случае доказанного прелюбодеяния;
• если один из супругов был неспособен к исполнению супружеского долга, причём неспособность эта должна была быть «приобретена» до брака;
• в случае, когда один из супругов был приговорён к лишению прав состояния, а также если он был сослан в Сибирь;
• если один из супругов исчез и отсутствует более 5 лет;
• и самый редкий случай — если оба супруга, не имеющие маленьких детей, решили принять монашество.
Процедура развода тоже была построена так, чтобы супруги с наибольшей вероятностью отказались от него. Если брак расторгался по причине прелюбодеяния, то необходимо было представить 2−3 свидетелей, честность показаний которых не вызывала бы сомнений. Затем духовные лица должны были провести увещевание супругов, а на судебном разбирательстве обоих ответчиков обязывали присутствовать лично.
Такие затруднения приводили к тому, что разводов было очень мало. Так, в 1913 году по всей стране на 98,5 млн православных был оформлен всего 3791 развод. А вот число незаконнорождённых детей, напротив, было большим: в 1889 году в Петербурге родилось 28 640 младенцев, и из них 7 907 — незаконнорождённые.
Прелюбодеяние как основание для развода
Решив получить от Николая Гимера развод, Екатерина Павловна для начала должна была отыскать своего супруга. У него всё складывалось из рук вон плохо: умерла мать, которая поддерживала сына, его уволили с работы, один запой следовал за другим. У Гимера были родственники, которые пытались его поддерживать при условии, что Николай бросит пить, но этого он сделать не мог. В итоге супруга нашла его в какой-то ночлежке и предложила сделку: Николай Гимер выступает инициатором развода, а Екатерина оплачивает все расходы.
Основанием для развода супруги выбрали прелюбодеяние, и вскоре духовная консистория получила заявление от мужа. Больше года инстанция рассматривала его, а потом Гимерам в разводе отказали на том формальном основании, что доказательства прелюбодеяния были неубедительными. Московский митрополит написал на деле резолюцию: свидетелей, указанных в заявлении, допросить. То есть отказ не был окончательным, но об этом Екатерина Гимер не знала.
Самоубийство: договор супругов Гимер
Решив, что законным образом развода добиться не получится, Екатерина предлагает супругу инсценировать самоубийство. Все расходы она опять брала на себя. Сценарий был продуман тщательно, а подвели супругов, неожиданно хорошая работа полиции и… очередной запой мужа.
Итак, вернёмся к началу нашей истории. В конце декабря 1895 года полиция находит около полыньи на Москве-реке пальто, в карманах которого лежали документы и письма на имя Николая Гимера, а также предсмертная записка.
На следующий день в полицию пришла Екатерина Гимер и заявила о пропаже супруга. Ей рассказали о пальто и записке, Екатерина Павловна разрыдалась и показала письмо, якобы полученное от мужа. В нём Николай писал, что жизнь его не сложилась, помощи ниоткуда нет, поэтому он решил утопиться.
Всё шло по плану. Но спустя два дня после обнаружения пальто из реки выловили утопленника. Тело показали Екатерине с вопросом, не это ли её муж. Она теряет сознание, а когда приходит в себя, то говорит, что да, именно это Николай.
Конечно, в этой ситуации были явные нестыковки: во-первых, пальто нашли 24 декабря, а тело — 27 декабря, и когда утопленника увидели, то он был ещё жив. А во-вторых, обнаружили несчастного на 6 вёрст выше по течению, чем пальто. Но в рождественские дни работы у полиции было много, а тут ещё и Екатерина Гимер опознала «мужа», так что ей выдали тело и закрыли глаза на остальное.
В результате непонятно кто был похоронен, Екатерина Павловна получила свидетельство о том, что она вдова, а через четыре недели вышла замуж за Степана Чистова. Казалось бы, классический happy end, но «утопленник» Гимер, который по договорённости уехал в Петербург, объявился не в том месте и не в то время.
Путешествие из Петербурга в Москву… на суд
Николай Гимер поселился в Охте, где у него были родственники, и ему нужно было отметиться в полицейской части. А для этого необходим паспорт, которого у Гимера не оказалось: только свидетельство о рождении. Паспорт, как мы помним, был в кармане найденного полицией пальто. Николай подал заявление петербургскому полицмейстеру с просьбой восстановить документ, и его вызвали к охтинскому приставу.
В тот же день он получил от бывшей жены письмо о том, что она перестаёт высылать ему деньги (Екатерина отправляла Гимеру 5 рублей в месяц). Расстроенный этим обстоятельством, он напивается, является к охтинскому приставу уже навеселе и тут же выкладывает ему всю историю.
Полиция получает буквально «живой труп»: ранее же Николай Гимер был признан умершим. В довершении всего у Екатерины (теперь уже Чистовой) находят первую редакцию якобы прощального письма её супруга, то есть сговор очевиден. Естественно, брак с Чистовым был признан недействительным. За подобное преступление предусматривалось очень суровое наказание: лишение всех прав состояния (то есть собственности, детей, принадлежности к сословию
По мнению юристов, если бы это дело рассматривал суд присяжных, то он бы оправдал супругов. Но в результате судебной реформы такие дела рассматривал коронный суд, который состоял из сословных представителей. Екатерина Гимер была лишена всех прав и преимуществ, и сослана в Енисейскую губернию. Через 12 лет она могла вернуться в Европейскую Россию, но не в столицы, а восстановление её в правах не предусматривалось.
К такому же наказанию был приговорён и Николай Гимер: ведь их брак формально был восстановлен. Оба супруга подали кассационные жалобы, которые рассматривали в Уголовно-кассационном департаменте Сената.
Особое мнение: Анатолий Кони в поисках справедливости
Сенат подтвердил приговор, но пять сенаторов написали особое мнение. В том числе и известнейший российский юрист Анатолий Фёдорович Кони. В нём было указано, что принятое решение полностью соответствует букве закона, но по-человечески такое жёсткое наказание не должно применяться по отношению к несчастной женщине. Желая добиться для Екатерины Гимер справедливого решения, Кони начинает обращаться в разные инстанции, и в том числе пишет министру юстиции Николаю Муравьеву, к которому относился крайне негативно.
Тем не менее Муравьёв соглашается помочь Кони в этом деле, и в результате они добились смягчения приговора, подписанного лично Николаем II. И Екатерине, и Николаю Гимер отменяют лишение прав состояния и заменяют ссылку годом тюрьмы. В результате Екатерина отбыла в заключении всего три месяца (ей зачли предварительный срок) и работала при этом в медсанчасти. Её второй супруг Степан Чистов дождался жену из тюрьмы, но второй раз развод они решили не получать и дальше жили гражданским браком.
Сюжет для Льва Толстого
Как же этот сюжет дошёл до Льва Толстого? Он оказался связан сразу с несколькими представителями семей Гимер и Симон. Во-первых, Фёдор, старший брат Екатерины, в какой-то момент появляется в Ясной Поляне, знакомится с сыном Толстых и через него — с Львом Николаевичем и Софьей Андреевной. Спустя некоторое время выясняется (и Фёдор сам признался в этом), что он был направлен к Толстым в качестве негласного надзирателя.
Через сына с Толстым знакомится и Елизавета Антоновна Симон, мать семейства. Знаком был Лев Николаевич и с самой Екатериной Павловной, которая периодически работала переписчицей его сочинений. Именно так сюжет из жизни Екатерины стал известен писателю.
В итоге Лев Николаевич познакомился даже с Николаем Гимером-младшим. Именно он пришёл к Толстому, когда тот уже написал первоначальный вариант пьесы, и попросил её не публиковать: слишком много пришлось юноше стерпеть от своего гимназического окружения в связи со всем этим делом. Толстой такое обещание дал: до тех пор, пока он был жив, пьесу в театр не отдавал и не публиковал. Впервые на сцене «Живой труп» был показан в 1911 году.