Если сравнить результаты ордынского владычества над рядом древнерусских княжеств и результаты пандемии середины XIV века на этих территориях, приходится признать — первенство за «чёрной смертью».
Эпидемии на Руси отмечаются с XI века. В 1092 году некая «язва» появилась в Полоцке; люди хоронились от неё в домах, но болезнь стала проявляться также и у лошадей. Что это было — сибирская язва? Бог весть. В 1230-м страшная двухлетняя напасть поражает Смоленск; судя по летописным данным, город должен был вымереть практически полностью: «Того же лета бысть мор силен в Смоленсце, сотвориша четыре скуделницы (кладбища. — авт.) и положиша в дву 16 тысяць, а в третьеи 7 тысяць, а в четвертои 9. Се же бысть по два лета».
От инфекции спасались карантином, быстрым захоронением умерших и, разумеется, молитвой: в 1388-м, узнав про мор в Пскове, новгородцы за один день соорудили церковь св. Афанасия, «и преста мор».
Хотя чума появилась у восточных и южных (Крым) границ русских княжеств ещё в 1346 году одновременно с первой вспышкой в Западной Европе, они получат её не от сильно пострадавших ордынцев, а с запада: первым чума поразила Псков. Очевидно, что городу, активно торговавшему с Ганзой, зараза передалась из северной Германии. Еженощно у десятков городских церквей скапливалось по 30−40 трупов, которые не успевали хоронить. Видя в моровом поветрии небесную кару, люди уходили в скиты (что было правильно) и раздавали имущество всем, кому ни попадя, увеличивая тем самым темпы и ареал распространения заразы.
Одним из наиболее трагических последствий ордынского нашествия считается упадок городов. Многие лежали в руинах, из других люди уходили в деревни, где было легче прокормиться. Некоторые ремёсла были вовсе забыты, другие заметно деградировали. С этой точки зрения «городской науке» медицине был нанесён ощутимый урон. С другой стороны, церковь ордынцы не трогали, поэтому центрами развития лечебного дела становятся монастыри. Так, при одной из крупнейших северных обителей — Белозёрской — существовало несколько лечебниц. Не случайно именно там был переписан экземпляр ранее переведённого с греческого сочинения «Галиново на Гиппократа», представляющего собой комментарии крупнейшего римского учёного медика Галена на сборник трудов великого грека.
Судя по всему, именно чума «подкорректировала» династическую линию Владимирской Руси: есть веские основания полагать, что именно от неё скончались сын Ивана Калиты князь Симеон Гордый и его сыновья. Проживи они дольше, как знать, куда бы пошла русская история без Дмитрия Донского и трёх Василиев… Впрочем, и здесь могло повернуться по-другому: похоже, что причиной смерти отца Дмитрия Ивана Красного также была «чёрная смерть»; но сын его, по крайней мере, успел родиться и не заразился, благодаря чему на Куликовом поле у русских дружин нашёлся достойный предводитель.
В каком-то смысле упадок медицины городской содействовал дальнейшему развитию медицины народной, интуитивной. К концу XV века, судя по монастырским записям, представления о лекарственных свойствах растений были весьма развиты: в заимствованные тексты церковных «лечебников» проникают местные народные рецепты. Что же касается медицины классической, то её подъем начинается с прибытием в Москву невесты великого князя Ивана III гречанки Софьи Палеолог: в её свите в качестве «приданого» находилось несколько европейских врачей. Знать постепенно начинает лечиться при помощи «науки» — у этой тенденции, как оказалось, было большое будущее.