Большевики и сторонники монархического строя сцепились друг с другом, сметая всё на своём пути. Каждая из сторон организовала свои репрессивные механизмы борьбы с противником.
Какой террор нанёс больший ущерб России того периода?
Александр Репников, доктор исторических наук: На мой взгляд, Гражданскую войну следует оценивать как национальную трагедию. Был красный террор и белый, «зелёный террор» и террор всевозможных банд, которые получили больше распространение в тот период. Можно, конечно, сравнить, где жертв террора было больше, а где меньше, но, как мне кажется, эту трагедию правильнее оценивать как общенациональную.
Леонид Млечин, историк, журналист: Только кажется, что Гражданскую войну выиграли красные, а проиграли белые. Если вдуматься, то проиграли решительно все, весь российский народ, потому что восторжествовала невероятная жестокость и аморальность, которая так или иначе охватила всю страну. Так получилось, что вся страна в этом приняла участие. Тонкая плёнка цивилизованности слетела начисто, и огромное число людей проявило невероятную жестокость. Пытаться замерить, кто ужаснее, практически невозможно. Это была просто катастрофа для всей России, даже большей катастрофой, чем Великая Отечественная война. Хотя в Великую Отечественную и погибло больше людей, но так сильно страна и народ не пострадали, как это случилось во время Гражданской войны.
Это была борьба за власть и территорию или бессмысленная классовая борьба?
А.Репников: Для тех, кто участвовал в войне, это явно не было бессмысленной борьбой. Эти люди сами гибли и уничтожали других, исходя из того или иного мировоззрения. У них были свои представления о том, кто друг, а кто враг, кто достоин жить, а кто должен быть уничтожен. На мой взгляд, важно сейчас, спустя почти столетие, подвести черту под Гражданской войной.
Л.Млечин: Видите ли, в результате событий 1917 года государство, как механизм, структура, организующая общество, рухнуло и развалилось в силу разных причин. Так что это уже был не народ и не общество, мы скатились куда-то к первобытно-общинному строю, где винтовка рождала власть, где все правила, которые общества создавало для нормальной жизни, исчезли. А когда в пещерах выясняли друг с другом отношения, там не было ни правил, ни морали. В таком ужасном состоянии оказалась Россия, где все воевали друг против друга. Неверно предполагать, что белые сражались с красными и всё. Это была война всех против всех, чудовищная катастрофа.
Мог ли белый террор вернуть власть в руки антибольшевистских сил?
А.Репников: Антибольшевистские силы контролировали большую часть территории. Можно говорить о колчаковской или деникинской альтернативе и так далее. Вариативность всё-таки была. Понятно, что зелёные победить, конечно, не могли, но у красных и белых были исторические шансы. Сложный вопрос, почему победили именно красные, а не белые. Мне кажется, исходный посыл в вашем вопросе не очень чёткий, если вы исходите из того, что если бы у белых террор был более «мощным», то они бы могли победить. Дело не только в факторе насилия, репрессий.
Л.Млечин: У белых не было шансов выиграть в силу целого ряда причин. Во-первых, они олицетворяли прошлое. Людям свойственно хотеть чего-то нового. Во-вторых, в крестьянской стране белые олицетворяли прежнюю систему землеустройства, где земля принадлежит помещикам. Крестьянская сторона это отвергала. В-третьих, у белых не оказалось таких выдающихся вождей, какими были Ленин и Троцкий. Кроме того, большевикам принадлежала власть в столице.
Можно ли противопоставить красный и белый террор?
А.Репников: Есть хороший фильм Фридриха Эрмлера: «Перед судом истории», где можно увидеть монолог Василия Шульгина. Когда ему начинают говорить, что белые проливал кровь, то Шульгин начинает перечислять красных полководцев, тоже проливавших кровь, и заявляет: «Кровь родит кровь». Я вижу проблему в том, что общество «запирают» между красной и белой альтернативой. Или ты красный, или ты белый. Сталкивание лбами абсолютно бесперспективно. Надо уже закончить эту войну через сто лет.
Л.Млечин: Историки говорят, что красный террор был страшнее, потому что проводился государственным органом, но я бы считал своим долгом обратить внимание на то, что масштабы ужасные были значительно больше, чем только террор, проводившийся двумя наиболее крупными противостоящими силами.
Что появилось раньше: признаки красного или белого террора?
А.Репников: В принципе, всё это идёт с 1917 года и даже с Первой мировой войны: когда не было чёткого разделения на красных и белых. Кстати, проблема и в том, что в обществе сейчас тоже есть некая энергия ненависти.
Л.Млечин: Если говорить о белом и красном, то сначала красный террор, конечно. Большевики как пришли к власти, так начали репрессии. Но я хочу обратить внимание на то, что главной действующей силой революции были около 16 млн человек, вернувшихся с фронта, когда Россия вышла из Первой мировой войны. Это вчерашние крестьяне, они вернулись с оружием и привычные выяснять отношения силой. Когда развалилось государство, то стало всё можно. Вот они и создали эту невероятную атмосферу жестокости. Некоторые переходили из одного лагеря в другой, это не имело значения. Просто по-другому на территории нашего рассыпавшегося государства отношения не выяснялись.