«Брежнев стал единоличным лидером не с ночи на утро. К власти после свержения Хрущева пришел, по сути дела, триумвират: Брежнев — Косыгин — Подгорный. Лишь со временем Брежнев возобладал в нем. А устранение слишком занесшегося Кириленко? А укрощение строптивого Шелеста? А расправа со взбунтовавшимся Егорычевым? А уход Мазурова «по состоянию здоровья»? Нет, Брежнев был сработан не из глины сентиментальности, замешанной на слезах умиления и растроганности. Это был беспощадный боец со стальными кулаками, хоть и в бархатных перчатках. Нельзя путать интеллектуальную посредственность политического деятеля с его способностью стать лидером. Эти две ипостаси не всегда совпадают, а скорее всего и чаще всего не совпадают… <…> Брежневых было два — сентиментальный и беспощадный, эпикуреец и мастер политической интриги, пышущий здоровьем жизнелюбец и человеческая развалина. Если первая пара полюсов — две стороны одной медали, то последнее — дело рук природы».
Журналист Мелор Стуруа
«В отличие от Сталина или Хрущева Брежнев не обладал яркими личностными характеристиками. Его трудно назвать крупным политическим деятелем. Он был человеком аппарата и, по существу, слугой аппарата. Если же иметь в виду человеческие качества, то, по моим наблюдениям, Брежнев был в общем-то неплохим человеком, общительным, устойчивым в своих привязанностях, радушным, хлебосольным хозяином… Так было примерно до первой половины 70-х годов. А дальше — дальше Брежнев стал разрушаться, разваливаться как личность и как политик. Всякая власть портит, абсолютная власть портит абсолютно. Но то, что раньше было трагедией, теперь стало фарсом».
Спичрайтер Брежнева Александр Бовин
«Я бы никогда не сказал о Брежневе как о сильном, мудром, железном политике. Никогда. Он был типичным аппаратчиком. С Хрущевым он несравним. Брежнев все время играл на публику. Артист был. Мог и слезу пустить, если нужно. Ордена обожал, это уже ни для кого не секрет. Ему Подгорный говорил: «Хватит, Леонид Ильич, уже анекдоты рассказывают — Брежнев, говорят, на операцию лег, грудь расширяет, звезды вешать некуда». Все впустую… Ну не мог без звезд, не мог, что ты будешь делать. За душой-то ничего. Как пришел выскочкой, так и ушел. А продержался, потому что окружение было такое. В политике имеет большое дело окружение. В политике один человек может продержаться только в том случае, если он будет диктатором. Брежнев не был диктатором. Это был безличностный культ».
Первый секретарь ЦК КП Украины Петр Шелест
«В отличие от Косыгина, моего непосредственного партнера по переговорам 1970 года, который был в основном холоден и спокоен, Брежнев мог быть импульсивным, даже гневным. Перемены в настроении, русская душа, возможны быстрые слезы. Он имел чувство юмора. В Ореанде он не только по многу часов купался, но много говорил и смеялся. Он рассказывал об истории своей страны, но только о последних десятилетиях… Было очевидно, что Брежнев старался следить за своей внешностью. Его фигура не соответствовала тем представлениям, которые могли возникнуть по его официальным фотографиям. Это не была ни в коей мере внушительная личность и, несмотря на грузность своего тела, он производил впечатление изящного, живого, энергичного в движениях, жизнерадостного человека. Его мимика и жесты выдавали южанина, в особенности, если он чувствовал себя раскованным во время беседы. Он происходил из украинской индустриальной области, где перемешались различные национальности. Больше чего-либо иного на формировании Брежнева как человека сказалась вторая мировая война. Он говорил с большим и немного наивным волнением о том, как Гитлеру удалось надуть Сталина…»
Бывший канцлер ФРГ Вилли Брандт
«Да, он уставал: все реже ходил на приемы, старался не работать до полуночи, уезжал в Завидово в четверг после Политбюро, а не в пятницу. Энергии стало меньше — все же 75 лет. Что у него точно было, так это бессонница. Он принимал снотворное, и много. Верил в него, поэтому врачи это использовали и подсовывали плацебо — «пустышки».
Но меня поражает, как потом люди из его окружения — тот же переводчик Виктор Суходрев — говорили, что он был недееспособен. Я так и сказал: «Виктор, не выдумывай! Ты был переводчиком и никогда бы не рискнул домысливать за руководителя страны». Да, власть изнашивает. Недаром американцы закрепили за высшим постом только два срока. Ведь мало того, что с утра до ночи «на дежурстве» по стране, так еще и ночью, и на прогулке — все те же мысли… Я видел, как, гуляя в Завидове, Брежнев мыслями был на работе».
Личный фотограф Брежнева Владимир Мусаэльян
«Эта встреча дала мне возможность лучше познакомиться с Брежневым и изучить его как руководителя и как человека. Я провел с ним 42 часа в 1972 году и 35 часов в 1973-м. Как ни поверхностны были контакты подобного рода, они дают возможность для важных замечаний. Я нашел Брежнева более интересным и впечатляющим, чем во время нашей первой встречи. Вне ограничений, которые накладывал Кремль, его политические и человеческие качества казались более терпимыми. На одной из церемоний по подписанию договора, когда его ужимки сделали его центром внимания, я в шутку сказал: «Он лучший политик в этой комнате». Он, как показалось, принял мои слова как наивысшую похвалу. Его поведение и юмор были почти озорными на встречах с общественностью».
37-й президент США Ричард Никсон