Рассказывает директор музея Михаил Пиотровский:
Начало ВОВ: как музейные коллекции готовили к эвакуации
22 июня 1941 года Гитлер напал на Советский Союз, и сотрудники Эрмитажа сразу же стали готовить к эвакуации музейные коллекции. Они работали круглые сутки. Им в помощь дали военных, которые помогали собирать, грузить экспонаты. Первый эшелон с эрмитажными коллекциями ушел буквально через несколько дней, в конце июня. Затем второй. А вот третий — не успел — 8 сентября 1941 года закрылось кольцо блокады.
Вывезли музейные экспонаты (примерно миллион) в Свердловск, часть из них разместили в подвалах Ипатьевского особняка, часть — в картинной галерее и костеле города. Директором филиала Эрмитажа в Свердловске был назначен Владимир Францевич Левинсон-Лессинг.
Музейные сокровища с третьего эшелона, который не успел уйти, остались в Ленинграде. Их вернули в Эрмитаж и уже хранили в подвалах и на первом этаже музея. Фарфор, например, прятали в песок, чтобы защитить от разрушения.
Картины Эрмитажа: спасение шедевров
В самом здании Эрмитажа на стенах висели пустые рамы. Естественно, картины вывозили без них — так удобнее. Но при этом они, пустые рамы, напоминали посетителям о полотнах. Да-да, во время блокады в Эрмитаже было проведено несколько экскурсий.
При перевозке большие картины накручивали на валы, которые затем зашивали в клеенку и укладывали в прочные продолговатые ящики. Стоит ли говорить, что многие полотна при таком способе транспортировки пострадали?
И все же война не смогла прервать научную и просветительскую работу музея: в самом Эрмитаже и его филиале читались лекции, устраивались небольшие исторические выставки.
Во время войны сотрудники музея старались сделать все, чтобы сохранить не только эрмитажные коллекции, но и само здание музея. Была создана пожарная команда, которая дежурила и днем, и ночью. Именно она «ловила» зажигательные бомбы, тушила пожары и так далее. А ведь у эрмитажников не было никаких особых пайков, привилегиями они тоже не пользовались. Правда, во дворе музея и в Висячем саду были огороды, где кое-что, конечно, выращивалось.
Да, не только работники Эрмитажа защищали свой «дом», помогал музею и флот.
Вообще, к Эрмитажу всегда было особое отношение. И это, несомненно, одна из заслуг его директора — Иосифа Абгаровича Орбели. Оставаясь во время блокады в Ленинграде, он вел большую работу по сохранению музейных ценностей.
Осенью и зимой 1941 года в эрмитажных бомбоубежищах (дворцовых подвалах) проживали не только сотрудники музея и их семьи, но и многие известные деятели науки и искусства. И даже в таких условиях люди не теряли присутствия духа. Художники (А.Н. Никольский, В. В. Кучумов, А. В. Каплун и другие) рисовали картины, поэты писали стихи.
Отмечали в Эрмитаже и 500-летие великого узбекского поэта Навои. С фронта отпустили некоторых писателей, которые читали переводы автора, было подготовлено несколько докладов.
Да, возвращаясь к стихам. Лев Пумпянский, искусствовед, в блокаду начал писать стихи об Эрмитаже. Музей закрыт, полотен в рамах нет, а он вспоминает, любит Эрмитаж… В одном из своих стихотворений Пумпянский пишет о картине Антуана Ватто «Меццетен»:
Тебя давно нет в Эрмитаже,
Ты продан в рабство, «Меццетен»,
Тебя купил на распродаже
Американский джентльмен.
Но тишину старинных стен
Ты вспомнишь, я уверен даже,
И в небоскребах Манхеттэн,
И в буржуазном бельэтаже.
Порой гуляя по Бродвею,
Ты вспомнишь точно в лунном мире
Неву и бронзовых коней,
Исаакий в снеговой порфире,
Так грусть о Северной Пальмире
Вплелась в излом твоих бровей.
И напоследок еще одно замечательное стихотворение — про Рембрандта.
Когда сошел с привычных рельс ты,
Решив: «Я совесть не продам»,
Тебя затмили ван дер Хельсты,
Рембрандта предал Амстердам.
Твой труд отвергнут был с позором,
Испуганные торгаши
Глумились над ночным позором,
Ища судом свои гроши.