Итак, как верно подметили все те же сотрудники «Сатирикона», Святослав был князем воинственным. При этом, однако, благородным: согласно «Повести временных лет», противников он зачастую оповещал о запланированных походах, рассылая предупреждения в стиле «Иду на вы».
Столкновение Святослава с Византией произошло в 971 году. Начиналось все, если верить русской летописи, примерно так: «Пришел Святослав в Переяславец, и затворились болгары в городе. И вышли болгары на битву со Святославом, и была сеча велика, и стали одолевать болгары. И сказал Святослав своим воинам: «Здесь нам и умереть; постоим же мужественно, братья и дружина!». И к вечеру одолел Святослав, и взял город приступом, и послал к грекам со словами: «Хочу идти на вас и взять столицу вашу, как и этот город».
Далее, по словам летописца, события разворачивались поистине былинным образом. «Невмоготу нам сопротивляться вам, так возьми с нас дань и на всю свою дружину и скажи, сколько вас, и дадим мы по числу дружинников твоих», — сказали хитроумные греки. В «Повести временных лет» этот народ, к слову, был удостоен самых нелестных отзывов. «Греки лживы и до наших дней», — отрезал автор.
Святослав же ответил «лживым грекам», что численность его войска — двадцать тысяч, что, впрочем, не было правдой: князь-язычник располагал лишь десятью тысячами человек. Греки, получив необходимую информацию, никакой дани, разумеется, не выплатили, а выставили против Святослава сто тысяч воинов. Тут-то сын Игоря и произнес свои знаменитые слова: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим — должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвым не ведом позор. Если же побежим — позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь». По преданию, ответ воинов был таким: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим».
Победил, по закону жанра, разумеется, Святослав. Летописец повествует и о том, как князь отвергал и принимал дань, подойдя практически вплотную к Царьграду. Выяснилось, что на золото и дорогие ткани он не падок, а в дар с радостью принимает лишь оружие. «Лют будет муж этот, ибо богатством пренебрегает, а оружие берет. Соглашайся на дань», — посоветовали византийцы своему царю. Суровый Святослав взял дань с расчетом как на живых, так и на погибших воинов, и отправился восвояси.
Также летописец рассказывает о заключении мира между Русью и Византией и приводит текст документа — мирного договора: «Список с договора, заключенного при Святославе, великом князе русском, и при Свенельде, писано при Феофиле Синкеле к Иоанну, называемому Цимисхием, царю греческому, в Доростоле, месяца июля, 14 индикта, в год 6479. Я, Святослав, князь русский, как клялся, так и подтверждаю договором этим клятву мою: хочу вместе со всеми подданными мне русскими, с боярами и прочими иметь мир и истинную любовь со всеми великими царями греческими, с Василием и с Константином, и с боговдохновенными царями, и со всеми людьми вашими до конца мира. И никогда не буду замышлять на страну вашу, и не буду собирать на нее воинов, и не наведу иного народа на страну вашу, ни на ту, что находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние, ни на страну Болгарскую. И если иной кто замыслит против страны вашей, то я ему буду противником и буду воевать с ним. Как уже клялся я греческим царям, а со мною бояре и все русские, да соблюдем мы неизменным договор. Если же не соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем, — в Перуна и в Волоса, бога скота, и да будем желты, как золото, и своим оружием посечены будем. Не сомневайтесь в правде того, что мы обещали вам ныне, и написали в хартии этой и скрепили своими печатями».
Разумеется, «Повесть временных лет» сложно назвать в полной мере достоверным историческим источником. Некоторые исследователи и вовсе призывают относиться к ней исключительно как к художественному произведению. Поэтому неудивительно, что летопись вступает в противоречие с византийскими хрониками. Историк Лев Диакон вложил в уста Святослава такие слова: «Я не вижу никакой необходимости для императора ромеев спешить к нам; пусть он не изнуряет свои силы на путешествие в сию страну — мы сами разобьем вскоре свои шатры у ворот Византия и возведем вокруг города крепкие заслоны, а если он выйдет к нам, если решится противостоять такой беде, мы храбро встретим его и покажем ему на деле, что мы не какие-нибудь ремесленники, добывающие средства к жизни трудами рук своих, а мужи крови, которые оружием побеждают врага. Зря он по неразумию своему принимает росов за изнеженных баб и тщится запугать нас подобными угрозами, как грудных младенцев, которых стращают всякими пугалами».
Сами же события, согласно византийским источником, разворачивались едва ли не противоположным образом. Константин Манассия в XII веке описал русско-византийскую войну так: «При этом царе Никифоре завоевали русы Болгарскую землю. Дважды за два года царь Никифор наводил Святослава на болгар… После взятия Преслава князь русский Святослав завоевал Болгарскую землю, подчинил себе и сел в Доростоле. Пришёл туда Цимисхий с большой ратью, победил его, а самого отпустил восвояси. Но Святослав дошёл до земель печенегов и там был убит вместе со своими воинами». Вполне вероятно, что правда, как это часто бывает, где-то посередине. По крайней мере, и автор «Повести временных лет», и византийский хронист солидарны в одном: вскоре после описываемых событий князь Святослав погиб от руки печенегов. По легенде, из его черепа сделали чашу.
Летописец, кстати, не слишком-то горевал об убийстве Святослава. Описание финала его жизненного пути совсем не похоже, например, на рассказ о смерти Ольги. Дело в том, что в вопросе религии Святослав оказался «слабым звеном» — он не принял христианство, несмотря на все увещевания матери.