НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЁН, РАСПРОСТРАНЁН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ВЕНЕДИКТОВЫМ АЛЕКСЕЕМ АЛЕКСЕЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ВЕНЕДИКТОВА АЛЕКСЕЯ АЛЕКСЕЕВИЧА
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мы сегодня будем говорить о так называемом ленинградском деле. Я когда готовился — напомню, что это одна из самых известных историй публичных во время уже конца Сталина, там, практически два дела было — это было дело антиеврейского, ну, анти…
А. КУЗНЕЦОВ: Еврейского антифашистского комитета.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, Еврейского антифашистского комитета и ленинградское дело. Я когда готовился, вдруг обнаружил странный документ. Значит, в августе сорок шестого года, известное постановление — журнал «Ленинград», Ахматова — Зощенко, я думаю, наши зрители всё это помнят, да?
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно, конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это всё действительно было так. Но вот проходит год, и в октябре сорок седьмого года, уже следующего года, значит, Алексей Кузнецов, который к тому времени перестал быть главой — я, кстати, с его внуком дружил — перестал быть главой, значит…
А. КУЗНЕЦОВ: Ленинградского отделения партийной организации.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ленинградской партийной организации, стал секретарём ЦК по идеологии и курирующим кадры, что очень важно, то есть очень большая фигура — и Суслов Михаил пишут записку в Политбюро: просим увеличить размер журнала «Звезда» — вот оно нового, очищенного уже, абсолютно правоверного журнала «Звезда» — с двенадцати листов до восемнадцати, в полтора раза, и объясняют, там хорошие произведения, там Юрий Герман, там Вера Панова, там ты-ты-ты, и считаем, это, это было бы правильным. И резолюция Сталина — против. Без объяснения, рукописная — против, в архиве — против. Алексей?
А. КУЗНЕЦОВ: Вот поверьте нам, пожалуйста — мы с Алексеем Алексеевичем тему, конечно, согласовали, разумеется, но мы не расписывали сценарий передачи: вот моя реплика, вот моя реплика.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, нет, нет.
А. КУЗНЕЦОВ: И мы абсолютно независимо друг от друга, хотя это не очевидно, и статья в «Википедии», например, вообще об этом не говорит — мы начали с постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Потому что это, конечно, важнейшая штука. Многие люди никогда не задаются вопросом — хотя знают, что это постановление посвящено, по сути, двум литераторам, Зощенко и Ахматовой, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да!
А. КУЗНЕЦОВ: Сейчас наш, значит, режиссёр, Полина, даст нам первую картинку, и мы полюбуемся…
А. ВЕНЕДИКТОВ: У нас картинки будут?
А. КУЗНЕЦОВ: Обязательно! У нас с Бунтманом — без картинок мы даже не заходим в эту студию. У нас сейчас будет…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему я на, почему я не Бунтман? Ну хорошо, да, я…
А. КУЗНЕЦОВ: Да, я — мы и с вами не зайдём, вот у нас, это последняя, а нам нужна первая с Андреем Андреевичем Ждановым, это уже финал дела — вот он.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ох!
А. КУЗНЕЦОВ: На трибуне, как положено, с — так вот, с — я его назвал Андреем Андреевичем? Андрей Александрович, конечно, виноват.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Андрей Александрович Жданов, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот, значит, почему так называется постановление, почему оно о журналах «Звезда» и «Ленинград». Да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Извини, я скажу спасибо анониму за сто долларов, по-моему, это сейчас самый большой донат, который аноним — без вопроса, просто прислал.
А. КУЗНЕЦОВ: Я прошу вас, даже не извиняйтесь — это, это важно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И рядом, и рядом аноним сто рублей — и тоже спасибо, тоже спасибо, спасибо.
А. КУЗНЕЦОВ: И это тоже важно, конечно, это ничуть не менее важно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Итак, Жданов. Андрей Жданов.
А. КУЗНЕЦОВ: Первое, что приходит в голову — вот, дескать, не называют постановление именами каких-то там писателишек, вот же… Но ведь в то же самое время принимается постановление «Об опере Мурадели «Великая дружба»» — вот вам, да, композиторишка назван по имени, и произведение названо по имени. Значит, всё дело в том, что…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А фильм «Большая жизнь»?
А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно! И самое интересное, что чуть ли не главный, по крайней мере — вспоминают его как главного гонителя Ахматовой и Зощенко — Жданов, хотя по сути он ругает сам себя, это его журнал!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это его епархия!
А. КУЗНЕЦОВ: Это его епархия, журналы «Звезда» и «Ленинград» — это его грядка на протяжении многих лет, и люди, которые просмотрели омерзительный антисоветский рассказ Зощенко про обезьянку (абсолютно безобидный детский рассказ) и цикл стихов Ахматовой, где она барынька, декадентка, мечется, помните все эти формулировки, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да. Да-да-да. Монашка.
А. КУЗНЕЦОВ: Это его люди, они им назначены. То есть по идее он — та самая унтер-офицерская вдова. Но Жданов тем не менее с присущим ему, так сказать, таким подловатым мастерством не стесняется их громить — естественно, не поминая, так сказать, о том, что это его кадры, да? Запомним это, отложим недалеко, оно нам пригодится. На ваш документ — мой документ.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так!
А. КУЗНЕЦОВ: Тоже, тоже сентябрь сорок седьмого года, всё то же самое.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Чувство, что что-то кулацкое, да.
А. КУЗНЕЦОВ: «Товарищу Сталину» — вот прямо адресно — «прошу вас рассмотреть вопрос о создании бюро ЦК ВКП (б) по РСФСР. Создание бюро, как мне представляется, необходимо для предварительного рассмотрения вопросов РСФСР, вносимых в ЦК и союзное правительство, а также для обсуждения важнейших вопросов хозяйственного и культурного строительства РСФСР, подлежащих рассмотрению советом министров».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот это да!
А. КУЗНЕЦОВ: Всё! «Председатель совета министров РСФСР Родионов». Увидим через некоторое время его портрет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Из Ленинграда, скажем — важно не, не это самое.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот вы знаете, Алексей Алексеевич — он единственный в этом деле не из Ленинграда.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Михаил Родионов не из Ленинграда?
А. КУЗНЕЦОВ: Нет. Он единственный ярославский обком.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Серьёзно, да?
А. КУЗНЕЦОВ: То есть он — север, но он единственный, все остальные ленинградцы.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ага. Хорошо, виноват.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот его — и очень здорово, что вы это заметили, потому что по моей версии, хотя он не из Ленинграда — его очень важно было пристегнуть, потому что он автор этого документа. Этот документ был нужен, не сам Родионов.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он был главный, конечно!
А. КУЗНЕЦОВ: Этот документ был…
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть он хочет выделить Россию из СССР?
А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это что такое? Что это такое?
А. КУЗНЕЦОВ: Скажите, пожалуйста — вы, когда работали, преподавали в девяностые годы, не отложился у вас в памяти учебник: девятка на обложке, тёмно-сиреневый, Данилов, «История СССР, ХХ века»?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Данилов — помню, обложку не помню.
А. КУЗНЕЦОВ: Очень был хороший учебник, где параграф о послевоенном Советском Союзе содержал раздел «Демократический импульс войны», по-моему — очень классное название.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, помню, да-да-да.
А. КУЗНЕЦОВ: Люди пришли с фронта. Конечно, вы не могли мимо него пройти, это был самый массовый учебник в те времена.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Никита, спасибо за три тысячи рублей, ещё анониму спасибо за две тысячи рублей и анониму спасибо за сто рублей. Анонимы, ребята, ну вы пишите хоть, кто вы, друзья мои, ну приятно же по имени вас — Никита, спасибо вам!
А. КУЗНЕЦОВ: Всем спасибо, конечно, да!
И в этом параграфе совершенно человеческим языком говорилось о том, что, судя по всему, Сталина после войны очень беспокоит, что люди вернулись с фронта другими. Люди вернулись с другим отношением к смерти, с другим отношением к чувству долга, чести, товарищества. Действительно, война многих с одной стороны перемолола, а с другой стороны выковала. Да? И хотя это не касается верхушки.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Они-то остались точно такими же, какими были. Они под пулями там не ползали, да? Но тем не менее, он считает необходимым провести вот эту вот укрутку …
А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему? Кто-то проходил блокаду, а кто-то был член военного совета фронта.
А. КУЗНЕЦОВ: Кузнецов Алексей Александрович, например.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот я про это.
А. КУЗНЕЦОВ: Поэтому, они тоже вернулись с войны. Конечно, не такие, но тем не менее другие. И вот, явно совершенно, я не знаю думал ли он в это время о примере декабристов, но он, конечно, держал в голове именно эту ситуацию.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Знал он декабристов, знал.
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, конечно, знал. Я не знаю, думал ли он вот прямо такими категориями. Да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А, думал ли.
А. КУЗНЕЦОВ: Видел ли он, там, в Кузнецове возможного Пестеля, а в ком-то ещё там возможного Волконского. И вот тот пример, с которого вы начали, вот это раздраженное, судя по всему, несогласие: напротив.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет. Против просто, против. Почему против, что ты против?
А. КУЗНЕЦОВ: Вот я думаю, я не знал про этот документ. Я сейчас от вас впервые про него услышал, про этот документ. Я думаю, что он понимал, что они пытаются выкрутиться: вот смотрите, мы всё поменяли, мы всем накостыляли. Вот у нас в журнале Панова, вот у нас в журнале Федин, сплошная советская власть… Да? Всё. Вы не, не… Я не прощаюсь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не забыл.
А. КУЗНЕЦОВ: Я не забыл, я вас не прощаю. Да? А дальше поразительная штука. От этого вот грозного пальцем, Родионову же тоже погрозят пальцем вот за это обращение.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да.
А. КУЗНЕЦОВ: Кстати говоря, удивительно, но он будет продолжать настаивать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Маленков его вызывал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, он просто просит поддержать. Он пишет письмо Маленкову, прошу поддержать.
А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он пишет письмо Попову, который председатель Московского горкома, прошу поддержать
А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть он продолжает биться в двери.
А. КУЗНЕЦОВ: Он просится к Сталину на приём. И историки уже в конце 80-х годов проверили знаменитый журнал посещений, его не было в этот период. Сталин его не принял. Другой бы уже восемь раз понял, что нужно прожевать черновик…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да.
А. КУЗНЕЦОВ: Да? Проглотить и молиться над вот этим вот чемоданчикам тревожным, да, каждый вечер у себя дома. А Родионов продолжает. Он чувствует чью-то поддержку.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну там понятно чья. Жданов?
А. КУЗНЕЦОВ: Жданов. Совершенно верно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кузнецов, Жданов.
А. КУЗНЕЦОВ: И вот тянется, тянется. Несколько лет эти люди, мы назовем ещё несколько фамилий, ходят буквально по краю. Мне кажется, не могут этого не понимать. Но всё тянется, удар не наносится, не наносится, не наносится. И дальше очень видно, после чего наносится удар. Умирает Жданов. Почему Сталин не хотел этого делать при живом Жданове я не знаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это сорок восьмой?
А. КУЗНЕЦОВ: Сорок восьмой. Может быть, кстати говоря, он ждал что и Жданов коготком увязнет. Может быть, он рассчитывал, что в эту ловушку зайдёт и самая крупная рыба. Я не знаю, это домыслы абсолютные. Но это похоже на хозяина, согласитесь. Да? Но вот поняв, что Жданова у него перехватили другие, так сказать, силы, и похоронив его всячески торжественно и обвинив кого можно позже в его смерти и так далее, того кого можно соответственно в эту самую ловушку захлопывают.
Кого захлопывают? Полин, дайте нам пожалуйста следующую после Андрея Андреевича картинку. Вот четыре человека из тех девяти, которых обычно перечисляют в качестве самых главных фигурантов вот этого самого дела. С верхнего угла слева на право: Алексей Александрович Кузнецов. Во время войны, как было правильно совершенно сказано, сначала второй при Жданове, потом первый секретарь Ленинградского Обкома и Горкома ВКП (б), после войны секретарь ЦК по важнейшим, названным вами, отраслям. Справа: его преемник на ленинградском, так сказать, троне, первый секретарь Ленинградского Обкома послевоенного, Пётр Сергеевич Попков. Очень важный человек в левом нижнем углу. Это Николай Алексеевич Вознесенский — председатель Госплана, восходящая звезда советской экономики, человек, который позволяет себе делать заявления такого уровня, что даже вот, ну например, знаменитый миф о 4%, который якобы составил Ленд-лиз, это посчитал Вознесенский.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: До сих пор не понятно, как и на каких счётах, да? Он предлагает реформы. До сих пор историки спорят о значении этих реформ, но они в любом случае должны были быть довольно радикальными в экономике. Ну и наконец последний человек: это тот самый Михаил Иванович Родионов, председатель Совета министров РСФСР, который, вот, единственный в этой компании из 9 человек не ленинградец.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Извини, я отвечу на вопрос.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Михаил Мартынов из Таллина присылает нам 10 евро, и спрашивает: сохранились ли (спасибо, мне только ручку), сохранились ли эфиры ютуб-канала «Эхо Москвы?» Они сохранились, и какие-то эфиры, которые не приведут, уважаемый Михаил Мартынов, к уголовной ответственности возможной выкладывают наши коллеги на сайте Echofm, которое в Берлине. Echofm. Отдельное спасибо Александру, и он просит передать привет Марии. Мария, у вас любящий Александр. Вам привет. Да, тут очень много нам присылают. Наталья из Челябинска здесь. Я просто не успеваю даже. Спасибо большое за ваши донаты, вы видите, как растёт линеечка. Вы видите, что мы двигаемся благодаря вам. И у нас программа «Не так». Программа «Не так», Алексей Кузнецов, Алексей Венедиктов. Алексей продолжайте. А вы пока присылайте.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну вот кстати, ютубы «Не така» с того самого момента, когда перешли с Сетевизора на Ютуб, это было задолго до того как, так сказать, нас закрыли. Они выложены просто на нашем сайте нынешнем актуальном, вот в этом самом.
А. ВЕНЕДИКТОВ: На Дилетанте?
А. КУЗНЕЦОВ: Да. На Дилетанте, да. Так что вы можете просто их смотреть без всяких сложностей.
А. ВЕНЕДИКТОВ: На Дилетанте.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну поскольку там-то в общем ничего, я надеюсь… Хотя, конечно, прикопаться всегда можно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот именно. Экий вы …
А. КУЗНЕЦОВ: Да, наивный юноша. Это правда, сохранил. Значит, что группирует вот этих вот людей? Вот этих главных фигурантов главного, их будет несколько дел, но мы говорим сегодня о главном. Первое, что бросается в глаза, вот эта Ленинградская их прописка. Действительно 8 из 9. Но тогда не очень понятно, а что тут Родионов-то, который вообще в Ленинграде не работал ни дня? Запомним этот вопрос. Другой, другая вещь. Видимо не менее важная. Я посмотрел их года рождения, 9 человек. Они укладываются в интервал 6 лет. Они все ровесники.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть это антипартийная группа?
А. КУЗНЕЦОВ: 1902 — первый год, 1908 — последний.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Они все между этими датами уложились.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть им 40−48.
А. КУЗНЕЦОВ: Они ровесники. Для Сталина они ровесники Яши. Они ровесники старшего сына. Он 1907 года.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это интересно.
А. КУЗНЕЦОВ: Это
поколение его детей как бы. Это следующее за ним поколение партийных
руководителей. Явно совершенно, Сталин с недоверием относится к этой молодой
энергии, не уважа… Он же кавказец. Не уважающей стариков, да? Вот лезут, вот
Родионов лезет, его выпихивают в дверь, он в окно лезет, он через Маленкова
лезет,
Да, действительно, большую часть времени во всех союзных республиках с момента, когда образовался Советский союз с его структурой, были свои центральные комитеты. И единственной республикой, где не было республиканского бюро была Российская Федерация. На это всегда отвечали, что Российская Федерация настолько большая, что её вопросы идут прямо сразу в большой ЦК, не за чем устраивать дублирование. Но был коротенький период, чуть больше года, когда такое бюро было. 36−37 год. Андрей Андреевич Андреев, был такой совершенно уникальный член сталинского Политбюро. Уникальный тем, что он единственный тихо отполз на пенсию по болезни. Единственный.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Остальные либо умирали, либо в расстрельный подвал, либо со скандалом, как Хрущёв, и как многие другие. Да? А он единственный, он действительно правда почти полностью ослеп. Вот. Так вот, всё было тихо, абсолютно бюрократическая структура. И никто тогда не кричал: что мы делаем, мы подрываем единство партии, мы устраиваем черти что! Нужно было? Было. Теперь стало не нужно? Убрали. Да? Замечательно. Ежов, кстати, был заместителем Андреева по этому самому бюро ЦК РСФСР.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Почему вдруг сейчас из-за этого такой кипиш? А кипиш будет очень большой. Сегодня, тут как сегодня, последние лет 30, очень популярно в определённых кругах, вы сейчас поймёте в каких. Это я к зрителям обращаюсь. Очень популярна версия, что фигуранты Ленинградского дела — это настоящие русские патриоты. Ну действительно, какая приятная картина: Кузнецов, Попков, Капустин, Лазутин, Родионов, Михеев — ни одной нехорошей фамилии, да? Исключительно, так сказать, наши рабочие ребята. Вот, Кузнецов из Боровичей, например, там да? Начинал слесарем там в 15 лет. Они предлагают создать российское, они иногда даже пишут русское бюро ЦК. Конечно, в документах такой формулировки никогда не было. Для того чтобы защищать интересы русского народа.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну я слышал эту версию.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну конечно, разумеется.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но она нигде, ни в каких документах не присутствует. Я имею ввиду в документах по этим людям. Нигде никогда.
А. КУЗНЕЦОВ: Одно косвенное упоминание. Дело в том, что очень не много прямых документов о ленинградском деле доступно исследователям. Что-то было уничтожено…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: …что-то до сих пор находится, в частности по закону о персональных данных, находится под спудом. Но, в одном из рассекреченных документов встретилось такое упоминание, что Попков уже на суде вынужден был признать, что, когда мы говорили о необходимости защиты интересов русского народа, это был перебор. Потому что, сказал Попков, у нас получилось, что мы думаем об интересах русского народа, а товарищ Сталин не думает. Вот было такое покаяние. Похоже им всё-таки это предъявили тогда.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Им предъявили как РСФСР, а не как русский народ.
А. КУЗНЕЦОВ: Я тоже думаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну русский народ возник у Сталина в тосте.
А. КУЗНЕЦОВ: В тосте, конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В тосте в 45 году.
А. КУЗНЕЦОВ: Мы чуть позже увидим картину, изображающую этот тост.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Поскольку мы говорим о Ленинградском деле, тут Анна нам присылает 500 рублей из Санкт-Петербурга. И пишет: «Спасибо, что вы нас не бросаете». Нет Анна, всё наоборот. Спасибо, что вы нас не бросаете.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно. Конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И спасибо за ваш донат. Ещё хочу сказать Екатерине, спасибо за 5000 рублей, что мы во мраке, но мы остались с вами. Вы с нами остались, и мы увидим свет безусловно. И Валентину из Берлина, 38 лет. Он слушает нас с 14 лет. То есть 24 года. И вспоминает передачи Алексея Парина. Для вас отдельно Валентин, книга, которую подготовил Алексей Парин. Это протоколы дела Парина.
А. КУЗНЕЦОВ: Его отца.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Его отца. И мы её вам представим. Может быть, это будет судебное дело. Впервые будут опубликованы все протоколы допросов знаменитого академика Парина. Вот, так что.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну и мы тогда попробуем конечно Алексея Васильевича пригласить самого в студию, разумеется.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно. Так что, и спасибо всем. Павел, который нам присылает, очень много анонимов, которые нам присылают донаты. Вы видите, линейка бежит. И у нас сейчас будет уже 70% от суммы. А впереди ещё много программ.
А. КУЗНЕЦОВ: А чтобы фон у линейки был поярче, Поль, дайте нам пожалуйста, раз уж Алексей Алексеевич упомянул, знаменитый тост. Картину, прямо у нас будет картина. Вот, Сталин произносит тот самый тост в Кремле.
А. ВЕНЕДИКТОВ: За русский народ.
А. КУЗНЕЦОВ: За русский народ, главный из народов Советского Союза, принявший на себя основную тяжесть. Очень узнаваемые лица. Вот, в полупоклончике Жданов, самый крайний левый. Молотов стоит у Сталина за спиной. Вон лицо Маленкова, сейчас мы следующим его портрет увидим крупно. Калинин, конечно, под правую руку, куда же его денешь-то да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно, конечно.
А. КУЗНЕЦОВ: Эти банкеты нам сейчас ещё пригодятся. Значит, похоже, что Сталин, приберег это вот дело, когда понадобится хлёсткое политическое обвинение. Вот именно антипартийная группа, вы совершенно правильно сказали. Потому что-то остальное, что им предъявят, не тянуло на антипартийную группу. Это будет тянуть на непартийное поведение, на личное свинство, на кумовство, на протекционизм, на коррупцию…
А. ВЕНЕДИКТОВ: На потерю секретных документов.
А. КУЗНЕЦОВ: Разумеется, конечно. Но это не будет тянуть на политическую платформу. А вот именно из этой вот бюро по РСФСР получалась единая платформа. Но Сталин не торопился. Вот интересно, он знал, что у него в запасе ещё 6−7 лет? Или нет? Вёл себя так, как будто знал. Он не торопился. А тем временем, потихонечку, по этой антипартийной группе начинают наноситься ударчики. Первый ударчик. Ужас что случилось. В процессе выборов на 8 ленинградскую городскую объединённую партийную конференцию было объявлено, когда счётная комиссия всё подсчитала, что первые лица города избраны, естественно, единогласно. А потом пришла анонимочка, анонимочка пришла почему-то к самому Маленкову. Многие ли анонимочкилично, да, до Григория Максимилиановича добирались? А товарищ Маленков поручил разобраться. А спросили председателя счётной комиссии. А председатель счётной комиссии сказал: «Ах, вы знаете, да, Попкова трое вычеркнуло. Капустина шестеро вычеркнуло. Этого 15 вычеркнуло.» И по этому поводу будет принято принципиальное решение, вынесены выговора, как тогда говорили в партии. Но никто с мест не полетел. Слушайте, ну что это первый известный случай, когда единогласно избираются?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: Вспомним XVII съезд. Но никогда из этого не делался никакой шум. А тут вдруг, ну на самом деле репутацией партии решили рискнуть, и объявить: да, вот были подтасованы, можно сказать сфальсифицированы результаты выборов на восьмую партийную конференцию. Дальше, 49 год. Пока ещё все на своих местах, пока ещё все основные фигуранты с выговорами, но на своих местах. Единственное что, у Кузнецова отобрали несколько функций, в частности вот эту вот идеологию он больше не курирует. Но зато вместо этого ему поручили курировать отдел административных органов: НКВД, НКГБ. То есть прямо скажет тоже не мало. Ну хорошо. Маленков, всё тот же Маленков, получает доклад Министра финансов, знаменитого Зверева, который называется: «О грубых нарушениях финансовой дисциплины бывшими руководителями, работниками исполкома Ленинградского горсовета, депутатов трудящихся».
А. ВЕНЕДИКТОВ: А то.
А. КУЗНЕЦОВ: Эти бывшие работники, это мелочевка, которую наказали в показательном порядке. Это не главные фигуранты. О чем идёт речь? Что они там такое нарушили? Они нарушили январское 45 года постановление ЦК совместное с Совмином о запрете на проведение банкетов.
А. ВЕНЕДИКТОВ: «О банкетах». Ах ты черт!
А. КУЗНЕЦОВ: Полин, верните нам на секундочку кремлёвский банкет, и Сталина с рюмочкой. Это июнь 45 года.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Постановление действует по полной программе. Присмотритесь, столы ломятся. Ну и многие участники воспоминания публиковали.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Икра
там, так сказать, всеми оттенками радуги сверкала. Да? Оказывается, ещё до конца войны, но, когда уже было очевидно, что этот конец уже не за горами,
руководящие работники сорвались как с цепи. При чем от уровня республиканских
ЦК и до уровня сельских Райкомов. Начинаются банкеты: коньяк, икра, балыки. Ну и особенно, конечно, это всё смотрится в Ленинграде, который, да, блокада уже
год как закончилась, но последствия-то не преодолеваются так быстро. Да?
Ленинградцы по-прежнему самые голодные люди в этой стране. И то, что эти
банкеты проходят на территории Ленинграда, конечно, они не на Дворцовой
площади, но с учётом какое количество обслуги, грузчиков всего задействовано в организации такого банкета, конечно в городе знают: о том, как в Смольном пили,
как в Смольном ели,
И, вот, было такое постановление, которое сам вождь нарушает на картине, нарушает видимо с удовольствием. И вот это постановление, вот оно нарушение финансовой дисциплины. Не то, что вы по одной статье провели, а по другой, там, получили какие-то средства. То, что вы делаете абсолютно конкретно запрещенную вещь: вы организуете банкеты на сотни тысяч рублей. Напоминаю, в это время зарплата квалифицированного рабочего 600−800 в месяц. На сотни тысяч, Алексей Алексеевич. 300−400 тысяч один банкет. Ну и в результате подбирается, подбирается, подбирается, подбирается. Вот смотрите, цитирую коротенькое: «На устройство банкетов для лиц городского," - это Ленинград, — «партийного и советского актива, с 43 по 48 год," - вот удар ниже пояса, вы в 43 гуляли, собаки такие, …
А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно.
А. КУЗНЕЦОВ: …а это ещё блокада была.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А это в Питере.
А. КУЗНЕЦОВ: В Питере, это по Питеру справка.
А. ВЕНЕДИКТОВ: По Ленинграду.
А. КУЗНЕЦОВ: По Ленинграду справка. — «Было израсходовано 839 тысяч 161 рубль. В том числе 118 тысяч 669 рублей на спиртные напитки. На угощение руководящих работников в праздничные дни на трибунах, стадионах, и в других местах, израсходовано 431 тысяча 529 рублей, из них 143 на спиртные напитки.» — Они угощались и на трибунах, и на стадионах.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это справка от кого к кому?
А. КУЗНЕЦОВ: Это справка, её обнаружил наш с вами современник кандидат исторических наук Андрей Сушков. Это справка, которую Зверев, министр финансов…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Министр финансов.
А. КУЗНЕЦОВ: …приложил к своему вот к этому самому…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Докладу Маленкова?
А. КУЗНЕЦОВ: …докладу на имя Маленкова.
А. КУЗНЕЦОВ: Полин, дайте нам, пожалуйста, сдвоенную фотографию — это два человека, я их позволил себе объединить — которых обычно чаще всего…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну зайчики!
А. КУЗНЕЦОВ: Чаще всего называют — интеллигентные люди, галстуки, белые рубашки, один даже в очках — ну, в пенсне. Значит, слева Маленков, справа Берия, вы их, конечно, все узнали. Вот этих двух людей обычно называют в качестве главных исполнителей — инициатор понятен. Инициатор понятен — инициатор… даже портрет не надо, мы его сегодня уже видели.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сказал — называют. Ты не сказал, что они являются общепризнанными главными исполнителями. Почему ты сказал? Тем более что Берия в то время — он не директор МГБ, он не глава МГБ!
А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно, но Кузнецов Алексей Александрович имел некоторое отношение — косвенное — к атомному проекту. Они немножко встречались по — по работе в это время, но немножко: он — он, он чего-то по хозяйственной части.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: Какое-то снабжение там, немножко курировал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но он, Кузнецов, отвечал за кадровые назначения.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Включая правоохранительные органы, которые курировал Берия.
А. КУЗНЕЦОВ: Значит, похоже, что на самом деле по делу работала большая бригада. Вот перед вами, я вижу, я умею читать вверх ногами — лежит огромный том, посвящённый Серову.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, и он есть у нас, сейчас я вам покажу, ребята, и он есть на diletant. shop.
А. КУЗНЕЦОВ: Это целая серия — «Страницы советской истории».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Иван Серов занимался как бы… по поручению Хрущёва он занимался реабилитацией, но в то время он был первым замом в МГБ. Так что не мог не знать.
А. КУЗНЕЦОВ: В конце войны, то есть в первые годы после войны он был группа советских войск…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А потом, значит, замом.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, первым замом. Но вот дело в том, что Серов, в отличие от этих двух, под общесоюзные кампании разоблачительные позже не попадал. Почему Маленков и Берия? Когда в 54 году фигурантов ленинградского дела будут реабилитировать — в 54 году Хрущёв назовет, естественно, Берию как главного виновника всего, что произошло.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кстати, под это дело, поскольку вторая книга тоже есть…
А. КУЗНЕЦОВ: Сам бог велел, сам бог велел.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Значит, «Андропов» — тоже книга, тоже на diletant. shop.
А. КУЗНЕЦОВ: Тоже Никита Петров автор замечательный.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Никита Петров, да, он говорил, что он чуть было… потому что он был в Карелии первый секретарь, попал под ленинградское дело, был уволен, куда-то отправлен, и Андропов потом рассказывал истории, что чуть-чуть было его не прихватили по этому же лениградскому делу, что ленинградское дело — это весь северо-запад.
А. КУЗНЕЦОВ: Весь, абсолютно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Весь северо-запад. Поэтому покупайте у нас, если не просто донатите, diletant. shop. Покупайте у нас эту книгу, пока она у нас тоже есть.
А. КУЗНЕЦОВ: Пока я не забыл это сказать, раз уж вы об этом упомянули. Действительно, ленинградское дело — это, во-первых, почти все регионы: это Мурманская область, это Карелия, это великий… Новгородская область, это Псковская область, и из не северо-западных регионов в него попала Рязанская область и Горьковская. Почему-то вот два не северо-западных региона. Вот их руководители ощутили это на себе особенно серьезно. Пройдет три года, 57 год, и Хрущёв опять выступит и начнет вспоминать, вот какие нехорошие люди развязали против честных партийцев это дело. Полин, верните нам эту парочку, пожалуйста, полюбуемся на, так сказать, несколько не всегда мужественное лицо человека слева. Между собой, говорят, в Политбюро Маленкова называли Маланьей — за отсутствие растительности и вообще некоторую такую, не мне говорить, овальность.
На самом деле, когда видишь, как Сталин, руками… руками и ногами своих исполнителей подбирается к жертвам, невозможно не вспомнить то, что у нас совсем недавно было в Дилетанте, два десятилетия раньше, как он подбирался к Зиновьеву, как он подбирался к Каменеву, как он подбирался к Бухарину. У нас же прям таймлайн был составлен: ударили — отпустили, ударили — отпустили Бухарина, назначили на газету «Правда», ответственнейший пост, да. Сталин играл в кошки-мышки и думаю, что помимо чисто стратегических, шахматных соображений ему это доставляло чисто человеческое удовольствие.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я хотел тебе сказать, что у нас опять Питер жертвует, но какой Питер — Павел 33 года и пишет — Цинциннати, ранее Петербург. Увернулся от ленинградского дела Павел за две тысячи рублей. Спасибо вам большое, спасибо всем, кто продолжает. Григорий из Женевы, 41 год, который пишет, что слушает нас с 2022-го года и в эфире ему это внушает сомнение, и это хорошо, мы для того, чтобы внушать сомнение, Григорий, спасибо и вам тоже за ваши… Вот аноним прислал $20 и тут же… ну я не знаю, как говорить спасибо, тут же триста рублей, еще аноним, еще аноним. Ребят, ну вы хоть что-нибудь подписывайте, чтобы я мог к вам как-то обращаться, я не знаю.
А. КУЗНЕЦОВ: Обращайтесь, как один из наших сегодняшних героев: «К вам обращаюсь я, друзья мои», да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот Аня из Москвы, 62 года, хоть стала писать, да, что «Эхо» «было конфеткой в моей жизни». Немножко стали засахаренной конфеткой в вашей жизни, Анна, но это тоже хорошо, но мы остались в вашей жизни.
А. КУЗНЕЦОВ: А дальше вот это тоже поразительно, как это умели в то всемя. Все готово. К 49-му году все готово. Есть изюминка вот эта вот грандиозная, раздутая, дело с бюро ЦК по РСФСР, да, есть много грязи: воровали в блокадном Лениграде, обжирались, банкеты устраивали. Вот такой грязи которая, помните, когда объявили об аресте Ягоды — политические обвинения…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: …а потом что порнографические открытки обнаружены при обыске.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, про Ежова тоже, гомосексуализм, вот это вот все.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот такой вот грязи. Обязательно вот это есть — вот они жрали, обпивались и так далее. Личная нескромность, грубость. А вот команда фас происходит под залп ну практически чуть ли не из игрушечного пугача. Ну такая малипуська, что даже упоминать неудобно. Смотрите, что происходит. В конце 48 года абсолютно без всякого участия вот этой компании Кузнецова, Родионова, Попкова и Вознесенского, где-то в Совмине созрела идея: слушайте, у нас из-за военных ограничений очень плохо действуют горизонтальные экономические связи. Буквально в одной области излишек угля — ну предположим, хотя после войны, конечно, излишков угля, конечно, не было, но вот образовался излишек чего-то, а в другой области — излишек того-то. А они не могут без разрешения центра поменяться и получить то, что им надо.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Нет излишкам.
А. КУЗНЕЦОВ: А давайте устроим вот такую ярмарку, оптовую, конечно, только для государственных учреждений, и было рекомендовано, были даны методические рекомендации. В регионах при внимательном оке обкомов провести вот такие вот ярмарки, а для того чтобы создать…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А писал рекомендацию Вознесенский, он был первым замом совета министров.
А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Председателем был Сталин совета министров.
А. КУЗНЕЦОВ: И кстати говоря за Вознесенским через пару подписей, или подписЕй, как говорят в бухгалтерии, появляется подпись Алексея Николаевича Косыгина, он уже потихонечку поднимается наверх.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну он тоже попадет.
А. КУЗНЕЦОВ: Попадет, но к счастью, он выскочит. И для того чтобы этому придать какое-то это самое, в Ленинграде в январе следующего 49 года организуется такая образцово-показательная общероссийская оптовая ярмарка. Что начинается — это ни в сказке сказать, ни пером описать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это вам не придумать, не то что нам даже не придумать, никому из вас, из зрителей, которых там, я не знаю, десять тысяч, сколько там нас смотрит. Восемь тысяч, никому не придумать из нас и из вас.
А. КУЗНЕЦОВ: Я просто процитирую как можно более чеканным голосом из постановления ЦК ВКПб по этому поводу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я тебя боюсь уже.
А. КУЗНЕЦОВ: «На ярмарке были предъявлены к продаже товары на сумму около девяти миллиардов рублей»
А. ВЕНЕДИКТОВ: Миллиардов!
А. КУЗНЕЦОВ: Миллиардов, конечно. «Включая товары, которые распределяются союзным правительством по общегосударственному плану, что привело к разбазариванию государственных товарных фондов и к ущемлению интересов ряда краев, областей и республик. Кроме того, проведение ярмарки нанесло ущерб государству в связи с большими неоправданными затратами государственных средств на организацию ярмарки и на переезд участников из отдаленных местностей в Ленинград и обратно.»
А. ВЕНЕДИКТОВ: Господи.
А. КУЗНЕЦОВ: Командировочные потратили.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Господи боже мой. Ну это действительно вот мусипуськи. Кстати, если не успеем. Проходили разные документы, и даже было в проекте решение, что им предъявили госизмену по ленинградскому делу. Лично Сталин вычеркнул обвинение в госизмене. Вычеркнул, вот против, да. Я эту резолюцию тоже буду писать, мне нравится, или печатку сделаю. Против.
А. КУЗНЕЦОВ: Да пошли вы все! Полыхаев.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да.
А. КУЗНЕЦОВ: Из «Золотого теленка». А дальше как это все привязывается вот к этой уже накопленной пене. «Политбюро ЦК ВКПб считает главными виновниками указанного антигосударственого действия кандидатов в члены ЦК ВКПб Родинова и Попкова и члена ЦК ВКПб товарища Кузнецова, которые нарушили элементарные основы государственной партийной дисциплины, поскольку ни Совет Министров РСФСР, ни Ленинградский обком ВКПб не испросили разрешения ЦК ВКПб на проведение всесоюзной…»
А. ВЕНЕДИКТОВ: При этом подписано первым замом Совмина Вознесенским.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну да, формально разрешили только региональные ярмарки.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Региональные.
А. КУЗНЕЦОВ: А они себя назвали всесоюзной.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот хочется сказать твари, но не скажу. Ну просто придирка, ну понятно, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Абсолютно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не имеющая никакого отношения к госизмене. Ну ребят, ну вы нам госизмену-то покажите, я думаю, следователи написали госизмену, а им сказали — по рукам, кто вам разрешил про госизмену, кто вы такие, чтобы решать вопросы.
А. КУЗНЕЦОВ: Вам кто ее санкционировал?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Госизмену.
А. КУЗНЕЦОВ: Госизмену, да. И вот вывод: «Политбюро считает, что отмеченные выше противо- (противо!) государственные действия…» В предыдущем абзаце анти, а теперь противо. Звучит сильнее. Анти, ну что анти. Антисуши, антипасти. Противогосударственные!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это мы как-то да, ну ладно.
А. КУЗНЕЦОВ: «…имеется нездоровый, небольшевистский уклон…»
А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно.
А. КУЗНЕЦОВ: Уклон, страшное слово с тридцатых годов.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Уклон, страшное слово было, да.
А. КУЗНЕЦОВ: «выражающееся в демагогическом заигрывании с ленинградской организацией…»
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это что за документ?
А. КУЗНЕЦОВ: Это постановление Политбюро ЦК ВКПб по этой…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Уже постановление по ярмарке, да? Ребята, внимание, это постановление по ярмарке, которую санкционировал член Политбюро, первый зам Сталина Вознесенский.
А. КУЗНЕЦОВ: А сейчас будет внимание вопрос к аудитории, на который я уверен, что многие очень легко ответят. Значит, имеется нездоровый небольшевистский уклон, выражающийся в демагогическом заигрывании с ленинградской парторганизацией. Кто предыдущий у нас демагогически заигрывал с ленинградской парторганизацией?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Троцкий.
А. КУЗНЕЦОВ: Естественно. И Зиновьев, который был ее главой. Зиновьев — подстилка Троцкого.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А потом же это какая-то родовая травма у Иосифа Виссарионыча — Лениград.
А. КУЗНЕЦОВ: Думаю. Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Родовая травма, с 14-го съезда.
А. КУЗНЕЦОВ: Думаю, да. И заканчиваю: «…в охаивании ЦК ВКПб», которая якобы не помогает…
А. ВЕНЕДИКТОВ: В охаивании! Слово «охаивание».
А. КУЗНЕЦОВ: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это же официальный документ политбюро — охаивание! Нашли словечко.
А. КУЗНЕЦОВ: Да. Значит, Полин, покажите нам очень красивое здание. Это современная фотография. Это угол Литейного проспекта, это здание Офицерского собрания города Санкт-Петербурга, да, дорогое всему Ленинградскому военному округу и всему Балтийскому флоту, разумеется. Вот здесь будет проходить процесс, в огромном зале. Процесс будет открытый, но, конечно, просто публика зайти не могла. Специально назначенные люди…
А. ВЕНЕДИКТОВ: В штатском.
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, было очень много военных, причем с иконостасами ветеранов войны.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Серьезно?
А. КУЗНЕЦОВ: Пригласили настоящих фронтовиков.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Потому что на правотроцкистском блоке…
А. КУЗНЕЦОВ: Да, там будет…
А. ВЕНЕДИКТОВ: В штатском, все в штатском.
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, здесь именно прямо по гарнизону по ленинградскому… То есть здесь были действительно герои блокады, здесь были офицеры 54-й армии, которая удерживала, значит, блокаду, 23-ей. И эти люди действительно с ненавистью смотрели, когда слушали, что вот они жрали, пили, что вот они разбазаривали… еще бы! Тут не нужно было комсомольцев гримировать, тут пришли люди, которые действительно… В зале атмосфера была — ножом можно будет резать. Два дня идет процесс, ничего, там все…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А ты знаешь, я нигде не видел стенограмму процесса.
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, нету.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А была?
А. КУЗНЕЦОВ: Не было.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Народ, обращаюсь я к нашим зрителям. Когда будет время, полазьте по всяким авито, альби, вдруг где-то издавалось. Я не видел нигде!
А. КУЗНЕЦОВ: Нет-нет, Алексей Алексеевич, я специально залезал на сайт Ленинки — не упоминается даже такого. В газетах печатались краткие такие, на полколоночки отчеты.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть и в газетах не было стенограммы? В отличие от тридцатых годов.
А. КУЗНЕЦОВ: В отличие от тридцатых годов, нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Слушай, у меня есть подшивки и «Правды» и «Известий», и 49 и 50 года. Надо посмотреть, потому что на самом деле…
А. КУЗНЕЦОВ: Вот такой книжки, помните я вам дарил, Меньшевистский процесс 23-го года…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да.
А. КУЗНЕЦОВ: Ничего похожего не было.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ладно, поищем.
А. КУЗНЕЦОВ: Естественно, судили в соответствии с процедурой, по знаменитому постановлению 36 года — без прения сторон, без участия адвокатов, приговор окончательный, приводится в исполнение немедленно. Тем не менее давали довольно щедро по воспоминаниям участников, фигурантам давали для покаяния, признаний и всего прочего.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Интересно. Текста не может не быть, не может не быть.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну, очень может быть, что нам помогут и будет здорово.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну щас не те ресурсы, но помогут.
А. КУЗНЕЦОВ: В результате, значит, троим даже, ну самым незаметным, дали даже не смертную казнь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Скажи мне пожалуйста, это я просто уже практически… это военная коллегия?
А. КУЗНЕЦОВ: Это военная коллегия, и должен был бы, конечно, сидеть бы Ульрих во главе.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В главной военной прокуратуре может быть.
А. КУЗНЕЦОВ: Должен был бы, конечно, сидеть Василий Васильевич Ульрих, но Ульрих сам за полгода до этого погорел на личной нескромности — в пьяном виде трепал черт-те что, и его выкинули. Полин, дайте нам, пожалуйста… не очень хорошего качества фотография, вот этот вот человек…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это Ульрих у тебя нехорошего качества?
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, это единственная фотография Матулевича, его верного зама.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Первого зама.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот он теперь председатель на этом процессе и вот он, соответственно… Он в отличие от Ульриха неактивен, он не лезет, не произносит каких-то там громких, значит, речей, но он знает что все согласовано, он знает, кому смертный, кому двадцать…
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть это все решили до того…
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно! Кому двадцать… но Ульрих-то тоже знает, что решено до этого, но Ульрих как — одергивал адвокатов, когда они были там, орал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Артист!
А. КУЗНЕЦОВ: Артист, ему хотелось. А это ой, тихий второй вечный, кивала такой.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кивала!
А. КУЗНЕЦОВ: Кивала, да, так называли заседателей. Шесть человек приговорены к смертной казни… Полин, вот последний нам камень… Расстреляны под Ленинградом.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Шесть из восьми?
А. КУЗНЕЦОВ: Шесть из девяти. Двум мужчинами и единственной женщине. Таисии Владимировне Закржевской…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Закржевской.
А. КУЗНЕЦОВ: Заведущей отделом партийных профсоюзных комсомольских органов ЦК ВКПБ. Им дали 25 и пять «по рогам», но они до 54-го досидели и, соответственно, значит, вышли, потому что прямо сразу в 54-м была реабилитация. Правда тоже интересно, реабилитация по уголовным статьям, а партийные взыскания вот эти предыдущие, сняты не были. То есть что была личная нескромность — снято не было, что нарушали постановление о запрете на банкеты — снято не было.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Госизмены не было.
А. КУЗНЕЦОВ: Госизмены не было, совершенно верно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Госизмены, ни шпионажа. Но ещё раз: госизмена была внесена, и Сталин её лично вычеркнул почему-то.
А. КУЗНЕЦОВ: Почему была внесена — вопросов нет, её вносили всюду. А вот…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, её вносили всюду, как это — ну какие люди, чего же им, только за пьянство, что ли? Членов Политбюро, секретаря ЦК Кузнецова, ответственного за кадры? А вот госизмена — это странно, вот и до сих пор секрет.
А. КУЗНЕЦОВ: Может быть, здесь сыграл роль своеобразный режиссёрский художественный вкус вождя. Может быть, он решил…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это абсолютно, это так, да. Следствие — госизмена.
А. КУЗНЕЦОВ: Может быть, он решил — а чего всё время госизмена, чего у нас, без госизмены, да?..
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я думаю, что как они герои, чего же — они же все герои были, они герои блокады были, да? Они на фронтах, они, у них фронтовые такие же медали. Ну, с изменой тяжеловато. Кстати, если ты вспомнишь генеральские дела те же — какая госизмена?
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Они же герои! Это должно обидеть фронтовиков.
А. КУЗНЕЦОВ: Ещё одно дело, которое я хотел вспомнить — это трофейное дело знаменитое, Жуков и компания, да? Там тоже много грязи. Перечисление — помните? — вазы, ковры, вот эти все бесконечные вагоны с картинами.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хрусталь, хрусталь, да, хрусталь.
А. КУЗНЕЦОВ: Хрусталь, конечно же, дачи там, это самое.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так я видел эту опись дачи Жукова, и он объясняет: да я чего-то привёз, оно там у них валялось — у него действительно это валялось, что называется, в свёртках, вон, не распакованное много лет! Ну привезли, подарили, привёз только…
А. КУЗНЕЦОВ: Я, кстати, думаю, что он и помнить уже не помнил про эти свёртки!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, абсолютно! Абсолютно.
А. КУЗНЕЦОВ: Вряд ли он всё время думал о том, что у него сто двадцать шесть ковров.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот если здесь у меня — да, ковры. Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Да. Вот.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но это всё перечислялось тщательно — как у Ежова! Как у Ягоды!
А. КУЗНЕЦОВ: Вот похоже, что был такой же начальный разгон, как в этом деле, но в какой-то момент Сталин сказал — так, на этом пока остановимся. Мы же знаем, как с того же Новикова собирали компромат на Жукова, где были уже не ковры, а где были неодобрительные высказывания о Сталине.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну вот про них надо делать, Лёш!
А. КУЗНЕЦОВ: А мы делали, у нас был, был — у нас о трофейном деле был процесс, конечно!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Был жуковский, да
А. КУЗНЕЦОВ: И о деле авиаторов был, вот Шахурин, Новиков и компания.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот ленинградское дело — оно же очень интересно ещё реабилитацией постепенной, потому что я говорю — я знаком с внуком, с Володей, который в МИДе работал, работает, потом он был, по-моему, он был — где у нас был, он был в ооновских организациях, Володя, ещё до, до ковида, вот, и он рассказывал: там же семьи женились, Микояна и Кузнецова, и там не отказался, не отказался, несмотря на то что враги — они враги народа, они всё равно… их называли враги народа всё равно.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну да, собирательное.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Собирательно, да, враги, вражины, надо сказать.
А. КУЗНЕЦОВ: И вот смотрите: значит по Жукову явно решение, понятно — один человек мог только принять. Остановимся на том, что он барахольщик — и отправил его в Свердловск. Дальше…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Дискредитация чистой воды!
А. КУЗНЕЦОВ: Участники этого же трофейного дела Гордов и Рыбальченко.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да?
А. КУЗНЕЦОВ: Их тоже сначала просто, а потом расстрел.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Расстреляли!
А. КУЗНЕЦОВ: А потом пятидесятый год расстрел — почему? Позволили себе в пьяном виде обсуждать стратегические, отсутствие стратегических талантов товарища Сталина. И полное ощущение, что вот ленинградское дело — это первое дело, где был пройден путь от самого начала до самого конца, где был размотан весь сценарий, не фрагментами, не нарезанный на серии, а прямо вот всё…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, надо ещё напомнить одну историю: что, конечно, это часть была, это часть внутри, это наследники сцепились, потому что товарищ Сталин как-то, как говорят, неаккуратно пошутил: он сказал — вот я умру, говорил, он любил вот это всё, смотреть реакцию.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно!
А. ВЕНЕДИКТОВ: И вот товарищ Кузнецов, молодой, активный — он хороший секретарь ЦК будет. Надо помнить о том, что документы подписывались не «генеральный секретарь ЦК», а просто «секретарь ЦК», вплоть до Брежнева и Горбачёва — «секретарь ЦК». Хороший секретарь будет. Ну, а Вознесенский — он премьер-министр хороший наш будет. То есть вместо меня мои посты разделят Вознесенский… Как это с Маленковым, Берия, с остальными должно было быть, что пришли эти молодые, с нами, революционной борьбой, не связанные.
А. КУЗНЕЦОВ: Алексей Алексеевич, разрешите перебросить мостик во времена, в которые вы были активны и во всём этом. Когда Ельцин называл Аксёненко, Немцова…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он не называл. Это называли как раз. Не, он говорил, он Борису, он подписал Немцову фотографию: «следующему президенту».
А. КУЗНЕЦОВ: Вот у него мотивы были те же: он смотрел реакцию, он проверял окружение, как будут реагировать?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, выше был. Выше был! Выше был. Это была другая история! А надо помнить, что соратники Сталина — это его соратники по и революционной борьбе, извините.
А. КУЗНЕЦОВ: Берия, конечно, и Микоян.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Микоян, Молотов, Микоян, Молотов, Берия помладше, но Микоян, Молотов, Каганович, да, Ворошилов — это его те, кто были вокруг: соратники, поэтому он так их в пятьдесят втором году всех отодвигает. А это другое поколение, они видели конкурентов, они видели конкурентов — он не, он вообще выше всех, он не видел конкурентов, он смотрел — а не зазнаются ли эти ребята? Зазнались! Торопыги! Напрасно торопятся — и наказал. Я думаю так.
А. КУЗНЕЦОВ: В общем, самое простое из существующих, такое схематичное объяснение, что такое ленинградское дело — это борьба бульдогов под ковром, знаменитое приписываемое — но, видимо, не Черчилля.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В надежде, что Сталин стареет, они — а это реально, он уже переставал приходить на заседания, хотя был председателем Совмина, их вёл Вознесенский, и это напрягало остальных, потому что молодой выскочка, они выскочки! Вторая история — это история с РСФСР, и здесь надо признать, что тут Сталин точно понимал, что это развалить страну.
А. КУЗНЕЦОВ: Девяностый год!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно!
А. КУЗНЕЦОВ: Тысяча девятьсот.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно. И как вы это не понимаете? Они этого не понимали или не хотели понимать, и ничего. И на самом деле там была — там была интрига, но там была и политика. Но политический вопрос Иосиф Виссарионович решал известным ему простым методом, да? А — дискредитация как Жукова: барахольщик, кто с ним будет объединяться? Не герой на белом коне на параде 24 июня, а барахольщик! Почему? Барахольщик! Кто будет с ним объединяться? Кому он сдался?
А. КУЗНЕЦОВ: Причём на том коне, на котором, по слухам-то, ведь сначала…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Должен, должен быть Сталин!
А. КУЗНЕЦОВ: Должен сам был быть.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. И здесь — сначала была дискредитация, да, а потом — нет, пожалуй, они сбились уже в группу, уже много видных людей, обладающих ресурсами: Кузнецов, ещё раз повторяю, отвечал за кадры, то есть за назначение, в том числе правоохранителей — опасная история! Вот, ну, конечно…
А. КУЗНЕЦОВ: Кстати, спасибо, что напомнили.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да?
А. КУЗНЕЦОВ: Извините, что я перебиваю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да ладно!
А. КУЗНЕЦОВ: Среди обвинений, вот среди блоков я забыл упомянуть ещё один блок: Кузнецову и его помощникам по ЦК вменяли в вину то, что кадровая политика проводилась исключительно с учётом родственных, семейных и прочих связей.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да! Это и было главное, да, потому что одиночки он не боялся, и он — а это же любимчики, Кузнецов, Вознесенский — он их противопоставлял старым членам ЦК — кстати. Если это ленинградское дело — шаг вперёд, то в пятьдесят втором году он и Молотова, и Микояна объявляет английскими шпионами прямо на съезде. Вернее, на пленуме после съезда, да.
А. КУЗНЕЦОВ: На пленуме, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, когда они сидят в президиуме. То есть он и этих и тех чистил.
А. КУЗНЕЦОВ: Когда выборы секретариата происходят, вот этот…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да.
А. КУЗНЕЦОВ: И они не попадут в узкий круг.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Они не попадут в узкий круг президиума. То есть на самом деле это был длинный расчёт — это мы сейчас думаем…
А. КУЗНЕЦОВ: Президиума, не секретаря, президиума, конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Президиума, конечно, президиума ЦК. Вот, поэтому он особенно — он интересно довольно у нас осталось там, пока люди нам ещё донатят.
А. КУЗНЕЦОВ: Минутки, минутки три у нас осталось. Ну, я просто хочу сказать, что реабилитация тоже шла непросто! Хотя она была одна из первых, сделанных Хрущёвым, вот Иван Серов как раз ей, по поручению ей занимался, но там шла такая драчка, когда Хрущёв и Маленков обвиняли друг друга потом уже в том, что у них руки по локоть в крови в ленинградском деле.
А. КУЗНЕЦОВ: А я знаете чего вспоминал — семейная история, дедушка ещё не вернулся после войны из госпиталя и вообще не было известно, жив ли он. Бабушка с двумя маленькими детьми, отцу пять, тёте семь — Псковская область, леса, лесной район, Стругокрасненский, и дом сожгли ещё немцы, и единственная возможность найти работу — устроиться заведующим столовой в райком, и она знала: раз в полгода заведующих столовыми сажают. Знаете почему?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что?
А. КУЗНЕЦОВ: Вот эти банкеты списывали на завпроизводством: райком приходил, пил, гулял, ничего не платил — раз в полгода сажали завстоловой.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ага.
А. КУЗНЕЦОВ: Дед успел через три месяца. Он приехал из Москвы с вызовом для всей семьи и всех увёз. Ещё три месяца он бы не приехал, и вот эта банкетная кампания — я бы был… вероятно, здесь бы не сидел, потому что папа в детский дом, и чего бы там было дальше — непонятно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мы говорили о том, что в этом деле был подмешан Косыгин, который под, который ленинградская группа — его лишили каких-то полномочий, но его не тронули. Его не тронули, что-то Сталин к нему присматривался и на деле в пятьдесят втором году даже стал поднимать его, — вот, будущий премьер-министр, председатель совета министров Алексей Николаевич Косыгин. Это такая история — она очень трагическая, мне рассказывали о том, что когда вели Кузнецова на расстрел — мне рассказывали: его не вели, его несли, ему на пытках сломали позвоночник, и любимец Сталина, его несли; он тоже был, знаете ли, сталинским…
А. КУЗНЕЦОВ: Абсолютно! Абсолютно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Соколом. Чтобы вы понимали, у вас не было никаких сомнений, да? Вот, но его несли на стуле и заставили смотреть — как рассказывали, в ту же ночь, когда вынесли приговор, прямо там, под — их закопали прямо там, под Питером, без имён, в безымянную яму — его несли, вот заставили его и Вознесенского смотреть на расстрел, а там вы думаете что, там взвод расстреливал? Нет, там один человек расстреливал.
А. КУЗНЕЦОВ: В затылок, конечно!
А. ВЕНЕДИКТОВ: В затылок, им, им вставляли кляп, завязывали — человек стрелял в затылок, они сидели и смотрели. Это трагическое дело, но это в том числе и — надо понимать, что это в том числе была и борьба за власть. Безусловно. Всякому сладость. Всё, спасибо вам большое, это была программа «Не так».