С. БУНТМАН: Добрый вечер! Сегодня долгожданное дело, которое мы предлагали уже с тысяча восемьсот… семьсот…
А. КУЗНЕЦОВ: Ну в общем да. Добрый вечер.
С. БУНТМАН: Примерно тогда же, когда оно и происходило, да? Это дело. Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман.
А. КУЗНЕЦОВ: Добрый вечер.
С. БУНТМАН: Да, действительно, решили майора Андрэ сегодня.
А. КУЗНЕЦОВ: Но не просто так решили, да?
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Наш волюнтаризм имеет определённую логику.
С. БУНТМАН: Да?
А. КУЗНЕЦОВ: Мы в эфире как передача девять лет и один день.
С. БУНТМАН: Тра-та-та-та! Девять лет, один день, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Мы вышли в День космонавтики, двенадцатого числа, значит, 12 апреля четырнадцатого года. Это были предварительные судебные «Не таки», когда ещё не было вот этой двойной презумпции: что должны быть обязательно суды и должны быть обязательно голосования. Это всё потом родится уже в январе следующего года волею пославшего нас главного редактора, да.
С. БУНТМАН: Да, и приостановится потом, да. Ну это прекрасно, девять лет, да. Девять лет, господи!
А. КУЗНЕЦОВ: Так вот, майор Андрэ был в первых тех самых списках, вот, в которых были самые-самые знаменитые. То есть он, наверное, самый долгий из наших неудачников. Ну, за пять раз, что его пять раз не выбирали, я ручаюсь.
С. БУНТМАН: Вот вы обходили всё время своим вниманием, дорогие друзья, хотя у нас, наверное, есть какая-нибудь ротация, обновление аудитории у нас наверняка есть, но вот я Алексею Хотыненко, которого я горячо приветствую, я хотел бы сказать… Вот он спрашивает: «Майоры есть в чате?» Майор нынешний и майор тогдашний — это, знаете, у нас… Это очень большая разница.
А. КУЗНЕЦОВ: Как говорил один довлатовский родственник, которых у него было очень много, да?
С. БУНТМАН: Ага, совершенно.
А. КУЗНЕЦОВ: «Пожарный майор — всё равно что генерал».
С. БУНТМАН: Да. Вот. Так что вот это примерно так же. И ваши «майором можно и пренебречь», вот вы… Давайте мы разберёмся в этой замечательной истории времён самоопределения колоний и Соединённых Штатов образования.
А. КУЗНЕЦОВ: История, да, история о двух вещах: история о статусе военнопленного с юридической точки зрения и история о предательстве, потому что у этой истории два героя, так сказать, и если майора Андрэ сегодня в Соединённых Штатах вспоминают вполне нейтрально, более того, вот когда я в всякие — ну, что англичане его вспоминают как героя, это понятно, он погиб, так сказать, за них, да? Но и американцы, против которых, вроде бы, он работал — я не встретил ни одного исключения, где бы не, вот, так, чтобы описывая вот эту вот историю, которую мы вам сегодня расскажем, обязательно упомянут о том, как он благородно себя вёл в день казни, что вот это вообще был человек, так сказать, там, не лишённый очень многих человеческих достоинств… И с каким же презрением американцы и англичане, и те, против кого, и те, за кого работал, говорят о Бенедикте Арнольде, о генерале-майоре Арнольде, собственно говоря, с историей которого неразрывно связана история майора Андрэ. Война за независимость Соединённых Штатов, которую у нас в своё время любили называть американской революцией. Ну…
С. БУНТМАН: Что, в общем-то, было правильно.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно! Разумеется.
С. БУНТМАН: И это тоже, это конечно.
А. КУЗНЕЦОВ: И это тоже, но вот американцы… Я, не раз мне приходилось ввернуть этот термин. Некоторые американцы как бы сначала зависали — нет, у них тоже есть термин American Revolution, но он гораздо менее распространён, чем the War of Independence. Вот. Но это действительно по сути революция.
С. БУНТМАН: Потому что оказалось революцией. Если бы при всех этих обсуждениях Конгресса, континентальных конгрессов всевозможных, если бы… Они же хотели, в общем-то, и нечто вроде монархии определить, и короля давать. Да.
А. КУЗНЕЦОВ: А дело в том, что, как я это понимаю, когда всё начиналось, когда вот раздались первые выстрелы того, что потом станет этой войной, выстрелы при Лексингтоне, да? Подавляющее большинство тех, кто потом будет сражаться на стороне континенталов, как они себя называли, да?
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Сторонники независимости. Подавляющее большинство, как я представляю себе, совершенно не думали, что всё закончится отделением и превращением в самостоятельное государство. Поэтому и такие метания: монархия или республика, федерация или конфедерация.
С. БУНТМАН: Да, и ещё, конечно, и тогда, когда, когда были возмущены всеми этими замечательными налогами и всей этой историей с чаем и с гербовой бумагой, были возмущены знатные, известные и простые люди тринадцати колоний — и не совсем тринадцати ещё тогда. Они были возмущены, в ходе всего этого дела, и масоны, и физиократы, и просветители американские, конечно, они стали создавать государство совершенно нового типа. Но это они…
А. КУЗНЕЦОВ: Причём они начали, начали его создавать с колёс, то, что называется…
С. БУНТМАН: Конечно, да. Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Или, если угодно, на коленке.
С. БУНТМАН: Да!
А. КУЗНЕЦОВ: Поэтому так быстро пришлось переделывать то, что сначала было создано. Сначала создали конфедерацию, буквально за несколько лет увидели, что это работает плохо, начали переделывать в широкую федерацию, да? Но про это сегодня мы особенно говорить не будем.
С. БУНТМАН: Да!
А. КУЗНЕЦОВ: Тут важно что понимать: что война выросла из возмущения населения колоний двумя, по сути, вещами, между собой связанными. Во-первых, совершенно грабительской, действительно, хищнической политикой метрополии по отношению к Новому Свету. То, что ты упомянул: все эти бесконечные прямые и косвенные налоги, монополия Ост-Индской компании, из которой вырастет Бостонское чаепитие. То есть за наш счёт, нашу кровь сосут, да, за наш счёт решают какие-то проблемы. У вас Ост-Индская компания разоряется — ну хорошо, выделяйте ей средства из британского бюджета. Вы не хотите, вы им даёте привилегии, чтобы они с нас драли три шкуры.
С. БУНТМАН: Извините меня, но такова была цена замечательных побед, в отличие от Европы, в Америке, побед англичан в Семилетней войне. Она разорила страшно вообще-то.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно!
С. БУНТМАН: Да!
А. КУЗНЕЦОВ: Да. А во-вторых — мы вам кто, спрашивают.
С. БУНТМАН: Ага! Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Если мы колония — с какой стати, мы такие же, как вы? У нас у всех — почти у всех — родственники на Британских островах, да? Некоторые из нас, там, вот он — сын родился здесь, поехал учиться в Англию, потом вернулся сюда на службу короля. Какого чёрта, почему к нам относятся как к туземцам?
С. БУНТМАН: Читайте Теккерея, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Да. Если вы к нам, так сказать, относитесь как к согражданам, пусть и заморским — тогда почему мы не представлены в парламенте? Мы желаем представительства. Мы желаем, в первую очередь нам это важно как свидетельство того, что мы — мы равные. Мы такие же подданные его величества, как и вы. И если бы не упрямая недальновидность короля и парламента в этой ситуации — не берусь сказать, чья больше — то вполне возможно, что эта история разрулилась бы неким цивилизованным способом, неким компромиссом, потому что большая часть элиты — политической, колоний — вначале не хотела вот этой войны до победного конца, да? Давайте решим вопросы с отменой монополии, с отменой чрезвычайных налогов, с отменой всех этих, значит, гербовых сборов — давайте хоть как-то получим представительство в парламенте и давайте жить дальше дружно и взаимовыгодно.
Но вот это упрямство было проявлено, выстрелы прозвучали, и дальше население колоний вынуждено разделиться на две большие группы: на лоялистов и на непримиримых, на тех, кто готов, так сказать, сражаться до конца. И вот лоялисты, которых ещё называли тори — вот в числе этих, точнее, в рядах этих лоялистов было достаточно много людей, и с деньгами, и с положением, и так далее, и так далее. Это, так сказать, исторический фон, на котором всё это будет происходить. Дальше, Полин, дайте нам, пожалуйста, первую картинку. Вот карта. Она нам нужна не для того, чтобы отследить какие-то отдельные боевые действия, а для общего впечатления. Вот посмотрите на то, как перемешаны синие и красные стрелочки — синие англичане, красные, естественно, колонисты, но в данном случае это абсолютно неважно. Эта война не имеет фронтов. Она состоит из дюжин отдельных операций, когда английский отряд гоняется за отрядом колонистов, а потом отряд колонистов гоняется за английским отрядом.
С. БУНТМАН: Отметьте, отметьте, когда смотрите на карту на эту, многочисленность высадок, которые в разных местах восточного побережья.
А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно, потому что флот играет…
С. БУНТМАН: Английских высадок, конечно.
А. КУЗНЕЦОВ: И английских высадок, а коричневые линии — это французский флот.
С. БУНТМАН: Да!
А. КУЗНЕЦОВ: Потому что Франция в разгар этой войны окажет неофициальную помощь колонистам. Ну как не подгадить англичанам-то, да? Поэтому король… Он не объявляет войну Англии, он не объявляет официальную поддержку колониям. Но он разрешает офицерам, находящимся на королевской службе, уйдя в отставку, отправиться служить в Америку с гарантией, что, когда они вернутся, их немедленно обратно примут на службу и зачтут им всё в стаж, в награды, во всё что положено. Ну то есть такая вот, в общем, вполне прозрачная политика.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну и то, что маркиз Лафайет будет одним из заместителей Вашингтона, по сути, начальником штаба у него. И вот перед передачей Сергей Бунтман вспомнил эпизод из теккереевских «Виргинцев».
С. БУНТМАН: Да, когда говорили: «Почему этот человек, — один из героев спрашивает, — почему этот человек, почему ему сразу генерал-лейтенанта выдают?» И Вашингтон отвечает, что это не человеку, это целой стране.
А. К.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно, потому что колонисты были безумно благодарны Франции за то, что она их поддержала и людьми, и деньгами, и действиями флота, потому что поначалу у них было ощущение: ну как мы, не имеющие ни регулярной армии, ни, так сказать, как мы одни против самой Англии? А дальше, по сути, начинается гражданская война, потому что большинство английских войск, которые здесь действуют, они не привезены из-за океана. Англия ведет и другие войны в это время, она не может бесконтрольно войска… Это те колониальные войска, которые находятся уже давно здесь, и они уже тоже себя американцами чувствуют чуть ли не в большей степени, чем англичанами. И вот, соответственно, на самом северном отрезке, вот тот, который даже в Канаду некоторые стрелочки заходят, действует наш антигерой, генерал Бенедикт Арнольд, который вначале войны, воспламенившись — у него был до этого кой-какой опыт, он в индейских войнах участвовал, был капитаном ополчения в своей колонии, ещё пока не штате — и вот он присоединяется к армии Вашингтона и, поскольку пока война носит такой совершенно полупартизанский, если не совсем партизанский характер, то в основном многие операции предпринимаются не потому, что так решило центральное командование — в начале войны оно ещё даже не назначено, будут решать: Вашингтон, не Вашингтон — а такими, что называется, инициативными людьми. И вот Арнольду, у которого есть под началом около тысячи волонтеров, которым он платит пока из своего кармана, приходит в голову замечательная мысль: а не захватить ли нам форт Тайкондерога, или Тикондерога, как у нас его обычно транскрибируют. Полин, дайте нам, пожалуйста, следующую картиночку.
С. БУНТМАН: Тикондерога — это же индейское название.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, конечно. Это человек, который большую часть, среднюю и заключительную часть войны за независимость будет командовать английскими войсками, это Генри Клинтон, сын адмирала Клинтона, не имеющий, как я понимаю, никакого отношения к президенту Клинтону. Вот этот человек, он у нас мелькнёт один раз, потому что он главный. Полин, следующую картинку.
Это Бенедикт Арнольд, есть несколько вариантов его изображения, на других он не такой остроносый, не знаю, чем художник руководствовался, но вроде как рисовано с натуры. А теперь следующую картинку. Полин, извините, что я вам не даю спокойно жить, но у нас сегодня много картинок. Это сегодняшняя фотография, форт был в своё время разрушен, причём не специально, он разрушился от времени. Но в начале 19-го века местные энтузиасты и благотворители на собственные деньги его восстановили в том виде, в котором он пребывал. Видите, он небольшой. Это по сути такой вот, недалеко от границы с Канадой находящийся пост пограничный, это погранзастава по сути. Но дело в том, что в тех условиях той войны этот форт действительно приобретал ключевое значение, потому что тот, кто этот форт контролировал, во-первых, контролировал 80 пушек его арсенала — погранзастава-то погранзаставой, но пушек достаточно много, а во-вторых, вот это центральное ключевое место позиции, которое позволяло либо отрезать Новую Англию от центра и юга, либо не отрезать.
С. БУНТМАН: Вот почему и в Семилетней войне от был так нужен, это проход.
А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно. Это форт, который контролирует вот это замечательное озеро, которое вы наблюдаете, озеро Шамплейн, оно дальше переходит в реку, река судоходная, поэтому форт ещё контролирует важнейшую водную артерию. Мы сегодня увидим ещё один такой ключевой форт с гораздо более знаменитым названием — это Вест-Пойнт, о нём и пойдёт речь. В тех же краях, но несколько южнее. Но собственных сил у Арнольда для захвата Тикондероги самостоятельно не хватало, а кроме того, эта же идея пришла в голову другому человеку одновременно, некому Итону Аллену. Это очень интересная фигура, человек, который создал свою маленькую частную военную компанию. Называлась его ЧВК не коротко и ёмко, как некоторые, а называлась она Green Mountain Boys.
С. БУНТМАН: Ребята с зелёной горы.
А. КУЗНЕЦОВ: С зелёных гор, да. Зеленогорские ребята, или в просторечии просто зеленогорские. И вот эти зеленогорские действительно годились куда угодно, хоть в парад, хоть в бой, хоть куда. Они и воевали неплохо во время войны, в промежутках он их использовал как рэкетиров, а он был крупным спекулянтом земельной собственностью. В конечном итоге все его бандитско-риелторские похождения закончились тем, что он под настроение основал целый штат. Его считают главным основателем штата Вермонт.
С. БУНТМАН: О!
А. КУЗНЕЦОВ: Да, вот так вот, ни много ни мало, то есть благодаря…
С. БУНТМАН: Имени Солженицына.
А. КУЗНЕЦОВ: Имени Солженицына. Я как раз хотел сказать, что благодаря ему во многом стало возможным через пару столетий творчество нашего крупного национального литератора и мыслителя. Так вот вдвоём, они объединились, на некоторое время, не окончательно, но сумели захватить эту самую Тикондерогу. Самое главное, что они утянули 80 пушек оттуда, оставив форт без артиллерии, но зато эти пушки были переброшены под Бостон и это вынудило англичан оттуда уматывать. То есть они создали решающий перевес в артиллерии. Англичане потом Тикондерогу отберут на некоторое время, но им придётся довольно долго с ней ковыряться, что тоже, в конечном итоге, Вашингтону будет на руку, одним словом, потом они, естественно, одержав победу, тут же пособачатся, Арнольд вынужден будет уйти со своими людьми. Но на него обратил внимание Вашингтон. Вашингтон его оценил как инициативного, смелого командира, отправляет его в экспедицию против индейцев канадских. В этой экспедиции Арнольд будет ранен в ногу. Возвращается он из этой экспедиции, но результаты — так, нельзя сказать, что громкая победа, нельзя сказать, что поражение, в общем, повоевали, и будет, что называется. И тут появляются какие-то штатские и говорят Арнольду: «Генерал! Вам было выделено 68 тысяч долларов».
С. БУНТМАН: Ого!
А. КУЗНЕЦОВ: «Мы не получили никакого отчёта. Отчитайтесь, пожалуйста, генерал, за ваши средства». Арнольд, человек недюжинного темперамента, начинает на себе рвать мундир, исподнее, кричать: «Какой отчёт, это же война, вы что, хотите, чтобы я с собой походную бухгалтерию возил, чтобы они каждый выстрел тут же, там, это самое?!» Но, долго ли, коротко ли, проораться-то он проорался, он ещё кричал, что он свои деньги вначале тратил, вот вы мне ещё столько-то должны, проораться-то он проорался, но отчитаться-то он из 68 тысяч не смог на 55. То есть отчитался он в лучшем случае за одну пятую. Совет территории, теперь уже не колонии, а территории, Совет территории Коннектикут, который ему эти деньги давал, сказал: «Генерал! Это как-то… Давайте разбираться!» Одним словом, чувствует он себя крайне несчастным. У него жена умерла, мать его четверых, по-моему, детей. Он в ногу раненый, причём нога болит, сильно раненый. Деньги, которые он свои вложил, он не получил. С него требуют какие-то штатские мерзавцы отчёт за достаточно крупную сумму. Военной славой он не сказать чтобы сильно овеян.
Но Вашингтон его, что называется, отмазывает, он говорит: «Не трогайте, он важный человек, он мне здесь нужен». Но дальше подключается уже не совет отдельной территории, а Континентальный Конгресс, который требует с Арнольда отчёта, опять же финансового, по другому поводу. Когда он был назначен комендантом одной из прибрежных зон, и англичан оттуда попёрли — точнее, сначала англичан попёрли, потом он был назначен комендантом — он там, как старший начальник, распоряжался в том числе и по хозяйственной части, а потом ему предъявили список из 12 пунктов обвинений о том, что он пользовался своей властью военного коменданта в собственный карман. Вот там какие-то грузы, которые были сочтены как приз. Он, во-первых, почему-то решил, что это ему приз. Во-вторых, для перевоза этого приза туда, куда ему нужно, использовал военные подводы бесплатно. Ну, то есть, в общем, то, что называется коррупция. И коррупция, разбираемая в полном несоответствии с принципом «победителей не судят», потому что не только у нас сейчас, но и тогда в Европе считалось как: вот закончится война…
С. БУНТМАН: Тогда и…
А. КУЗНЕЦОВ: …тогда, может быть, спросите.
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: И спросите вы только в том случае, если война закончится недостаточно блестяще. Попробовал бы кто-нибудь у Веллингтона после Ватерлоо чего-нибудь спросить.
С. БУНТМАН: Угу.
А. КУЗНЕЦОВ: Он бы своими знаменитыми веллингтоновскими сапогами потоптал бы любой суд вплоть до Палаты лордов, значит, в эту самую, в мелкую труху. А эти американцы со своим поклонением денежному мешку, они прямо сейчас…
С. БУНТМАН: Да нет, это просто…
А. КУЗНЕЦОВ: В режиме реального времени…
С. БУНТМАН: Извините меня, они, там, нормальные, рачительные…
А. КУЗНЕЦОВ: Ну не знаю…
С. БУНТМАН: Методисты, квакеры и так далее, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну да. А поэзия боя, а упоение войны? А, это… И вообще, что это такое? Почему генерал должен отчитываться за то, что он, там, какие-то подводы бесплатно взял на подведомственной ему территории? Что это вообще такое? Ну, короче, он со всех сторон бедный и несчастный. Я хочу привести мнение одного современного, значит, исследователя. Он не профессиональный историк, он писатель, но писатель, пишущий на исторические темы. И вот как он… Так, сейчас, извините, где же у меня это… Вот как он… Ой, слушайте, ерунда какая-то. А! Извините. Вот как он рассуждает на темы, что заставило, что вынудило Арнольда совершить своё грязное предательство. «Он один из самых сложных для моего понимания персонажей американской истории. Стал ли он предателем из-за всей несправедливости, реальной или вымышленной, которую в отношении него совершил Континентальный Конгресс и ревнивые другие генералы? Из-за постоянной боли двух ранений?» — а он потом второе ранение, причём в ту же ногу, уже изуродованную подагрой, получит, то есть, по сути, он, насколько я понимаю, был, в общем, инвалидом в тот период, о котором мы будем говорить, уже. — «От тех ран, в переносном смысле, которые были получены в детстве?» — у него в детстве был очень драматический эпизод. Он вообще родился в очень зажиточной семье, но его отец то ли был, то ли быстро стал алкоголиком и пропил всё своё имение. В результате ему пришлось, там, из самых низов опять выбираться. «Или это был кризис среднего возраста?» — ну, современный человек говорит о кризисе среднего возраста.
Кто бы там в 18-м веке заговорил о том, что генерал изменил, потому что у него, извините, кризис среднего возраста. «Или брак с очень юной, очень красивой, очень лоялистской Пегги Шиппен?» — до Пегги Шиппен мы в ближайшее время доберёмся. Короче, сложно — много причин, которые могли его толкнуть на то, что он совершил. После смерти жены он действительно довольно быстро встречает… Полин, дайте нам, пожалуйста, картиночку. И вот мы видим очаровательную юную леди — в момент, когда они познакомились, ей было семнадцать, ему было тридцать пять. Значит, она происходит из хорошей аристократической американской семьи. Она весёлая, она актриса-любитель, выступает на любительской сцене, она привыкла, что вокруг неё много мужчин, — среди этих мужчин, кстати, будет бывать и майор Андрэ тоже. Она привыкла быть в центре внимания, значит, в их доме в Филадельфии, пока англичане вокруг, один из главных салонов — бывают британские офицеры и генералы. Ну, а потом англичане уходят, но приходят континенталы. Они не мстят, они не мажут, там, ворота дёгтем, там, не возят на телегах по городу, но жизнь как-то меняется, становится скучнее. Как вы совершенно правильно заметили, квакеры, методисты — что они понимают в весёлой жизни? А тут этот — ну, уже по тем временам не очень молодой, израненный, но генерал всё-таки, и так далее. Одним словом, он влюбляется, он просит выйти за него замуж. Она соглашается, и, значит, молодые… Он покупает роскошный дом, его довольно быстро придётся продать, потому что не по средствам ему, и так далее, и так далее, и так далее.
С. БУНТМАН: Да. Ну, на этом мы прервёмся. А вот его семейная жизнь, а также жизнь политическая и военная…
А. КУЗНЕЦОВ:…которые тесно переплетутся.
С. БУНТМАН: Да, переплетутся, и к майору Андрэ мы придём, вот, через некоторое время.
Ну, и ещё я предлагаю из shop. diletant.media, из нашего книжного магазина, предлагаю ещё раз «Сказки народов мира» Бориса Акунина. Действительно народов мира — и столь любимой Японии Борисом Акуниным, и разных других народов тоже здесь есть сказки. Всё это с открыткой — не с повесткой от Бориса Акунина, а с открыткой: вот, это получать совершенно спокойно можно, с открыткой от автора. И если вам понадобятся, там, автографы наших, в общем-то, живогвоздёвцев и дилетантов, то мы с удовольствием вам их дадим. Так что покупайте, это очень хороший сборник, очень хорошая книжка. На shop. diletant.media вы прекрасно это, очень просто найдёте на сайте нашего книжного магазина.
А. КУЗНЕЦОВ: Я к тому, я подумал, что, если когда-нибудь открытки от Бориса Акунина начнут приходить через Госуслуги, это будет хорошим признаком.
С. БУНТМАН: Да. Это будет чудесный признак. Да-а-а, это будет да, через Госуслуги вы можете совершенно бесплатно… Причём даже там не расписываться. Вот, только вам за это не будут запрещать куда-нибудь уехать или взять кредит.
А. КУЗНЕЦОВ: Да.
С. БУНТМАН: А, вот. Дорогие друзья, в общем, мы сейчас женились с грехом пополам…
А. КУЗНЕЦОВ: Мы женились с грехом пополам, сразу почувствовали, что нам это не очень по карману, плюс всякие обиды накопились. Я забыл упомянуть, что его там ещё по службе обходили назначением. Он был ужасно недоволен, что более молодые офицеры получили генерал-майора раньше, чем он, а вот он, там, от раны страдает, а ему дали генерал-майора со старшинством позже… Ну, короче, в общем, полный набор всего, начиная от детских обид и кончая обидами совершенно, так сказать, конкретными. Он начинает искать выхода на британскую… на британское командование. Он инициативник. Его не нашли, он сам просится в агенты. Правда, поначалу не очень понятно, что он может предложить. Он может предложить сведения о состоянии американской армии, он может предложить какие-то обрывочные сведения, там, о планах — о том, что обсуждается. Он в хороших отношениях с Вашингтоном, он надеется, что он за счёт этих отношений тоже какую-то информацию на продажу… Попытки эти предпринимает… Он не знает, как искать выхода на британцев, поэтому тыкнулся здесь, ткнулся здесь — здесь не сработало, здесь гонец, так сказать, не добрался. Но, в конечном итоге, он находит, получает возможность, видимо, в значительной степени при помощи своей жены. Похоже, Андрэ в своё время был её любовником, ещё до того, как она вышла замуж, да? Сразу ли она сообразила…
С. БУНТМАН: Что-то рановатенько как-то.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну, как? Ну, ничего, вот так вот, 18-й век на дворе, да, да. Не будем впадать… Я понимаю…
С. БУНТМАН: Ну, да. Извините, я… Но я всё равно сужу как квакер.
А. КУЗНЕЦОВ: Как квакер. Как квакер, да. С точки зрения квакера несомненно рано. И вот… Достаточно тёмная история — каким-то образом удаётся установить некую цепочку, на противоположном конце которой оказывается наш майор. Полина, майора в студию, пожалуйста.
С. БУНТМАН: Да, наконец-то появляется.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот он, красавец.
С. БУНТМАН: Красавец майор Андрэ, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Он… Вообще по рождению он франкоязычный швейцарец, он из Женевы. Но папа в самом-самом детстве его переехал в Лондон, учился он в Англии, поэтому он офицер английской службы, собственно, по праву натурализации. Он в колонии приехал за некоторое время до войны и делал там карьеру. Карьеру в основном по адъютантской линии, но надо сказать, что адъютант — это совершенно не обязательно «подай — прими — пшёл вон».
С. БУНТМАН: Не-не-не.
А. КУЗНЕЦОВ: Сейчас адъютант таков, скорее всего. А в те времена штабная служба — это тоже адъютанты. Поэтому адъютант, особенно старший адъютант — это может быть на нынешние деньги начальник разведотдела, начальник оперативного отдела штаба, начальник тыла тоже может быть адъютант, главный по снабжению. Вот Андрэ, уж не знаю, за какие таланты — похоже, что у него особенных талантов не было, — но он у Клинтона начальник разведслужбы. И в конечном итоге логично, что именно он оказался на противоположном конце цепочки. Арнольд сразу говорит о деньгах, да? Деньги, деньги, там, несколько тысяч долларов. А потом в его, видимо, в арнольдовой голове созревает конструкция: а давай-ка я своего друга Вашингтона попрошу назначить меня на такой пункт, где я буду чрезвычайно важен и ценен англичанам. И он сумел это устроить и получает он… Да, Полин, дайте нам, пожалуйста, следующую картиночку. Это к вопросу о том, что жена принимала участие во всей этой схеме непосредственно. Вот этот вот документ — видите, он из… там штамп библиотеки, Public Library. «One of the treason letters in cypher». Это зашифрованное письмо, где по почерку Арнольда (основной почерк справа) её почерк. То есть она помогала ему в расшифровке. То есть мы не знаем, в какой степени она в курсе всех, так сказать, его дел, но что отчасти она в курсе — несомненно. Она сознательный соучастник всей этой конструкции.
Полина, а теперь следующую картинку. Вот план Вест-Пойнта, который показывает нам, собственно говоря, важность этой позиции. Там мало что есть — там ма-а-аленький фортик. Вот, да? На, так сказать… Река Гудзон протекает, да? И вот в том месте, где, действительно, на таком крутом изгибе — я был в этом месте, стоял вот прям на этом самом мысу. Действительно, там река делает крутой поворот, и там очень удобно её перегородить цепью. Вот эта цепь, собственно, и показана, вот она идёт с севера на юг. На противоположной стороне, на низком берегу, на заболоченном таком островке — там просто пост находится, солдаты, которые следят за противоположной стороной цепи. А на высоком берегу находится форт — там некоторое количество пушек, которые эту цепь охраняют, то есть они запирают реку. А река Гудзон — широкая судоходная река и, соответственно, один из возможных ключей к Нью-Йорку.
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: А напомним, что в ходе борьбы… войны за независимость на территории прямо-таки Нью-Йорка будет одно из крупнейших сражений, которое называют Манхэттенским, или Бруклинским, сражением. Вот сейчас где на Манхэттене малоприличный район Бруклин находится, да, когда-то просто пушки гремели и, так сказать, солдаты полуплутонгами стреляли. И он добивается этого назначения уже с идеей продать Вест-Пойнт англичанам, зная, что те хотят купить Вест-Пойнт. С Андрэ они пока не знакомы, они пока состоят в переписке, вот, в частности, посредством вот таких писем. Он прибывает в Вест-Пойнт, став командиром тамошним, местным. У него под началом три тысячи человек — не слабо для той войны. И начинает работу — это будет потом всё, будет исследователями подробно разобрано. Про это дело, на самом деле, в Америке десятки книг и сотни статей существуют. Он начинает сознательную работу по разрушению военной инфраструктуры этого ключевого поста. Он часть гарнизона рассылает в дальние посты и командировки, тем самым рассредотачивая силы. Он накладывает запрет на ремонт этой самой цепи — там какие-то нужно было периодически производить работы. Нет, ничего, денег нет, вот, значит, нужно заниматься другим. Он как-то переориентирует орудия таким образом, что они позволяют — если знать, как они ориентированы, — значит, обойти сектора обстрела, и так далее. То есть он готовит крепость к сдаче. Ну, крепость — громко сказано, но к сдаче. Но он требует за это 20 000 фунтов. Это огромные деньги. Ну, на это можно, с этого капитала можно не очень богато, но можно жить просто-напросто, да, если его получить.
С. БУНТМАН: Достаточно богато.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну, я имею в виду джентльмену не очень богато.
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: А простому человеку можно просто роскошно жить с этого капитала.
С. БУНТМАН: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: Вспомним, в следующем 19-м веке какая-нибудь героиня какого-нибудь рассказа типа «Медные буки» будет говорить Холмсу и Ватсону: тётенька оставила мне капитал 500 фунтов. Вот, благодаря этому я, там, могу прилично существовать.
С. БУНТМАН: Ну, или, как говорил Джон Сильвер, да, «старый Пью потерял свой иллюминатор, а теперь проживает триста фунтов в год, как лорд из Парламента».
А. КУЗНЕЦОВ: Вот так. Вот так вот. И поэтому возникает необходимость очной встречи. Андрэ не может не обсудить важные детали. Кроме того, он явно совершенно намерен торговаться, пока он… Потому что таких денег у Андрэ нет — это надо, естественно, у командующего просить. Ну и в результате назначается свидание, и Андрэ… Да! И тут происходит вот то, что в разведке, видимо, имеет ключевое значение — вот невезение, неудача, совпадение, да? И провал. У Вашингтона тоже есть люди, которые занимаются соответствующими вопросами. В частности, дайте нам, Полина, пожалуйста, следующую картинку. И мы видим тут бравого такого офицера, которого зовут Бенджамин Толмедж. Это визави Андрэ со стороны колонистов — человек, который никогда не имел никакого отношения к разведывательной службе, но сумел создать достаточно эффективную и очень везучую разведывательную сеть, бриллиантом которой была сеть, значит, под прикрытием коммерческой фирмы. Мне сразу вспоминается легендарная «Красная капелла».
С. БУНТМАН: Угу.
А. КУЗНЕЦОВ: Там же тоже в Брюсселе была коммерческая фирма, да? Очень удобно. Агенты-коммивояжёры шастают туда-сюда с образцами по делам торговли, есть магазин — а в магазине можно хоть чёрта принять, да, так сказать, так, что никто не заметит, под видом покупателя. Разбитная жена, так сказать, главы этой сети в роли хозяйки, которая прекрасно во всём этом разбирается, всем этим дирижирует. И плюс в городе, где это всё расположено, власть британцев. И она ещё и держит гостиницу с, так сказать, питейно-едальным заведением, в которой снимает, как пансион, британский полковник, который, по традиции британского полка, регулярно накрывает стол офицерам своей части. А жёнушка рада услужить, лично командует слугами, которые прислуживают, чтобы господам офицерам вовремя наливали и подавали. И слушает, слушает, слушает, слушает. И вот в один прекрасный вечер за ужином у полковника оказывается человек, очень любезный, галантный, которого называют майор Андрэ. И тут приходит письмо — входит посыльный и говорит: «Письмо какому-то Джону Андерсону!» — «Здесь нет никакого Джона Андерсона». А он говорит: «Ты-ты-ты-ты, я знаю, кто это, давайте-давайте». И, значит, суёт…
С. БУНТМАН: Ай-яй-яй!
А. КУЗНЕЦОВ: Суёт себе… Ещё даже, в общем, не сумели придумать ничего. Джон Андрэ — Джон Андерсон. А письмо от Арнольда. Но хозяйка пока этого не знает, естественно, она только заметила, что Андрэ — человек, которого она знает как Андрэ — он письмо явно не собирается никому передавать. Он его сначала засунул за камзол, а потом, когда хозяин, там, так сказать, вышел за чем-то в другую эту самую, он взял, письмо открыл и прочитал. Хотя не ему вроде как адресовано. И она об этом фактике, среди прочих фактиков, сообщает по команде — письмо попадает к Толмеджу.
А. КУЗНЕЦОВ: Толмедж, значит, прочитывает (у него была феноменальная память), а через час… Ну вот совпадение: если бы это было через пару суток — может быть, и феноменальная память бы уже не сработала, уже бы всё забылось. Через час приходит письмо на имя Вашингтона, — но корреспонденция к Вашингтону проходит через Толмеджа, потому что он тоже его адъютант, разумеется.
С. БУНТМАН: Ага.
А. КУЗНЕЦОВ: Письмо от Арнольда: «Слушайте, ко мне тут в Вест-Пойнт едет очень важный человек, офицер Джон Андерсон — пожалуйста, распорядитесь, чтобы, там, если вдруг его попытаются задержать наши люди, чтобы они его пропустили»…
С. БУНТМАН: Ай-яй-яй…
А. КУЗНЕЦОВ: И Толмедж думает: так, что-то фигня какая-то: я в течение часа второй раз слышу про Джона Андерсона, только один раз, похоже, что этот Джон Андерсон — майор Андрэ, который запросто беседует с английским полковником на английской территории, а второй раз я слышу, что комендант Вест-Пойнта Джону Андерсону просит обеспечить беспрепятственное это самое… А дальше невезение продолжается. Толмедж распорядился, чтобы задержали, но Андрэ, видимо, что-то подозревая, а может быть — тоже совпадение, пошёл другим путём: первоначально предполагалось, что он будет по суше вдоль реки к Вест-Пойнту, а он — на кораблике. Кораблик назывался «Vulture» («Стервятник»).
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот на этом самом «Стервятнике» он прибывает, высаживается на берегу, недалеко от Вест-Пойнта. Полина, дайте нам, пожалуйста, следующую картиночку. И вот в этом красивом домике, принадлежащем Джошуа Хетту Смиту, — сейчас этот дом, музей, естественно, называется «Дом предательства», — вот в этом домике всю ночь они перетирают (похоже, что в основном спор идёт о деньгах, ну и о всяких там деталях). А за это время — опять невезение — значит, какие-то энтузиасты местные, возможно, те самые выдвинутые на дальние передовые посты, значит, американские добровольцы, с рассветом обнаружили этого самого «Стервятника», болтающегося на якорях сбоку где-то, недалеко от, так сказать, их — и на всякий случай из пушек его обстреляли. А «Стервятник» решил, что в такой ситуации надо уйти подальше — и ушёл.
С. БУНТМАН: Так. А Андрэ — там.
А. КУЗНЕЦОВ: А Андрэ нужно выбираться обратно теперь как-то посуху. Я уж не знаю, во что он был одет, но ему Арнольд даёт гражданскую одежду, — это станет потом важнейшим формальным пунктом обсуждения на суде, — он даёт ему гражданскую одежду. Возможно, тот был в форме офицера континентальной армии. Но «возьми на всякий случай, у тебя…» Он даёт ему гражданскую одежду. Андрэ с собой тащит четыре свитка документов, четыре полноразмерные бумаги. Ну, я понимаю, что микроточки быть не могло в то время.
С. БУНТМАН: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: Но не маленькая записочка, да, а четыре листа. Ему дают сопровождающего — вот этого самого Джошуа Хетта Смита — тот его ведёт, ведёт, ведёт, доводит до некоего пункта и говорит: «Ну слушай, ну здесь уже — вот совсем, вообще ничего осталось, там, до британских постов, но я боюсь, что меня там подстрелят по ошибке, я вообще человек не военный. Мне заплатили, чтобы я тебя проводил — я тебя проводил. Вот туда дуй», — напоминает, да, когда пастора поставили на лыжи, да?
С. БУНТМАН: Да, и вперёд.
А. КУЗНЕЦОВ: А потом у Штирлица защемило сердце — он понял, что пастор совершенно не умеет ходить на лыжах. Я не знаю, умел ли майор Андрэ ходить на лыжах, но получилось у него скверно. Полин, дайте нам, пожалуйста, следующую картинку. Андрэ уже почти дошёл — и тут он нарывается на трёх джентльменов. Джентльменов звали… сейчас, если быстро… вот, нашёл. Джентльменов звали Джон Полдик, Айзен ван Варт и Дэвид Уильямс. По официальной версии они были militiamen, то есть ополченцы.
С. БУНТМАН: Ополченцы.
А. КУЗНЕЦОВ: Которые несли службу, так, это вот… Правда, не очень понятно, что это три этих балбеса рядовых несли службу без офицеров — раз, не очень понятно, почему один из них был одет в шинель английского образца, позаимствованную на соседней ферме. Ну и потом на суде Андрэ честно будет говорить: «Они документы на мне нашли, потому что меня обыскивали, желая ограбить. Они отняли у меня все деньги, которые были со мной, сказали, что мало, и сказали: ну-ка давай сымай сапоги». А в сапогах нехитрым образом всё это… На картинке изображено, что один из них — один был грамотный на троих — пытается разобраться. Художник — он тоже…
С. БУНТМАН: Вы следили за опасным интеллектуалом, да?
А. КУЗНЕЦОВ: Да-да-да. Художник, он тоже понимает, что его зрители и читатели — люди простые, на бумаге, кому видно, просто написано: «Plan of West-Point».
С. БУНТМАН: Да!
А. КУЗНЕЦОВ: Комикс такой: «Plan of West-Point». Короче, похоже, это были три джентльмена, участие в войне за независимость которых сводилось к тому, что они по принципиальным соображениям грабили сторонников англичан. А не сторонников англичан — не грабили, но не более того. Ну, в общем, не в них дело…
С. БУНТМАН: Грабили, но не сильно.
А. КУЗНЕЦОВ: Грабили, но не сильно, да, не с таким энтузиазмом: что-то оставляли. Короче, они его раздели-разули и обнаружили у него бумаги. Этот самый, который был грамотный — был не шибко грамотный. Он не понял, что это, но он понял, что это некие документы, и они этого орла, видимо, рассчитывая получить за него вознаграждение (они его получат, кстати говоря), — они его переправили по команде. Офицер, к которому попадает Андрэ, не очень понимает, что происходит, и он пишет Арнольду: «Слушайте, тут это, вашего человека (он говорит, что он от вас идёт) я задержал, ну что, его вернуть, не надо его задерживать?» Он его уже отправил обратно к Арнольду с сопровождающим, значит, лейтенантом. И тут — опять не повезло — появляется Толмедж и говорит: «Что у вас здесь? Вот такого приводили? Где он? Далеко? Давно? Быстро вернуть!» — и его вернули, уже, видимо, надеющегося, что он ускользнул. Арнольд получает записочку, что мы тут вашего человечка схватили, получает во время завтрака, гости у него. Он говорит жене: «Выйди на секундочку. Извините, джентльмены, я сейчас вернусь». Выходит — говорит: «Так, значит, нас раскрыли. Я быстро линяю, а ты давай, как сможешь». Она — профессионально в обморок, он — на лошадь и в направлении ближайших английских позиций. Когда Вашингтон через пару часов, встревоженный Толмеджем, поднятый по тревоге, командующий, главнокомандующий, является в Вест-Пойнт, там — остывающие следы лошади, приходящая в себя, значит, жена, которая включает дурочку и лепечет: «Ах, мой муж, он совсем болен, он куда-то умчался, я ничего не понимаю…» Вашингтон, которому были представлены, вот, ну, буквальные доказательства измены, вот эти документы — он-то, в отличие от малограмотного этого самого, сразу понял, в чём дело, он так грустно-грустно произнёс: «Ну вот скажите, кому после этого можно верить?»
С. БУНТМАН: Да, это знаменитая, кстати говоря, фраза.
А. КУЗНЕЦОВ: «Мы так вам верили, товарищ Сталин, как, может быть, не верили себе», да?
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот. Ну, Арнольд… сразу забегая вперёд, значит, скажу, что Арнольд будет служить англичанам, будет проводить в том числе карательные акции. Если мы доберёмся — у нас там… Полин, а вот самую последнюю картинку, перескакивая другие, включите, пожалуйста. Вот. Здесь вот, понятно, современный художник изображает, как он наблюдает, демоническая такая, да, фигура.
С. БУНТМАН: Да-да-да.
А. КУЗНЕЦОВ: Он наблюдает — по его приказу сжигают городок Нью-Ландон, который там чего-то, себя запятнал сотрудничеством с, значит, борцами за независимость. Вот. Ну, а история Андрэ — значит, назначается военный суд. Причём для того, чтобы судить майора, назначают суд из семи генералов, один из них — Лафайет. Назначают… Полин, там будет у нас портрет такого сурового человека — вот. Назначают… Это генерал-прокурор, который, значит, будет представлять обвинение. И вот, я портрет — только потому, что, мне кажется, чтобы вы понимали, что у человека с таким взглядом, ежели он прокурор в твоём процессе — надеяться особенно не на что.
О чём, собственно, идёт спор: Андрэ… В общем, ну, бессмысленно было отрицать, кто он и что он. Арнольд окончательно своим бегством все сомнения развеял. Поэтому Андрэ пытался… У него были адвокаты — всё нормально в этом смысле. Андрэ и его адвокаты пытались отстаивать одну линию: «Господа, я не делал ничего такого, что не является нормальным поведением на войне. Я — военнопленный. Прошу меня рассматривать как военнопленного». А суд говорил: «Нет, голубчик, какой же вы военнопленный, если на вас не было формы».
С. БУНТМАН: Вот.
А. КУЗНЕЦОВ: Это то, что потом женевские конвенции, так сказать, сначала гаагские в начале 20-го века, потом женевские, уже после Второй мировой войны: военнопленный — это тот, кто взят пусть и с оружием в руках, но в форме.
С. БУНТМАН: Да. И вот поэтому патетические сцены открывания под одной формой другой. Там, какие-нибудь, у кого железные кресты, там, и так далее, знаки различия.
А. КУЗНЕЦОВ: А ежели ты надел гражданскую одежду…
С. БУНТМАН: Всё.
А. КУЗНЕЦОВ: Ежели ты взял документы на чужое имя — ты шпион.
С. БУНТМАН: Да, ты шпион, лазутчик, и это дело презираемое, да.
А. КУЗНЕЦОВ: И в конечном итоге, видимо, Андрэ сам, наверное, внутренне был с этим согласен, потому что смертный приговор он выслушает стоически. Единственное, на чём он будет до последнего настаивать, о чём он будет… Да, Андрэ — он всё-таки человек образованный, он в своей защите будет ссылаться на common sense — здравый смысл: «Ну господа, ну, а что вы хотите, чтобы я, работая с агентом на связи, в форме британской армии к нему, что ли, при всех, так сказать, крестах?»
С. БУНТМАН: Или с развёрнутым знаменем.
А. КУЗНЕЦОВ: С развёрнутым знаменем и распевая громко «Боже, храни короля». Вот. Почему «здравый смысл», потому что «Common sense» — это название знаменитой брошюры Томаса Пейна, недавно вышедшей, о том, что вот, американский… Вот эта вот нация должна быть основана на здравом смысле, и так далее. Но не сработало. И дальше он будет, собственно, пытаться продавить только одно: чтобы его казнили как военного. Он будет просить расстрела. Вашингтон совершенно не намерен был превращать казнь в унижение — напротив. Сохранилось подробное описание казни — врач оставил — значит, два больших абзаца. Будет почётный караул. Андрэ предложат сказать последнее слово, если он хочет. Значит, его на эшафот будут провожать офицеры. Когда он сам наденет себе петлю на шею, офицеры отдадут воинское приветствие — то есть всё будет подчёркнуто торжественно. Но — повешение.
С. БУНТМАН: Но не расстреляют.
А. КУЗНЕЦОВ: Не расстреляли не потому, что Вашингтон хотел его унизить, а потому что нужно идти до конца — раз мы тебя казним за то, что ты взят в гражданской одежде как шпион, ну что же, мы тебя за это осудили, а теперь будем казнить как офицера — где же логика. Да, нельзя. Мне перед моими людьми неудобно.
С. БУНТМАН: Ну да, здесь вот этот common sense — он пошёл сам собой взрываться изнутри. Да, это тяжёлая история, история майора Андрэ, история Арнольда. И я бы всем порекомендовал, кто не прочитал когда-то, прочитать изумительный роман Фенимора Купера «Шпион», который вот такую ситуацию… И там долго, там разговаривают об истории майора Андрэ…
А. КУЗНЕЦОВ: Не путать со «Следопытом».
С. БУНТМАН: Нет, конечно. Да, «Шпион», и это — один из лучших, если вообще не лучший роман, не относящийся к «Кожаному чулку». Хороший был писатель, кстати говоря.
А. КУЗНЕЦОВ: И в заключение надо сказать, что такой вот… Сейчас Бенджамин Арнольд занял то место… такие ведь есть и у других наций. У французов это Пишегрю — блестящий генерал, но изменивший делу революции. Ну, а у нас, конечно, Власов.
С. БУНТМАН: Да, хотя здесь, в общем-то, дело… Как всегда, все сравнения приблизительны.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно. Но речь о том, что это человек, прославившийся на службе. Да, понятно, что и Пишегрю и Власов были людьми достаточно прославленными, как и Арнольд после Тикондероги.
С. БУНТМАН: Да, но…
А. КУЗНЕЦОВ: И потом вот, что называется, испортили себе некролог.
С. БУНТМАН: Да, вот в этом… Но здесь… у него ещё, конечно, были очень важные денежные дела. И денежные дела и корыстные дела. И всё-таки он прежде всего попался на, в общем-то, воровстве.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну, Власову сейчас тоже припоминают, что он был как мужчина человек не очень порядочный, да? И Пишегрю наверняка что-нибудь вспоминали помимо его изгнания.
С. БУНТМАН: Ну да. Всё это можно найти всегда.
А. КУЗНЕЦОВ: Поскольку все мы несём на себе след первородного греха — хочется вспомнить накануне Пасхи.
С. БУНТМАН: Да, и директора института генетики.
А. КУЗНЕЦОВ: Да.
С. БУНТМАН: Ну что ж, друзья мои, всё, на этом мы завершаем. Сегодня вас ждут очень интересные передачи: в 19 часов Александр Архангельский в «Особом мнении» — Маша Майерс с ним. «Пастуховские четверги» в 21 час — апдейт у нас, Лиза Аникина будет вести сегодня, разговор будет вести с Владимиром Пастуховым. И всё без изменений: «Один» с Дмитрием Быковым* (власти РФ считают иноагентом), вторая часть его выступления в эфире — это Вениамин Каверин, «Урок истории», очень, как всегда, это любопытно и интересно. Всего вам доброго, до свидания!