Маршал Филипп Петен пытался ценой сотрудничества с Адольфом Гитлером избавить Францию от нацистской оккупации, но получил рабство для страны и позор для себя.
Непорывистый вояка
Петен родился в 1856 году в зажиточной крестьянской семье. Выходцы из такого социального слоя обычно отличаются консерватизмом и здравомыслием. Но простой крестьянский ум способен сыграть злую шутку: заставить владельца поступить излишне просто, где следует рефлексировать. И наоборот, впасть в комбинаторику, когда требуются самые простые этические решения.
Юный Филипп был максимально далёк от таких дилемм. По протекции дяди мальчик окончил колледж, а позже, в год разгрома Франции во Франко-прусской войне, решил отомстить и поступил в Сен-Сир.
Военная карьера Петена продвигалась медленно. Одна из причин — равнодушие к «Элан Виталь» — «силе порыва», одной из основных военных концепций страны. Французская армия на первых этапах предстоящей войны-реванша с Германией делала ставку на отчаянные наступательные операции. Петен их не отрицал, но считал нужным дополнять и обороной.
В 1888 году он окончил обучение в Высшей военной школе в Париже. Потом много лет служил в младших офицерских должностях. Лишь в 55 лет Петен стал полковником. А дальше — преподавание на кафедре боевой тактики, женитьба и отставка.
Лев Вердена
Впереди была Первая мировая война. Филипп Петен начал её, командуя пехотным полком. И скоро выяснилось, что успешный вывод подразделений из окружения не менее ценен, чем отчаянные атаки. За короткий срок старый полковник дослужился до бригадного генерала и был награждён орденом Почётного легиона. Тогда же судьба свела его с младшим лейтенантом пехотной бригады — Шарлем де Голлем.
В 1916 году последовала знаменитая Верденская мясорубка. Многие генералы, защитники французских фортов, оказались беспомощны. Наладить бесперебойное снабжение окружённой группировки, подвозить подкрепления и вывозить раненых сумел только Петен. Французы склонны к пафосу, но именно в этом случае прозвище Лев Вердена оказалось заслуженным. Германский план провалился.
В 1917-м Петен возглавляет Генштаб. Последовала серия мероприятий, которые можно назвать и популистскими, и единственно возможными: отмена бессмысленных атак и диалог с солдатами. Опять вместо классического генерала — разумный крестьянский сын.
Однако тогда же у Петена сформировалась важная черта характера: комплекс своей правоты. Но пока его решения были безупречными — это казалось невинным чудачеством старого героя.
Перед второй войной
Триумфатор из крестьян. Полководец, предпочитавший решать проблемы с солдатами не расстрелами, а в диалогах. Плюс исторический период, когда вариант «твёрдой руки» становится актуальным. Казалось, Петену имело смысл присмотреться к традициям цезаризма или буланжизма, столь близких французской военной культуре.
Но мировая война дискредитировала милитаризм как таковой. Петен по праву считался героем. Сложился даже культ его имени. Однако во Франции таких данных было недостаточно, чтобы претендовать на роль диктатора. Забавно, что при этом крестьянин-вандеец одинаково не любил и модные левацкие идеи, и парламентаризм (ведь тот, как многие считали, уже один раз погубил Францию — в 1870 году).
В 1920-е годы Петен командовал в колониальных войнах в Северной Африке. Тогда же познакомился с будущим испанским диктатором — Примо де Риверой. И генерал-крестьянин пришёл к выводу: с партнёрами из такого политического теста можно иметь дело.
Десять лет спустя в Германии Гитлер восстанавливал армию, а в республиканской Франции верх брали сторонники мирного разрешения конфликтов. В 1936 году после победы Народного фронта во Франции Петен перешёл на позицию наблюдателя. С марта 1939 года он был послом в Испании и с горечью видел: советы по модернизации армии, данные им диктатору, принимаются благосклонней, чем советы по повышению обороноспособности, данные соотечественникам в Париже.
Спаситель или могильщик?
18 мая 1940 года, когда Голландия сдалась, а линия Мажино была прорвана, Петен вернулся во Францию. Все французы, несмотря на политические убеждения, были уверены: Лев явился спасти страну.
Но у Петена были боль и злорадство — оппоненты-республиканцы пренебрегли всеми его идеями спасения страны. Ему не позволили создать могучую армию. Оставался лишь путь дипломатии.
13 июня Петен потребовал заключить перемирие. День спустя пал Париж. А ещё через пару дней возглавленное им правительство начало переговоры о мире.
Позиции Петена были слабые, но последовательные. Сил сопротивляться нет. Надо удовлетворить Гитлера и сохранить то, что ещё осталось. А затем восстановить Францию и наказать политиков, которые довели её до разгрома. По сути, это была программа правительства 1870−1871 годов: договориться с победившей Германией и реформировать страну.
Будем сотрудничать
Проблемы 1940 года оказались сложнее, чем в 1871-м. В частности, отделаться заочным смертным приговором де Голлю не получилось.
Требования победителей оказались несравнимы с ультиматумом Бисмарка. Тогда Германия ограничилась парадом в Париже по Елисейским полям и аннексией Эльзаса и Лотарингии. Теперь Берлин требовал весь север Франции, включая её сердце — Париж. Сохранение оставшейся части страны в статусе автономии немцы напрямую увязывали с сотрудничеством (по-французски — collaboration). Так появился новый термин — «коллаборационизм».
Всё это происходило на фоне диктаторских полномочий Петена. Современники считали их равными власти Людовика XIV. Например, позволяли депортировать неугодных и предоставлять любые ресурсы для нужд Третьего рейха. А германские субмарины теперь уходили топить британские корабли из Бордо и Бреста. Грань между сотрудничеством и союзом оказалась очень зыбкой.
По стопам Наполеона
Трудно представить страшный иллюзорный мир пожилого Петена. Он всерьёз считал себя национальным лидером и спасителем отечества. Были запрещены левые организации. Евреев отдавали в руки гестапо. Более того, Петен намекнул Гитлеру, что готов вступить в войну в обмен на возврат Эльзаса.
Но старый крестьянский сын не мог не видеть в этом элемент комедии. Он всё равно оставался не правителем, а прислужником хамоватого диктатора, в одному ряду с разного рода квислингами. При этом с каждым днём всё более популярным среди французов становился Шарль де Голль.
Весной 1945 года Петен вернулся из Германии (куда его в 1944 году перевезли немцы) на родину. На суд. Прежние заслуги и заступничество де Голля сохранили ему жизнь. Но не честь. Шесть лет заключения и смерть в тюрьме на острове Йе — почти наполеоновский конец.
Петен не метил в Наполеоны. И даже в диктаторы. Он делал то, что считал важным: выигрывал битвы, строил укрепления, капитулировал и сотрудничал с гестапо. Он не стеснялся простых решений. Но одно из них оказалось столь простым, что сделало его предателем навсегда.