В.РЫЖКОВ: Добрый вечер! Я приветствую всех зрителей нашего YouTube-канала. Как всегда в это время на протяжении уже многих лет сначала это было много лет на «Эхе Москвы», теперь на YouTube-канале. Это программа «Цена Победы». Сегодня её веду я один, Владимир Рыжков. Виталий Дымарский в командировке. В гостях у меня наш постоянный эксперт Алексей Макаркин, историк, политолог, замдиректора «Центра политических технологий». И мы рассказываем уже вторую программу про одну очень интересную, православную, очень красивую страну. Это Греция. В наши дни Греция, Алексей, в центре мировых новостей, потому что там пожары опять. Вчера я видел, как там предместье Афин пылает. Такая драматическая фотография, как Парфенон окрашен багровыми, красноватыми оттенками. Жуть страшная.
Но мы поговорим о Греции во Второй мировой войне. Это у нас в России малоизвестный сюжет, потому что в основном знают историю советско-немецкой войны, чуть хуже знаем историю второго фронта. А уж такие сюжеты, как Греция, или Албания, или Черногория, что там происходило, мы знаем гораздо хуже. Мы с Алексеем уже начали рассказывать про Грецию. Я напомню, что Греция, как ни странно, а может быть не странно, играло очень большую роль во Второй мировой войне, потому что кто контролирует Грецию, тот контролирует Балканы. Кто контролирует Грецию, тот контролирует выход к Босфору и Дарданеллам. Кто контролирует Грецию, тот контролирует восточную часть Средиземного моря.
Соответственно способен перерезать коммуникации к Суэцкому каналу, Ближнему Востоку. То есть Греция занимает важнейшие стратегическое положение на юго-востоке Европейского континента. И поэтому действительно были большие интересы у британцев, которые контролировали во многом Грецию, не хотели упустить контроль над ней. Итальянцы и Муссолини бредили своей мечтой о восстановлении Римской империи, частью которой когда-то была Древняя Греция. Немцы и Гитлер имели наполеоновские планы по захвату Средиземноморья, нападению на Советский Союз, нанесению ущерба Британской империи, заходу на Ближний Восток и Северную Африку. Одним словом, все там хотели поживиться, урвать свою часть геополитического влияния.
И с Грецией получилось интересно, потому что поначалу на неё напала Италия в 1940 году. Греция дала отпор, и итальянцев выгнали. Потом весной 1941 года напал на Грецию Гитлер. Точнее Гитлер её оккупировали.
Мы сегодня с Алексеем более подробнее поговорим, как героическое греческое Сопротивление выгнало немцев, а итальянцы ещё до этого объявили войну Германии. Сложная, запутанная история. Но получается так, что Греция дважды выиграла, 1 раз проиграла во Второй мировой войне. У неё сложная память об этих событиях. Неоднозначная. Она была разделена, когда немцы её оккупировали в марте 1941 года, на 3 части. Это тоже любопытно. Была немецкая часть, болгарская, итальянская. Давайте, Алексей, об этом расскажите. Почему немцы разделили на 3 части, в чём был смысл? И чем управление на этих 3 частях отличалось друг от друга?
А.МАКАРКИН: С этими частями была такая ситуация. Во-первых, немцы хотели действительно контроля над Средиземным морем. Поэтому они разместились, например, в Афинах. И они контролировали большую часть Греции. А итальянцам надо было что-то предоставить, потому что союзники, им нужна была какая-то компенсация. Там даже получилась такая ситуация, что когда греческий генерал Цолакоглу решил капитулировать, причём он не получил на это санкции ни короля, ни правительства, это было его решение, то немецкое начальство потом принудило его капитулировать ещё раз перед итальянцами, чтобы был ритуал, чтобы уж не обижать Бенито Муссолини. И что касается болгар, то болгары тоже были союзниками Германии по антикоминтерновскому пакту. И у болгар были вполне конкретные интересы в Македонии, где это ещё было со времён 19-го века, когда поделили Балканы на Римском конгрессе, потом переделили после Балканских войн, потом ещё раз переделили после Первой мировой войны. Болгария оказалась здесь обиженный. Она проиграла Вторую Балканскую войну в 1913 году. И Первую мировую она проиграла. Была идея реванша: занятие Македонии. Для того чтобы пойти навстречу союзнику, Германия выделила часть территории для болгарских оккупационных войск. Плюс был ещё рациональный момент. Мы говорим «оккупационные войска», но на самом деле в Греции было около 100 тыс. немецких оккупационных войск. То есть это было несколько дивизий, была целая армия, можно сказать, там находилась. И немцам хотелось, чтобы эти части были на Восточном фронте, а болгары и итальянцы выполняли такие тыловые функции, чтобы высвободить немецкие войска, чтобы они могли наступать на Москву, на Ленинград и другие советские города.
В.РЫЖКОВ: Алексей, они хотели сделать марионеточное правительство? Как был режим Виши. Или, скажем, такое же марионеточное правительство было в Словакии, которая была создана нацистской Германией после разгрома и захвата Чехословакии. Или они боялись, что греческий народ их не примет и придётся опять захватывать?
А.МАКАРКИН: Они исходили из того, что необходим режим и надо отыскать человека, с которым они могли бы договориться. Причём надо было искать в короткое время, потому что дальше были планы нападения на СССР. Всё в одном 1941 году. Времени, чтобы искать такого, как вы говорили Квислинга, было не очень много. Слово «квислинг» тогда уже стало именем нарицательным, не только собственным. Чтобы далеко не ходить, предложили должность главы правительства генералу НРЗБ, который как раз капитулировал перед ними в обход собственного главнокомандующего генерала Папагоса, который отказался капитулировать и отправился в концлагерь, в котором находился до конца войны. В обход своего премьер-министра, в обход премьер-министра, который покончил самоубийством в условиях бурного развала фронта, в обход короля, который вместе с оставшимся правительством эмигрировал на Ближний Восток, — вот в обход всех них он подписал эту капитуляцию и стал главой марионеточного греческого правительства.
Потом он выглядел фигурой совершенно не харизматичной. Он не справился. Плюс в стране были большие экономические проблемы: немцы очень сильно греков обирали, грабили их, увозили продовольствие. Правительство было крайне не популярным. Его взвалили сначала на одного профессора медицины, который тоже был символической фигурой.
Единственное, он учился в Германии, поэтому проникся уважением к немцам, стал, как говорили, германофилом. Когда и он не справился, то нашли третьего кандидата. Это уже был человек более серьезный. Звали его Иоаннис Раллис. Он был членом правительства, министром. У него были непростые отношения с предвоенным диктатором, генералом Метаксасом. И вот он стал последним главой этого марионеточного правительства. При этом он был наиболее дееспособным греческим крестником, если так можно сказать. Для него главным было формирование так называемых батальонов безопасности для охранных батальонов. Мы потом немножко поговорим об этом. Коллаборационистские вооружённые формирования, которые должны были бороться с коммунистическими партизанами. Но всё равно и он не справился и не мог справиться с теми задачами, которые ставили перед ним его немецкие руководители. Кстати, у него была интересная история. У него был родной сын Георгиос Раллис, который был офицером греческой армии, Во время войны, когда воевали с итальянцами, немцами, он отказался поддержать своего отца, выступил против, осудил его коллаборационизм. Потом в 1944 году он снова воевал против немцев в рядах греческой армии. Сразу после войны он был адвокатом отца, когда отец был арестован и был осуждён за измену. Когда отец умер, он написал книгу с извинениями. Он извинился перед греками за своего отца, за то, что отец был коллаборационистом. А дальше у него была довольно интересная история. Греческая политика носит династийный характер, семейный характер: там много отцов, племянников, внуков. Он потом стал, как и отец, министром в нескольких правительствах уже послевоенных. Потом он выступил против режима «Чёрных полковников», уже будучи весьма и весьма зрелым человеком. Его арестовали. В тюрьме он познакомился с представителями левых сил. До этого он был 100%-ным консерватором. Никаких компромиссов с левыми, социалистами, крамольниками, как говорили в Российской империи. Но, пообщавшись с ними, увидел, что это вполне образованные и конструктивные политики, что они тоже греческие патриоты. И, когда «Чёрные полковники» рухнули, их режим был свергнут, он снова стал министром, был потом даже главой правительства. При нём Греция официально вступила в Европейское экономическое сообщество, теперешний ЕС. И он проводил политику диалога с разными политическими силами, в том числе с левой оппозицией. То есть вот такие истории. С одной стороны — отец-коллаборационист, отец, который возглавлял режим, который сотрудничал с оккупантами, отец, который формировал охранные военизированные батальоны. С другой стороны — сын, который антифашист, офицер, участник Сопротивления, участник войны и демократический политик. Вот такие истории в Греции.
В.РЫЖКОВ: Интересно. То есть 3 попытки было создать дееспособное коллаборационистское правительство. И даже ничего похожего, что было у Виши или у того же Квислинга создать не удалось. А вот как зародилось Сопротивление? Оно спонтанно зародилось или была, скажем, помощь Советского Союза? Я имею в виду, если говорить о коммунистах. Или такое народное неприятие что итальянцев, что болгар, что немцев, и народ сам, что называется, взял вилы, откопал винтовки Первой мировой и пошёл стрелять по ночам? Как зародилось Сопротивление?
А.МАКАРКИН: Взял вилы, откопал винтовки и пошёл воевать. Советский Союз там никакой роли не играл. Вообще у Советского Союза каких-то больших интересов в Греции никогда не было. Советский Союз интересовался черноморскими странами. Всё, что на Чёрном море, интересовало.
В.РЫЖКОВ: Всё-таки был Коминтерн тогда, и Советский Союз стремился тогда залезать везде, где возможно. Компартия тогда была в Греции? Она была на связи с Москвой.
А.МАКАРКИН: Была. И была на связи с Москвой, но связь была довольно слабой, у Москвы не было стимулов. У Москвы были стимулы развивать связи с коммунистами Болгарии, потому что это Чёрное море. С коммунистами Румынии, потому что Чёрное море и граница. И была спорная Бессарабия. Вот с Грецией это уже где-то далеко, Средиземное море
В.РЫЖКОВ: Мы знаем по географии, что Греция довольно близко к Босфору и Дарданеллам.
А.МАКАРКИН: А не интересовала!
В.РЫЖКОВ: А Сталина, как мы знаем, когда шли переговоры с Гитлером и Риббентропом, весьма интересовала тема черноморских проливов. Неужели он не посматривал в сторону Древней Спарты, чтобы чего-нибудь там подрывное устроить? Он же любил такое.
А.МАКАРКИН: Совершенно нет. Потом, когда совсем уже старого, 75-летнего Вячеслава Михайловича Молотова спрашивали насчёт Греции, послевоенное Греции, он говорил, что здесь мы остановились, потому что слишком много забрать было невозможно и не рационально. Такой был смысл. Поэтому и Босфор, и Дарданеллы интересовали на предмет выхода из Чёрного моря, чтобы не блокировать СССР. А то, что за Чёрным морем, интересовало меньше. На будущее, может быть, когда-нибудь. Поэтому коммунистов поддерживали в самых разных странах, но была система приоритетов. И Греция в приоритете никогда не была ни до войны, ни во время войны, ни после войны. И это сказалось на дальнейшей истории Греции. Почему она всё-таки оказалась в сфере западного влияния, а СССР не особо этому сопротивлялся.
В.РЫЖКОВ: Возвращаясь к возрождению партизанского движения. Что так взбудоражило? Не так просто взять вилы, винтовки и пойти в немцев и итальянцев стрелять. Это же опасное дело. Это что? Это большие жертвы при оккупации? Это большие жертвы в ходе оккупации? Большие реквизиции продовольствия? Грабежи, изгнания из жилищ, разрушение домов? Что спровоцировало Сопротивление, которое, как мы знаем, было одно из самых сильных среди всех национальных Сопротивлений Второй мировой войны?
А.МАКАРКИН: Вы знаете, и голод, и грабежи были, но они, скорее, стимулировались. Всё новые и новые люди уходили в Сопротивление, в партизаны, в горы. А первоначальным стимулом была честь. Греки — страна с огромной, многовековой историей. Там, как вы знаете, есть Акрополь. И был символический момент: над Акрополем был поднят немецкий флаг. То есть теперь Акрополь. Теперь уже Акрополь немецкий. И вот 2 молодых человека его сбрасывают.
В.РЫЖКОВ: Причём это Акрополь, который был построен то ли в 5-м, то ли в 6-м веке до н. э.
А.МАКАРКИН: Когда Германии не было.
В.РЫЖКОВ: Да, по крайней мере, мы узнаём о германцах чуть позже, из Цезаря и Тацита. Поэтому я представляю себе, как этот немецкий флаг подействовал на греческую молодёжь, которая знала, что этому зданию 2 тыс. лет.
А.МАКАРКИН: Над Парфеноном висит флаг со свастикой, чужой флаг, оккупанта. И вот 2 молодых человека, один из них был Манолис Глезос, он потом сделал политическую карьеру, был одним из руководителей коммунистической партии, его приговаривали к смерти, потом он вошёл в конфликт с коммунистами, ушёл от них. У нас в СССР даже с ним почтовую марку выпускали, когда его приговаривали, потом о нём немножко забыли, когда он ушёл от коммунистов. Кстати, он скончался буквально вот-вот, совсем недавно. Ему было почти 100 лет. И почти до самой смерти он участвовал в политике.
В.РЫЖКОВ: Удивительно, что он тогда выжил, когда сорвал флаг, что нацисты до него добрались.
А.МАКАРКИН: Выжил, не все же погибали. Была другая история. Был один коммунист, который потом взял псевдоним Арис. И вот он был человеком куда более сложной биографии. Я вам, по-моему, в прошлый раз рассказывал, что при диктатуре Метаксаса коммунистов арестовывали, пытали, высылали. При этом коммунисты могли от этого избавиться, подписав обязательство, что выходят из партии и подрывной деятельностью не занимаются. И вот этот Арис подписывает обязательство после избиения, допросов. Его освобождают. Когда начинается война, его мобилизуют, он воюет. Когда генерал Цолакоглу подписывает капитуляцию, а король покидает страну, Арис объявляет себя майором артиллерии — почему нет. Такой самозванец. И создаёт отряд. Один из первый отрядов Сопротивления против немецких войск. И таких случаев там было довольно много. Поэтому в первую очередь здесь была эмоция. Очень сильная эмоция, основанная на национальных чувствах.
В.РЫЖКОВ: Патриотизм в чистом виде без партийных окрасов.
А.МАКАРКИН: Нет, а вот тут ещё партийная окраска была, потому что к патриотизму в чистом виде добавилось требование справедливости. Король сбежал, министры сбежали, генералы либо сбежали, либо в плену, либо подписывают капитуляцию, буржуазия как обычно сотрудничает, ей надо как-то выживать, зарабатывать. Поднялись рабочие классы, трудовое крестьянство, которые при всех режимах, эти представители коммунистической партии, были не просто в оппозиции, а в нелегальной оппозиции. И они поднимаются на борьбу не только против оккупантов, но и на борьбу за светлое будущее. И дальше происходят тоже довольно-таки интересные обстоятельства. В Греции (мы тоже в прошлый раз говорили) были 2 главные политические силы: либералы и консерваторы. Что с консерваторами? Консерваторы либо эмигрируют вместе с королём и правительством, либо договариваются и становятся участниками коллаборационистского правительства, договариваются с оккупантами. Либо отходят от политики и уходят в сугубо частную жизнь. Теперь что касается либералов. Обычно, когда мы говорим слово «либерал», представляем себе либерального политика, профессора или адвоката. На самом деле значительную часть греческих либералов составляли офицеры. Причём офицеры, которые участвовали в многочисленных заговорах, удачных, неудачных, переворотах, становились министрами, отправлялись в эмиграцию
В.РЫЖКОВ: То есть возник удивительный союз либералов и коммунистов во имя национального спасения.
А.МАКАРКИН: Части либералов. Не всех. Левой части, там и гражданские люди были тоже, и церковные некоторые деятели. С коммунистами сотрудничали 2 митрополита греческой церкви Иоаким и Антоний. На антифашистской основе. На самом деле там всё было довольно интересно. И если мы посетим военный музей в Афинах, то мы увидим там 3 бюста 3 офицеров. Один — это Сарафис, либеральный офицер, оппозиционер, который стал командующим коммунистической армии. Этой самой национально-освободительной армии. Другой — Зервас, тоже оппозиционер, тоже из либерального сообщества. Он сформировал свою, некоммунистическую организацию, которая сотрудничала с англичанами. Она называлась народная республиканская греческая лига. И третий — Псаррос, тоже либерал и тоже, как и Зервас, антикоммунист. Он сформировал свою небольшую организацию — «Народное и социальное освобождение». Эти 3 человека стоят рядом, в одном ряду. Они все сопротивленцы. Но отношения между ними были крайне конфликтными. Псаррос был убит коммунистами в одном из конфликтов. Один участник погиб от руки других участников сопротивления. А коммунисты и организация Наполеона Зерваса иногда сотрудничали, но по большей части они конкурировали друг с другом. Отношения были сложными.
В.РЫЖКОВ: Это похоже на Китай, когда была армия Чан Кайши и армия Мао Цзедуна. И они просто контролировали разные районы. Что-то похожее было и в Югославии: были коммунисты Тито, была другая часть Сопротивления. Примерно так же было в Греции? И второй вопрос: насколько им удавалось доставлять неприятности немцам, итальянцам, болгарам. Насколько серьёзно они сковывали те же самые немецкие дивизии на территории Греции?
А.МАКАРКИН: Что касается первого вопроса, могу сказать, что отличие Чан Кайши было в том, что всё-таки у Чан Кайши была огромная армия, которая держала фронт. Что касается здесь, то здесь ситуация была другая. Если мы берём коммунистов, то вот в этой народно-освободительной армии на максимуме было около 100 тыс. человек.
В.РЫЖКОВ: Это много.
А.МАКАРКИН: Если мы берём их главных конкурентов из Лиги Зерваса, то на максимуме при положительном к ним отношении где-то несколько более 10 тыс. человек. Где-то около 14 тыс. человек, по некоторым оценкам. Это примерно. То есть совершенно разные весовые категории вырисовываются. Что касается Псарроса, то у него был небольшое подразделение, не более 1 тыс. человек. Если даже суммировать всех коммунистов, то до коммунистов они не доходили. И, конечно, если брать глубинные греческие районы, сельские, горные районы, там коммунисты практически полностью эмигрировали, если брать движение Сопротивления.
Теперь о том, какой вред они приносили оккупантам. Присутствовавшее там Сопротивление заставляло и германские, и итальянские, и болгарские власти держать там свои оккупационные войска, что отвлекало работу Восточного фронта. Может быть, этих войск, как и других войск на оккупированных территориях, как раз и не хватило в декабре 1941 года, когда он рвался к Москве и так и не смог её взять.
Были нападения на немецкие подразделения. Были диверсионные. Был такой интересный, пожалуй самый громкий акт движения Сопротивления. Это ноябрь 1942 года, когда была заключена тройственная коалиция: были коммунисты во главе с Арисом, о котором мы с вами говорили, были антикоммунисты во главе с Наполеоном Зервасом. И был британские диверсионный отряд. И эта коалиция взорвала мост Горгопотамос. Таким образом была перерезана железнодорожная линия Салоники-Афины. То есть линия, которая соединяла 2 крупнейших города Греции. Это была далеко не идиллическая операция, они всё равно были конкурентами. Там до сих пор спорят, кто внёс наибольший вклад. Там совершенно непримиримый спор. И потом они стали снова врагами, разошлись друг с другом, воевали друг с другом. Но в этот раз они были вместе.
В.РЫЖКОВ: Как они добывали оружие? Мы по советской истории знаем, что НКВД курировал партизанское движение, через органы НКВД шло снабжение, забрасывали оружие, боеприпасы, инструкции, рации, медикаменты, продовольствие. Они там как, с земли, что называется, кормились? Или всё-таки англичанам удавалось как-то им помогать с оружием: боеприпасами, пулемётами, взрывчатками? И кто-то ещё им помогал?
А.МАКАРКИН: Кроме англичан, никто не помогал. СССР был слишком далеко. Помогали англичане, старались помогать антикоммунисты. А коммунисты — либо было оружие греческой армии, либо они отбирали у оккупантов. Особенно после того как в 1943 году Италия вышла из войны, у них уже не было никаких стимулов воевать, более того — для Германии они стали врагами. Немцы в некоторых случаях итальянцев убивали даже, брали их в плен. Там оставалось много оружия, которое в первую очередь брало коммунистическое Сопротивление, многочисленное и наиболее дееспособное. Плюс у англичан был ещё один момент. Когда взорвали этот мост, они сообщили всем, что главным там был полковник Наполеон Зервас, а о коммунистах немножко умолчали. В публичном пространстве было в первую очередь антикоммунистическое Сопротивление. А Арис воспринимал англичан как угрозу, а потом стал воспринимать их с 1944 года как новых оккупантов.
В.РЫЖКОВ: Мы рассказывали в одной из наших программ про югославское Сопротивление. И у них были совершенно разные политические программы. Ясное дело, что коммунисты хотели, тем более они все там были из Москвы, включая Тито, рабоче-крестьянскую республику, диктатуру пролетариата после разгрома Гитлера. А другие группировки предпочитали вернуться к старым добрым временам и при помощи той же Франции восстановить старые добрые времена. А у групп, которые были в Сопротивлении в Греции, были какие-то чётко выраженные программы уже во время войны? Я имею в виду послевоенного восстановления Греции на какой-то основе?
А.МАКАРКИН: Да, были. У коммунистов это была идея, связанная с необходимостью республики, где была бы справедливость. С большими реформами, которые бы затронули большую часть населения. Они сформировали даже свой анклав власти — горное правительство, Комитет национального освобождения, в которое вошло довольно большое количество представителей левой интеллигенции, которые совершенно не собирались там устанавливать коммунизм. Те же самые офицеры, которые к ним присоединились, не хотели устанавливать коммунизм. Конечно, твердокаменные коммунисты хотели устанавливать коммунизм, но через какое-то время. То есть они рассматривали задачи такой буржуазно-демократической революции, а дальше уже будет коммунистическая революция. Всё в соответствии с учением товарища Ленина. Вначале Февральская революция, затем Октябрьская революция
Что касается других, то с этим было сложнее. Тот же самый Наполеон Зервас был республиканцем, он не любил королевскую власть, как и многие греческие либералы, но дальше возникла проблема, что есть коммунисты, которые внутри страны, у которых до 100 тыс. вооружённых сил. С другой стороны, есть какой-никакой, но международно признанный король, который находится на Ближнем Востоке, — и всё. Здесь не было третьего центра притяжения. Не было центра притяжения, который был бы за демократическую республику. Поэтому греческие республиканцы антикоммунистические сближаются с монархистами и представляют интересы Его величества Георга II. То есть произошла такая эволюция. Они также выступали за реформы, но более умеренные. Они выступали за стабильность, за порядок, за то, чтобы Греция была страной западного мира. Но в том числе были и идеи демократии и выборов. Вот был такой набор разных идей.
И дальше 1944 год. С одной стороны, немцы уходят, немцы эвакуировались, немцы уже поняли, что Греция не будет…
В.РЫЖКОВ: Немцы не были изгнаны, они сами были отозваны, да?
А.МАКАРКИН: В значительной степени они были сами отозваны. Хотя, конечно, из каких-то регионов их вытесняли коммунисты. Но коммунисты не брали штурмом Афины в классическом виде — они просто не могли это сделать. Немецкие войска уходили, на их место приходили коммунисты. С другой стороны — англичане, которые хотели бы, чтобы немцы контролировали коммунистов.
В.РЫЖКОВ: А что итальянцы? Они тоже с 1943 года вышли из войны.
А.МАКАРКИН: Итальянцы к 1944 году были уже не актуальны.
В.РЫЖКОВ: А болгары? Они же считали, что Северная Македония — это их земля.
А.МАКАРКИН: Ушли. Болгары вышли из войны в начале сентября 1944 года. И по условиям перемирия они должны были уйти со всех оккупированных территорий. Это было условие консенсуса, который выдвигали СССР, и США, и Великобритания. Поэтому они ушли. Таким образом образовался вакуум. И этот вакуум вооружённых сил могли заполнить либо коммунисты, либо англичане. Ничего больше не было. Небольшие антикоммунистические отряды Сопротивления не могли составить конкуренцию коммунистов.
Здесь была интересная история, что в начале октября 1944 года в Москву едет Уинстон Черчилль, встречается со Сталиным. И предлагает Сталину абсолютно циничный компромисс в стиле процентной сделки.
В.РЫЖКОВ: Он на бумажке пишет, как разделить Европу после войны.
А.МАКАРКИН: Он на бумажке пишет как разделить по крайней мере часть Европы. Фактически мы отдаём Румынию вам, тем более что в Румынии уже была советская армия. Мы согласны на то, что у вас будет 90% на 10%. Это был такой дипломатический ход вежливый. На самом деле никаких 10% там быть не могло. Другое было предложение, что у вас в Болгарии будет (а в Болгарии тоже была Красная армия) 75%, а у нас 25%. На что Сталин сказал, что неплохо было бы, чтобы было побольше, чем 75%, мы же уже там. С другой стороны, Венгрия и Югославия, — 50% на 50%. Мы знаем, этого не произошло. А вот Греция 90% на 10% уже в пользу англичан. Фактически тоже имелось в виду, что Сталин не вмешивается в греческие дела. И Сталин на это даёт своё неформальное согласие (это нигде не фиксировалось). И Сталин действительно не вмешивался. То есть греческие коммунисты были предоставлены сами себе.
В.РЫЖКОВ: Неужели у него не было соблазна помочь коммунистам, которые де-факто уже были у власти?
А.МАКАРКИН: У него был другой соблазн. У него был соблазн взять Берлин. А для того чтобы взять Берлин, нужно было общаться со своими союзниками. В рамках союза было необходимо сохранить отношения. Кроме того, не забывайте ещё одну страну — это Польша. Да, были там проблемы, были переговоры. В Англии было польское правительство. И англичане отказались его поддерживать. Англичане согласились на новое правительство, где доминировали просоветские политики. Понимаете, была некая система приоритетов. И Греция в эту систему приоритетов не входила.
В результате прошла такая вещь, что в Афинах высадились англичане. Англичанам надо было как-то опираться на вооружённые силы. Причём они там собирали самые разные силы, чтобы противостоять коммунистам. Там были и вооружённые формирования Наполеона Зерваса, не очень значительные и не очень боеспособные. Там были вооружённые формирования греческой эмиграции. Там был так называемый священный отряд — хорошо обученный греческий спецназ. Это никак не более 1,5 тыс. человек, то есть он показал себя во время войны на островах, когда англичане занимали греческие острова. Он в Северной Африке повоевал. Но всё равно это не очень много. И тогда англичане обращаются к последнему источнику, который они могут использовать. А последним источником стали охранные батальоны. Как я вам уже говорил, там было до 22 тыс. человек. Это были коллаборационисты. И у англичан был некий выбор. С одной стороны, либо коммунисты в Афинах и коммунистическое правительство, прокоммунистическое правительство. Либо они изгоняют коммунистов из Афин, но при этом в пользу коллаборационистов. И какое решение они принимают? Они выбирают коллаборационистов.
В.РЫЖКОВ: А король? Не последний человек король.
А.МАКАРКИН: Не последний, но если мы берём разные страны Второй мировой, мы видим там очень интересную вещь: правители и монархи выполняли консолидирующую роль: объединяли страну. Это мы видим в Норвегии, Голландии, Бельгии, даже в маленьком Люксембурге, который тоже был оккупирован. В Греции король раскалывал. То есть значительная часть общества не хотела возвращения короля. Плюс король, когда вернулся к власти незадолго до Второй мировой в 1936 году, был связан с тогдашним диктаторским режимом. Многие политики его не принимали, были сильны республиканские настроения. И тогда англичане предлагают компромиссный вариант. Учреждается регентство. Регентом назначается греческий архиепископ Дамаскин, глава Элладской православной церкви. Он во время войны занимал антифашистскую позицию: греческие православные спасали евреев во время войны. И он стал компромиссной фигурой. Было объявлено, что будет проведён референдум, на котором греки должны будут сказать: монархи или республиканцы. А до этого переходным правительством будет править архиепископ. На это согласились все официально, кроме Ариса.
В.РЫЖКОВ: И король согласился?
А.МАКАРКИН: Да. А король что может? У короля своей самостоятельной не было. У коммунистов армия, а у короля нет.
В.РЫЖКОВ: Упёрся бы и сказал: не отдам корону.
А.МАКАРКИН: Тогда англичане нашли бы другого короля. У него семья была, достаточно честолюбивый брат Павел, который после него стал королём. Были другие родственники. Так что, если бы этот король отказался признавать, были бы другие. Король вполне рационально рассчитывал на плебисцит. Дело в том что, как я сказал, на стороне коммунистов было около 100 тыс. вооружённых человек, это огромная армия для Греции. С другой стороны, в Греции население было около 7,5 млн. И коммунисты тоже, когда воевали, занимались реквизицией, расстрелами. И тоже у них были свои противники. Плюс сторонники возрождения монархии могли апеллировать к принципу стабильности. Плюс на стороне монархии было большинство архиереев православной церкви. На стороне монархии был архиепископ регент. Здесь королю было не рационально пускаться в авантюры, а подождать. Тем более что дальше произошли достаточно интересные вещи.
Я уже сказал, что коммунисты согласились на такой компромисс, они подписали соглашение в условиях, когда СССР отказал фактически в поддержке, когда выселились английские дивизии, когда были сформированы греческие антикоммунистические вооружённые силы, в том числе из участников-коллаборационистов, которые представляли собой определённую вооружённую силу, извините за тавтологию, довольно реальную с охранными батальонами. Это были не 1,5 и не 2 тыс. человек, это была более серьёзная сила. Арис не согласился на компромисс, пытался сопротивляться. Коммунисты его исключили из партии. Кстати, восстановили они его в буквально в 2018 году в партии, символически вернули партбилет официально. А так он оказался в изоляции, пытался сопротивляться, его окружили, он вместе с адъютантом покончил с собой. Им обоим отрубили головы. Эти головы отрубленные поставили для всеобщего обозрения, чтобы показать, что он убит и устрашительства. Отношения внутренние там были крайне сложные и крайне конфликтные, вплоть до таких историй.
А потом в 1946 году коммунисты считают, что их обманули. Когда были достигнуты договорённости, имелось в виду, что у них будет много возможностей для участия в официальной политической деятельности, что у из сторонников будет квота в правительстве. Одно время они даже входили в правительство, потом их выгнали. И в 1946 году происходит 2 события. С одной стороны, проходит этот самый плебисцит, и большинство населения высказывается за Его величество короля Георга II. С другой стороны, коммунисты поднимаются на гражданскую войну. Это была война уже после большой войны, длилась она довольно долго, до начала 1950-х.
В.РЫЖКОВ: Сталин и Москва участвовали, или это опять был собственный почин?
А.МАКАРКИН: Это был их собственный почин. Сталин оказывал им моральную поддержку, так скажем. В то время уже была холодная война, к тому времени уже не надо было оглядываться на союзников, поэтому им оказывалась моральная поддержка советскими СМИ. Все говорили о том, что в Греции утвердился монархо-фашистский режим, против которого борются настоящие греческие патриоты. Кроме моральной поддержки особо ничего Сталин не предпринимал. Сталин, конечно, с одной стороны, был ориентирован на максимально возможное продвижение. С другой стороны, понятие максимально возможного имело в виду определённые ограничения. Известно, что в 1946 году Сталин уходит из Ирана, советские войска покидают Северный Иран, в котором они находились с 1946 года. И Сталин оставляет Грецию: пускай англичане с ней как-то разбираются. Тем более что это не относилось к черноморскому региону, где у Сталина были свои интересы. Греция была уже за пределами, она была в Средиземном море, которым Сталин интересовался меньше. И при поддержке англичан, а потом американцев королевское правительство добивается победы в этой войне. Коммунистическая партия там в течение долгого времени была запрещена. Она там работает и в настоящее время, она представлена в парламенте. Кстати, очень консервативная партия, если это слово применимо к коммунистам. Такие твердокаменные марксисты, ленинцы. Никакой там трансформации не произошло, и никак не изменились.
А если говорить о другой стороне, стороне, которая выиграла, то монархия в Греции проделала тоже довольно интересную эволюцию, когда греческие монархи и король Павел, который сменил умершего монарха Георга, своего брата, и последний греческий король Константин, совсем молодой, сын короля Павла, они стали активно вмешиваться в греческую политическую жизнь, стали влиять на отставки и назначения глав правительств, стали активно интриговать с военными. И вот такие интриги со стороны короля Константина привели к государственному перевороту «Чёрных полковников». Потом король пытался от них избавиться, свергнуть генералов. Ничего у него не получилось, «Полковники» отправили его в эмиграцию. А потом, когда «Полковников» свергли, греческие политики решили такого своевольного, непредсказуемого короля в Грецию не возвращать. И в Греции была провозглашена республика, которая остаётся и в настоящее время.
Если говорить ещё об истории войны, истории Сопротивления, то, конечно, в Греции и до сих пор есть споры между даже уже не участниками Сопротивления (они уже уходят, там мало кого осталось из этого поколения и коммунистов, и антикоммунистов). В Греции сохранились 2 традиции политические главные. Одна из них восходит к тем, кто были антикоммунистами, кто воевали на стороне короля с той или иной степенью энтузиазма. Сейчас у власти находится партия «Новая демократия», которые по сути преемники этой политической традиции, они уже не монархисты, они республиканцы, но всё равно в истории апеллируют к этим эпизодам, фигурам.
С другой стороны, если брать либеральную традицию, то она там остаётся. Если мы посмотрим на оппозиционную партию, левоцентристскую партию, которая ещё недавно была у власти, то они преемники тех интеллигентов, которые присоединились к коммунистическому Сопротивлению во время войны. И для них такая традиция является исторически значимой
В.РЫЖКОВ: Ну что, будем завершать. Это, кстати, очень напоминает мне Испанию, где уже сколько лет прошло с Гражданской войны, 90 лет, а по-прежнему там каждый знает, он республиканец или франкист. И там до сих пор ещё все эти споры никак не утихают.
Спасибо, Алексей Макаркин, за замечательный, интересный рассказ. Мы сегодня рассказывали вам о Греции во Второй мировой войны. Надеюсь, мы с Алексеем ещё не раз расскажем интересные страницы Второй мировой войны. Алексей, спасибо! Всем пока!
А.МАКАРКИН: Спасибо! До свидания.