Рассказ об этом заговоре обычно начинают с конца, с 23 февраля 1697 года. В этот день Петру I донесли о том, что на него готовится покушение, и главный подозреваемый был схвачен незамедлительно. Следствие шло быстро: под пытками заговорщик выдал сообщников, и 4 марта все были казнены. Пётр I торопился, у него был запланирован отъезд в Европу с Великим посольством. Головы казнённых ещё долго оставались выставленными на всеобщее обозрение — в назидание ропщущим. Но различные проявления недовольства политикой Петра не прекращались на протяжении всего времени его пребывания у власти.
Жестокий реформатор
Традиционно Петра I называют царём-реформатором, но «реформы» — слово довольно мягкое. В случае Петра это был настоящий слом старого в пользу неизвестного и пугающего нового. Конечно, это не могло не вызывать сопротивления, на которое монарх реагировал жестокостью. Пушкин писал:
В надежде славы и добра
Гляжу вперёд я без боязни:
Начало славных дней Петра
Мрачили мятежи и казни.
«Начало славных дней» ознаменовалось восстаниями стрельцов — в 1682 году оно определило характер правления (два малолетних царя и регентша), а вот в 1698-м уже было жёстко подавлено. Подозревая бунтовщиков в связи с царевной Софьей и намерении вызволить её из заключения, Пётр приказал расправиться с ними, казнено было более 700 человек.
Время шло, восстания и казни продолжались. Некоторое количество мятежных стрельцов было выслано в Астрахань, где в 1705 году не без их участия вспыхнул очередной бунт. Причин для него было немало: непосильные налоги (вплоть до налогов на печи, бани и погреба), привальные и отвальные сборы с судов, злоупотребления местных властей, запрет на рыбную ловлю в ряде акваторий. В итоге стрельцы, солдаты, работники рыбных промыслов, торговцы, старообрядцы избрали собственное собрание, которое отменило непосильные налоги. В марте 1706 года бунт был подавлен, казнили и запытали до смерти более 300 человек.
В 1704 году в Башкирии было объявлено о введении 72 новых налогов (это не считая других изменений, касавшихся строительства мечетей, правил заключения браков и прочего). Также у башкир потребовали предоставить около 20 000 лошадей и 4 000 воинов для участия в Северной войне. Всё закончилось противостоянием, длившимся с 1704 по 1711 год. В конце концов правительство вынуждено было уступить, но потери башкир оказались огромны — до 40 000 человек.
В 1707—1708 гг. на Дону вспыхнуло восстание казаков под предводительством Кондратия Булавина — слишком решительно Пётр I вмешивался в дела свободолюбивого региона. И оно было подавлено с максимальной жестокостью, полностью уничтожили восемь станиц.
Впрочем, чтобы вызвать гнев Петра, необязательно было поднимать вооружённый мятеж. Так, в январе 1697 года игумен подмосковного Андреевского монастыря Авраамий подал царю челобитную («тетради Авраамия»), в которой критиковал, причём не без оснований, и коррупцию, и судебную систему, и общую невоздержанность двора. Монах считал, что царь покинул «всякое правление государства своего и приказал правити его похотником, мздоимцем». В итоге игумен оказался на дыбе, его единомышленники (трое подьячих и два крестьянина) тоже. Казнён никто не был, ограничились кнутом и ссылкой, но за сочинения и это наказание было немалым.
А всего месяц спустя, в феврале того же года, царь узнал о том, что его не просто критиковали, а готовили на него покушение. Каждый частник заговора руководствовался своими личными мотивами.
Трое обиженных
Традиционно это дело называют «Заговор Цыклера» или «Заговор Цыклера и Соковнина», но основных участников было трое.
Иван Елисеевич Цыклер происходил из немцев. Начал службу в 1671 году, то есть к описываемому времени ему было около 40 лет. В 1682-м во время стрелецкого бунта он не остался в стороне, так как являлся подполковником привилегированного Стремянного полка (фактически гвардии). Был близок с Иваном Милославским и Фёдором Шакловитым, которые поддерживали царевну Софью. Но в 1689 году, почувствовав, у кого сила, перешёл вместе со своими стрельцами на сторону Петра. Правда, обставил это с умом: Цыклер попросил царя вызвать стрельцов к себе, чтобы переход не выглядел предательством.
В 1692 году Иван Елисеевич стал думным дворянином и получил назначение в Верхотурье — город от столицы удалённый, но очень важный: через него шла сибирская торговля, так что это назначение было свидетельством расположения царя. Но, видимо, Пётр так и не смог забыть дружбы с Милославским, и три года спустя отозвал Цыклера. В 1696-м он получил назначение в Азов, ему было поручено строить Таганрогскую крепость. Иван Елисеевич счёл это ссылкой и наказанием, так что к бунту против царя его подтолкнули личные мотивы. А проще говоря, обида.
Вторым участником заговора был Алексей Прокофьевич Соковнин. Представитель древнего дворянского рода, стольник, воевода, окольничий, он, вроде бы, не был обижен чинами. Но и у него были свои причины для недовольства. Во-первых, род Соковниных принадлежал к староверам (родная сестра Алексея Прокофьевича — раскольница Феодосия Морозова), новые порядки вызывали у них раздражение. Некоторые исследователи полагают, что это стало препятствием для более быстрого продвижения Соковнина по службе. Как писал сподвижник Петра Алексей Матвеев, «Причина оного Соковнина к той злобе самая внутренняя и неукротимая в нём была та, что он, Соковнин, до боярства не допущен и перед другими своими одночинцами, будто бы по причине некоторого свойственника, обогащён не был». Во-вторых, сыновья Алексея Прокофьевича Василий и Фёдор принадлежали к ближнему кругу царя, участвовали в его буйных развлечениях, вошли в число молодых людей, которых Пётр наметил отправить на учёбу за границу. Это не нравилось их отцу: «Посылают учиться неведомо чему».
Третий заговорщик — Фёдор Пушкин — принадлежал к тому же роду, что и великий поэт, но был с ним в очень дальнем родстве. Тем не менее именно о нём говорится в строчках:
Упрямства дух нам всем подгадил.
В родню свою неукротим,
С Петром мой пращур не поладил
И был за то повешен им.
Фёдор Матвеевич был женат на дочери Соковнина, а также, по указаниям некоторых источников, находился в родстве с Цыклером. У него тоже было основание для недовольства Петром. Он считал, что царь незаслуженно обидел его отца, боярина Матвея Степановича Пушкина, назначив его воеводой в Азов (и это после Смоленска и Киева!) Кроме того, Фёдор Матвеевич был уязвлён тем, что не вошёл в число молодых дворян, которых отправили за границу.
Вряд ли у заговорщиков был продуманный план покушения на Петра, но они обсуждали, как организовать убийство и кого они хотели бы видеть монархом. Среди кандидатов оказались боярин Алексей Шеин, граф Борис Шереметев, но всё это были лишь разговоры. Которые велись, впрочем, слишком свободно.
Скорая расправа
23 февраля 1697 года Пётр I отправился к Лефорту в Преображенское — там намечалось дружеское застолье. Веселье было в разгаре, когда царя отозвали в другую комнату по важному делу. Там его ждал пятисотник (заместитель командира) стрелецкого Стремянного полка Ларион Елизарьев и пятидесятник Григорий Силин. Оба в разное время слышали от Цыклера разговоры о том, что хорошо бы избавиться от Петра: например, устроить пожар (всем хорошо была известна страсть монарха наблюдать за огнём) и во время суматохи «изрезать ножей в пять» государя.
В литературе нередко упоминается о том, что Пётр тут же распорядился отправить солдат в дом Цыклера, сам пошёл с ними и застал всех заговорщиков вместе врасплох. На самом деле сначала арестовали одного Ивана Елисеевича, который под пытками быстро выдал Соковнина, а тот уже указал на Пушкина.
К этому же делу привлекли стрельцов Василия Филиппова, Фёдора Рожина и донского казака Петра Лукьянова, обвинив их в том, что они готовили восстание на юге, чтобы объединиться с заговорщиками. Зачинщиками сочли Цыклера и Соковнина, которых приговорили к четвертованию, остальным отрубили головы. Перед казнью из могилы выкопали гроб Ивана Милославского, скончавшегося в 1685 году, запрягли в него свиней, доставили на место и открытым поставили под плахами, чтобы кровь казнённых стекала на останки. Этим страшным жестом Пётр словно подчёркивал, что хочет окончательно расправиться со всеми, кто пытается посягнуть на его власть.
Правда, как показала история, бунты будут вспыхивать ещё не раз. До нового восстания стрельцов оставалось чуть больше года…