Газенфранц и Зингер
Как известно, в Советском Союзе одевались скромно, а главное — одинаково. Правда, был нюанс — дефицит даже на повседневную одежду. За ней выстраивались очереди, а достать что-то иностранное можно было только по великому блату.
Зигфрид Газенфранц и Исаак Зингер из города Фрунзе (сейчас — Бишкек) решили, что им по силам обеспечить людей нужными товарами, и в 1950-е гг. они объединили усилия, чтобы обогатиться.
Благодаря родственникам Газенфранца, проживавшим в Румынии, предприниматели смогли обзавестись партией чехословацких прядильных станков, а заодно и сырьём. Затем они привлекли Матвея Гольдмана — начальника цеха одной из ткацких фабрик. Тот выделил парочке пустующее помещение при фабрике, где и было размещено оборудование. Рабочих набрали из сотрудников того же предприятия. Брали тех, кто был готов подрабатывать после официальной смены и не задавал лишних вопросов. Так появилось подпольное производство наиболее дефицитных товаров.
Продукцию необходимо было сбывать, а это в деле Газенфранца и Зингера было самой сложной частью. Но деньги, как известно, решают если не всё, то очень многое. Подпольщики быстро обзавелись нужными людьми по всех сферах. Доход предприятия составлял по несколько сотен тысяч рублей в год. И у Газенфранца вскружилась голова. Он перестал бояться, что и привело его к печальному финалу.
Зигфрид приобрёл огромный дом, тратил колоссальные деньги на украшения для жены, а себя «побаловал» роскошной иномаркой, выкупленной у иностранных дипломатов. Во Фрунзе всё было под контролем, и стражи порядка просто не замечали эпатажного мужчину. Зингер, в свою очередь, спускал деньги на многочисленных любовниц, с которыми предпочитал проводить время в Прибалтике. Несмотря на издержки, денег у предпринимателей было так много, что их просто нельзя было потратить полностью, поэтому внушительные суммы прятались в многочисленных тайниках.
В начале 1960-х гг. рассказы о миллионерах из Фрунзе добрались до Москвы. В город приехали люди в погонах, откупиться от которых было невозможно. Газенфранца, Зингера и ещё несколько десятков человек арестовали.
В конечном итоге предпринимателей, а также их ближайших помощников расстреляли. Другие же получили различные сроки тюремного заключения.
Борис Ройфман и Шая Шакерман
Борис Ройфман начал свой криминальный путь в конце 1940-х гг. Являясь сотрудником одного из предприятий общества глухонемых, он смекнул, что инвалидов можно приобщить к нелегальному труду. И вскоре Ройфман организовал свой первый подпольный цех по пошиву одежды в Калинине (сейчас — Тверь). Дело пошло и приносило неплохой доход. Но Борису хотелось ещё больше денег — соответственно, при первой же возможности предприниматель перебрался в Москву.
За взятку Ройфман получил должность заведующего мастерскими Краснопресненского психоневрологического диспансера. Всего лишь несколько тысяч рублей «на лапу» открыли перед ним «эльдорадо». У Бориса появилось помещение и бесплатная рабочая сила.
Вскоре криминальная дорожка привела его к Шае Шакерману — человеку, при помощи которого Ройфман и начал сбывать свою продукцию. К тому времени его предприятие насчитывало около шести десятков станков, на которых инвалиды трудились в три смены.
Купюры текли рекой. Не нарушила поток и денежная реформа 1961 года. Благодаря связям Шакерман за короткий срок сумел обменять имеющийся капитал на новые деньги. Получилась впечатляющая сумма, превышавшая 1 млн рублей.
По иронии «могильщиком» предприятия Ройфмана тоже стал Шакерман. У него умерла супруга, и он закрутил роман с её же сестрой. Вот только она была замужем, а супруг измены не простил. Он сообщил «кому следует» о цеховиках. Ройфмана и Шакермана арестовали. Суд приговорил их к высшей мере наказания.
Кстати, история цеховиков легла в основу советского детектива «Чёрный бизнес», который был снят в 1965 году.
Ян Рокотов
Яна Рокотова воспитывала тётя, которая и дала ему свою фамилию (по отцу он — Орликов), боясь, что у мальчика будут проблемы из-за еврейского происхождения. Но проблем не было. Ян рос умным и смышлёным ребёнком. Он хорошо учился в школе и сумел поступить на юрфак МГУ.
В 1946 году студента арестовали из-за товарища Джонрида Сванидзе, который приходился родственником первой жене Сталина. Сванидзе обвиняли в создании антисоветской организации, к которой мог быть причастным и Ян. Но дело замяли, и Рокотова приговорили к высылке из Москвы. Парень ослушался, понадеявшись на пресловутый авось. Не сработало. Его арестовали и на сей раз приговорили к восьми годам тюремного заключения.
На свободе Рокотов оказался в середине 1950-х гг. И заниматься честным трудом у него не было ни малейшего желания. Вначале он попытался зарабатывать на одежде, которую покупал у иностранцев. Но затем пришёл к выводу, что для него это слишком «мелко». Да и цеховиков, занимавшихся нелегальным пошивом одежды, было много. Вариант напрашивался сам собой: Ян начал скупать иностранную валюту, золотые монеты и прочие драгоценности.
В те годы чёрный рынок в столице находился на «плешке» — так фарцовщики прозвали территорию от Пушкинской площади до гостиниц «Москва» и «Националь». Здесь обитали люди, которые скупали у иностранцев товар. Дальше он шёл по цепочке, пока не оказывался на вершине — у «купцов». А они уже перепродавали ценности заинтересованным гражданам. Рокотов как раз и являлся таким «купцом».
Будучи человеком умным, хитрым и изворотливым, Ян быстро сумел стать чуть ли не самым богатым и влиятельным фарцовщиком. Но в одиночку добиться такого успеха было бы невозможно. У Яна были верные соратники — Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев.
К концу 1950-х гг. Рокотов стал подпольным миллионером. Только в отличие от большинства своих «коллег» по нелегальной деятельности он вёл скромный образ жизни. У него не было роскошного дома и автомобиля: наоборот, Ян ютился в рядовой коммуналке, а почти весь свой капитал носил в чемодане. Ручную кладь он то и дело оставлял у знакомых, которые понятия не имели, что внутри. Иногда же пользовался камерами хранения.
В начале 1960-х гг. мощный удар по всем фарцовщикам нанёс Хрущёв. По одной из версий, когда генсек находился с рабочим визитом в Западном Берлине, его упрекнули в разгуле спекуляции в Москве. Хрущёва это сильно задело; вернувшись, он потребовал разобраться с фарцовщиками.
К работе подключились сотрудники КГБ. Они уже давно «вели» Рокотова, но взять его с поличным никак не получалось. В мае 1961 года стражи порядка наконец справились. Они сумели подловить Яна, когда тот забрал свой чемодан из камеры хранения. В нём оказалось около 1,5 млн долл. в разной валюте и золотых монетах. Вскоре за решёткой оказались и Файбишенко с Яковлевым. Каждый из троицы получил по 8 лет.
Хрущёв потребовал ужесточить наказание, что являлось прямым нарушением юридических норм. Дело в том, что фарцовщики получили максимальные сроки по действующему тогда законодательству. Точнее, после того, как их арестовали, Верховный Совет СССР увеличил «максималку» до 15 лет, но на Рокотова и его подельников это изменение не распространялось. На это Хрущёв лишь отмахнулся и потребовал ужесточить наказание. Под его давлением Верховный совет выдал дополнение к указу, которое гласило, что у закона может быть обратная сила, но только в порядке исключения. Фарцовщиков осудили на 15 лет. Но Хрущёву и этого было мало, он хотел показательной казни. На Пленуме ЦК КПСС он жёстко раскритиковал всех причастных к делу спекулянтов, а затем демонстративно зачитал некое «письмо рабочих одного из заводов», возмущённых мягкостью приговора.
Первый удар принял председатель Мосгорсуда, которого сняли с должности. Затем были подготовлены изменения в Уголовный кодекс, которые допускали смертный приговор за спекуляцию. Приговор был отменён во второй раз. Дело перешло в Верховный суд РСФСР. Он-то и вынес окончательный вердикт: высшая мера. В том же 1961 году все трое были расстреляны.
Давление Хрущёва и «игры» с законами резко осудили на Западе, но Никита Сергеевич не обратил на это внимание. Через несколько лет он ещё раз провернул тот же «фокус». По его приказу был расстрелян несовершеннолетний Аркадий Нейланд.