По некоторым версиям, Жуков произнёс такую громкую и решительную речь на восемнадцатом пленуме ЦК КПСС в 1957 году. Ни открытые документы, ни секретное дело маршала, недавно открытое для историков, не дали подтверждения подобным слухам, однако сомнения до сих пор остались. Мог ли блистательный полководец планировать заговор? Своим мнением делятся эксперты: Сергей Хрущёв, сын Н. С. Хрущёва, лидера СССР с 1953-го по 1964-й год, и Леонид Максименков, историк, который первым увидел «секретное дело» маршала Жукова.
Мог ли маршал Жуков в 1957 году готовить переворот?
Сергей Хрущев: Мы живём в период политических и исторических спекуляций, в России любят альтернативную историю. Безусловно, всё возможно, но вероятность, я думаю, была очень невелика, потому что в 1957 году Жуков ещё не был на самом деле политическим деятелем, он был министром обороны и заниматься такой «наполеоновщиной» вряд ли бы стал. Я вообще не думаю, что Жуков был готов на такие политические перевороты. Хотя есть две системы: есть демократия, например, и здесь, если вы считаете себя политиком, который может применить себя в высшей власти, вы дожидаетесь выборов. Есть тоталитарная система, когда такой возможности у вас нет, и всё время происходит вот такое перетягивание канатов.
Тот, кто хочет власти, ищет способ эту власть получить, а это только тем или иным видом заговора, а человек, находящийся у власти, старается эту власть защитить. Естественно, возникают периодические подозрения. У Жукова были серьёзные авторитарные черты. Это известно с самого начала: он считал, что ОН должен руководить армией, что это его епархия, в которую лезть больше никому не стоит, и пытался эту власть распространить и на МВД, и на Госбезопасность, что, естественно, выглядело очень подозрительно. А дальше мы можем только спекулировать. Знаете, как сказано у Шекспира в «Короле Лире»? «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе». Никита Сергеевич тоже сомневался: был мальчик или нет. Я разбирался в этом деле, и подозрительных вещей действительно было очень много, которые можно списать на попытку заговора.
Леонид Максименков: Историки в это не верят. Документов на этот счёт я никаких не видел в его личном деле.
Была ли у маршала возможность возглавить ЦК КПСС?
Сергей Хрущёв: ЦК КПСС — это высший орган власти в Советском Союзе, государственный орган. Жуков, превращавшийся в политика, всегда мог считать, что он может принять более правильное решение, особенно такой решительный человек. Он смотрит на своих коллег и прикидывает: а я бы сделал иначе. Для меня это большая загадка, конечно. Но есть два варианта: когда Хрущёв отклонил от власти Жукова и Серова, считая, что они могли участвовать в заговоре, и другой вариант, если бы их не отстранили, то ситуация в 1964 году тоже обернулась бы иначе.
Леонид Максименков: Теоретически была, если бы он был избран на пленуме ЦК среди коллег. Андропов же стал руководителем партии, будучи председателем КГБ. Наверное, и руководитель военного министерства тоже мог, теоретически. Такие прецеденты были. Доверие общества тогда не замерялось, тогда не было центра Левады. А вот доверие коллег… Скорее были страх и зависть к «Маршалу Победы».
Почему Сталин изменил своё отношение к Жукову после Великой Отечественной войны?
Сергей Хрущёв: Я думаю, что здесь всё абсолютно очевидно: это ревность. Вы же помните, Сталин себя воображал стратегом. Он говорил, что Гитлер не нападёт, и поставил всех генералов, которые, безусловно, думали иначе, перед выбором: или ждать нападения, или подвергнуться репрессиям. Когда уже нависла угроза окружения над Киевом, все, включая Хрущёва, просили разрешения отойти, потому что это могло кончиться печально. Но Сталин разрешения не дал, и тысячи человек попали в плен. Сталин пытался память о своих неудачах вытравить и уничтожить тех свидетелей, которые видели его растерянность в годы войны, память того, каких он ошибок наделал. Жуков, естественно, стал символом победы, и Сталин этого перенести не мог. Помните, как он уничтожил всех деятелей революции?
Леонид Максименков: Сталин — это особый случай. Вообще они с Жуковым были на равных, и документы, которые я видел, свидетельствуют о том, что Сталин выбирал благоприятные формулировки, например, в указах о награждении Жукова. Например, там, где написано «за вклад» в указе о третьей звезде Героя, Сталин собственноручно вписал «решающий вклад». А после войны у Сталина часто такое было в кадровых вопросах: он понижал людей, а потом они возвращались. Сталинская кадровая политика была непредсказуемой.
Какие отношения сложились у Жукова и Хрущёва?
Сергей Хрущёв: Жуков достаточно твёрдо поддерживал борьбу Хрущёва со сталинистами, которых совершенно искренне не любил.
Леонид Максименков: Жуков спас коллективное руководство в 1953 году и спас Хрущёва в 1957 году, когда на заседании президиума ЦК Жуков своей прохрущёвской и антисталинской позицией спас его и курс XX съезда, иначе наша история пошла бы по совсем другому пути. Чем отплатил Хрущёв, нам известно: через несколько месяцев маршал был свергнут. Так что это уже урок хрущёвского кадрового подхода. Я думаю, решение октябрьского пленума ЦК 1954 года никто не отменял: волюнтаризм в политике, абсолютный хаос и непредсказуемость.
Реабилитируют ли личность Жукова?
Сергей Хрущёв: Жуков — герой, ему памятник стоит в центре Москвы. Есть медали Жукова, так что о чём мы говорим? Если мы говорим об исторических спекуляциях, то они будут всегда. Публике это нравится. Жуков полностью реабилитирован, его слава заслужена, а сколько эту славу будут обсасывать — то тут уж ничего не сделаешь. Такая судьба у профессии историков и журналистов.
Леонид Максименков: А кто может реабилитировать Жукова по каким-то партийным решениям? Это были решения Политбюро, ЦК. Награды у него не отнимали, он никогда не был осуждён. Он был выведен из президиума ЦК КПСС, но сейчас нет ни партии, ни президиума. Это могли сделать, кстати, во времена Горбачёва. Но, я думаю, с военными Горбачёв спорить боялся, и он оказался прав.