Онлайн-экскурсию «Смотритель» провели Ксения Басилашвили и сотрудник Научно-просветительного отдела Эрмитажа Наталья Бродская. Текст основан на выдержках из интервью Натальи Бродской.
Парижская жизнь Эдгара Дега
Коллекцию работ импрессионистов, выставленную в Главном Штабе, действительно можно назвать «Парижем в Эрмитаже», ведь импрессионизм как направление зародился именно в Париже, и даже если на картинах изображены не пейзажи города, то полотна все равно связаны с его жизнью, его атмосферой и людьми, которые её создавали.
Один из ярчайших примеров иллюстрации жизни Парижа конца XIX века — картина Эдгара Дега «Площадь Согласия». Фактически, здесь, в Эрмитаже, это полотно впервые предстало перед широкой публикой: оно было написано через год после Первой выставки импрессионистов в 1874 году, потом долго находилось у автора, от которого затем попало к своей центральной фигуре — виконту Лепику, а после Выставки французского искусства в 1911 году во Франкфурте эту картину купил коллекционер Отто Герстенберг. В СССР картина попала в 1946 году как трофей из Германии. Она поступила в фонд Эрмитажа и хранилась там до тех пор, пока несколько лет назад в Главном Штабе не организовали постоянную экспозицию работ импрессионистов. У Герстенберга есть наследники, но в нашей стране принят закон о том, что трофеи нельзя вернуть в Германию — это компенсация за всё, что было вывезено из СССР в годы войны. Впрочем, никаких попыток вернуть шедевры никто из наследников не предпринимал.
Второе название этой картины более длинное и передает главное в её сюжете: «Виконт Лепик пересекает площадь Согласия со своими дочерьми». Людовик-Наполеон Лепик, друг Эдгара Дега и главный герой полотна — очень интересная фигура. Он был художником-пейзажистом, скульптором и гравером, именно он учил Дега заниматься гравюрой. Лепик был бонапартистом в третьем поколении, и свою преданность Бонапартам он выразил даже тем, что назвал свою старшую дочь в честь триумфальной для Наполеона I битвы при Прейсиш-Эйлау на территории Пруссии. Девочку звали Эйлау, на картине она находится слева от отца, а справа — её младшая сестра по имени Жанин. Рядом с Эйлау стоит собака Лепиков, похожая больше всего на русскую борзую, хотя виконт известен также как заводчик левреток — другой разновидности борзых, самого миниатюрного их представителя. Помимо Лепика с дочерьми на полотне можно увидеть Людовика Галеви, изображенного у самого края холста с левой стороны. Он был либреттистом (особую известность ему принесли изложения оперетт Оффенбаха) и тоже дружил с Эдгаром Дега.
Эта картина — портрет площади Согласия того времени. Она совсем не была похожа на современную. Сегодня площадь нельзя пересечь так, как это делают люди на полотне: правила дорожного движения позволяют только обойти её вокруг. Импрессионисты творили как раз во времена перестройки Парижа его мэром, бароном Османом, поэтому Дега написал площадь Согласия на одном из этапов её формирования. Еще в XVIII веке это место не было похоже на часть города: леса, поля, прогулочные аллеи, по которым ездили в экипажах. Когда здесь решили поставить памятник королю Людовику XV, район начали облагораживать, и на месте аллей возникли Елисейские поля, а рядом — площадь Согласия, ставшие одним из самых оживленных мест Парижа и той его частью, которую Эдгар Дега любил больше всего. От площади можно легко добраться к знаковым местам столицы Франции: на полотне Дега мы видим ограду сада Тюильри, за спиной зрителя — Сена, можно выйти на длинную улицу Риволи, идущую вдоль Лувра, позади Людовика Галеви у левого ркая картины — улица, ведущая к церкви Мадлен, и если повернуть от неё направо, можно дойти до «Гранд-Опера» — парижской оперы, в которую Дега очень любил ходить с Галеви и виконтом Лепиком.
В этой работе художник, что характерно для импрессионистов, как бы невзначай поймал кусочек жизни Парижа. Здесь никто не стоит на месте: виконт Лепик идет направо, а Эйлау вслед за собакой повернулась влево, все фигуры людей и экипажи на фоне тоже движутся в разные стороны. Современник Дега, писатель Эдмон де Гонкур в своем дневнике назвал живописца странным художником. Многие привыкли к ярким краскам на картинах импрессионистов, но «Площадь Согласия» решена в основном в серых тонах. Тем не менее, к ним обязательно нужно приглядеться, чтобы увидеть, каким разным может быть, казалось бы, такой скучный серый цвет. Где-то он глубокий, где-то поверхностный, местами теплый, золотистый, а местами — холодный, голубоватый. Вместе эти оттенки создают потрясающую гармонию.
На этом полотне нет подписи Эдгара Дега, хотя сомнений в его авторстве не возникает. Исследователи уверены, что картина пострадала во время нахождения в частной коллекции: скорее всего, снизу была срезана полоса холста, на которой остались детали картины и подпись художника.
Еще одна сцена парижской жизни показана Дега в работе «Интерьер с двумя фигурами». На самом деле, такое название полотну дали уже сотрудники Эрмитажа, так как оно тоже пришло в фонд музея из немецкого частного собрания и раньше нигде не выставлялось, поэтому и имени у него не было. Картина показывает убранство богатого буржуазного дома, обитатели которого изображены в случайный момент: женщина идет к краю холста, мужчина наблюдает в окно за происходящим на улице. Здесь хорошо заметна эскизность, присущая работам импрессионистов: мы будто видим, как была написано полотно, именно это шокировало публику тех времен, и благодаря эскизности создается впечатление схваченного художником мгновения. Если бы не импрессионисты, мы не смогли бы ощутить атмосферу Парижа того времени.
Несколько другая жизнь изображена на картине, висящей рядом. Это «Прачка» Оноре Домье, другое название полотна — «Ноша». На нем мы видим женщину, которая несет узел с тряпьем и ведет за руку ребенка. Подобное художник видел каждый день, ведь он жил на острове Сан-Луи, на улице, по которой прачки каждый день проходили к Сене, чтобы стирать белье. Домье известен как иллюстратор и карикатурист (он даже сидел в тюрьме за политические карикатуры), но благодаря «Прачке» мы видим, что он был замечательным живописцем: он клал мазок, никак не скрывая его, и это придает его работам глубокую выразительность.
Различие Мане и Эннера
Одна из жемчужин коллекции импрессионистов в Эрмитаже — «Портрет м-ль Изабель Лемонье» кисти Эдуарда Мане. Этой молодой девушкой художник увлекся в последние годы своей жизни, когда уже был тяжело болен. Она происходила из знатной семьи, была дочерью ювелира с Рю де ля Пе — «улицы Мира». Это короткая улочка, известная своими ювелирными магазинами. Она отходит в сторону от Вандомской площади, которую украшает огромная колонна с барельефами, изображающими победы Наполеона Бонапарта.
На выставках, где показывали работы Мане, обязательно в витринах раскладывали его письма, ведь они очень интересны. Он писал и Изабель Лемонье. В одном из писем этой девушке он нарисовал сливу (он всегда рисовал что-нибудь в своих посланиях) и оставил надпись: «Эта мирабель — Изабель, но Изабель всех прекрасней».
Рядом с картиной Мане висит «Этюд женщины в красном» работы Жан-Жака Эннера. Возможно, такое расположение немного мешает восприятию «Портрета м-ль Изабель Лемонье», сделанного в спокойных тонах, потому что красное платье дамы с соседнего полотна переманивает внимание на себя. Эннер часто очень близок к классике, это касается и «Этюда», и множество его работ, в которых он писал обнаженных моделей: они идеализированы, а их фигуры очень вытянуты.
Дело в том, что многие художники того времени хотели выставляться в официальном Салоне французских художников. Это было не только престижно, но и вселяло в них надежду на то, что их картины купит кто-то из посетителей Салона. Часто это были разбогатевшие буржуа. Чисто импрессионистские, авангардные работы в Салоне не выставляли, поэтому многие художники, в том числе и Эннер, писали полотна, близкие к классике. Публика любила аккуратную декоративную живопись. По словам Натальи Валентиновны Бродской, главное различие между Эннером и Мане в том, что Эннер писал хорошенькую женщину, а Мане создавал красивую живопись.
Столица Франции глазами Писсарро
Импрессионисты жили в Париже во времена больших перемен в городе. В XIX веке центр города обветшал и устарел: там не было канализации, он состоял из узких улочек, которые во время революций горожане загромождали баррикадами, и барон Осман, мэр Парижа, представил Наполеону III план по перестройке центра города. Обновить предстояло и бульвар Монмартр, и в уже перестроенном виде он предстал перед нами на картине Камиля Писсарро.
Писсарро всю жизнь провел в сельской местности, в очень маленьком городке Понтуаз и его окрестностях, но в поздние годы у него ослабло зрение, и ему пришлось переехать в Париж. Квартиру в мансарде, в которой написана эта картина, художник снял в последние дни своей жизни.
Писсарро писал в несколько этапов: сначала он делал рисунок-набросок, строил перспективу, а потом дожидался нужного освещения, и тогда уже брался за холст и масляную краску. Как и для любого импрессиониста, свет для этого мастера был не менее важен, чем изображение действительной жизни. А полотна Писсарро, на самом деле, очень живые: парижская толпа шумит, люди куда-то спешат, садятся в трамвай, несутся экипажи. Интересна манера создания этих экипажей: художник не выписывал детали, он просто клал небольшие мазки краски, и создал этим такое впечатление, что колеса крутятся, и весь силуэт находится в движении.
Благодаря взгляду на Париж с высоты, по картинам Писсарро можно провести небольшую экскурсию по Парижу. На полотне «Площадь Французского театра в Париже» виден комплекс Пале-Руаяль, «Королевский дворец», который был изначально построен кардиналом Ришелье для собственных нужд, но потом его подарили королю Людовику XIV. Здесь появился самый старый парижский театр «Комеди Франсез», а пространство перед ним назвали «площадь Французского театра». Сегодня это площадь Мальро. На картине «Набережная Малаке в солнечную погоду» — левый берег Сены, где расположена Сорбонна и многие другие учебные заведения. Вдалеке виднеется купол так называемого института Франции, комплекс которого построил архитектор Луи де Во в XVII веке, когда были основаны Академия наук и Академия искусств. Правее виден шпиль древней часовни Сен-Шапель на острове Сите. Собор Парижской богоматери из своего положения художник не увидел.
Одну из примет Парижа, изображенных Писсарро, мы видим и сегодня. Вдоль набережной на картине расположились лавочки букинистов. Они появились как раз в XIX веке и продавали книги, старые газеты, небольшие рисунки и гравюры, афиши. Он располагали товар в деревянных ящичках на ограждении набережных. Ночью ящички закрывались. Букинисты были неотъемлемой частью жизни столицы Франции того времени.
Еще один парижский пейзаж Писсарро — картина «Сады Тюильри», написанная на улице Риволи, идущей вдоль Сены. Эта работа создана в 1900 году, важном для Парижа — тогда в городе проходила Всемирная выставка. Именно для нее построили здание, которое виднеется на противоположном от зрителя берегу реки. Сегодня это музей Орсе, и его судьба была непростой. Организаторы выставки решили привозить её гостей в центр Парижа на поезде, и для этого пришлось построить новый вокзал, который назвали «Орсе» по фамилии герцога, которому раньше принадлежали эти земли. После выставки вокзал оказался заброшен, у него постоянно менялись владельцы, и к второй половине XX века здание обветшало настолько, что его захотели снести, но к счастью, власти Парижа усвоили урок ошибки, совершенно в 1968 году, когда был снесен прекрасный рынок, построенный архитектором Бальтаром при бароне Османе. Это было красивое здание с кружевными металлическими перекрытиями. Орсе решили перестроить, и сейчас там помещается музей искусств, где, кстати, выставлено множество работ импрессионистов.
Портреты Ренуара
Многие работы Пьера Огюста Ренуара, выставленные в Эрмитаже, публика тоже видит впервые, как, например, два декоративных панно, изображающих чету Шарпантье. Молодой издатель Жорж Шарпантье, заказавший эти панно Ренуару, был другом и почитателем художника. Портреты, когда они были написаны, украшали вестибюль гостеприимного особняка Шарпантье на левом берегу Сены. Хозяева часто проводили приемы, где бывали многие люди, задававшие тон жизни Парижа того времени: художники, актёры, политические деятели. Жорж Шарпантье унаследовал свое дело от отца, а его жена была родной сестрой Изабель Лемонье, дочерью знатного ювелира с Рю де ля Пе.
Интересно, что на портретах пары Шарпантье изображен не сами супруги, которые почему-то отказались позировать Ренуару. Жоржа Шарпантье художник писал со своего младшего брата Эдмона, похожего на заказчика (кстати, потом многие знакомые узнавали Эдмона на панно), а в качестве мадам Шарпантье позирует молодая натурщица по имени Марго. Эта девушка жила на Монмартре, как и многие модели Ренуара. Ему очень нравилось её писать, но судьба Марго сложилась трагически: вскоре после создания этих панно она заболела, и врач-гомеопат Гаше, друг импрессионистов, не смог спасти ей жизнь. Утрату Марго Ренуар тяжело переживал.
Портреты Шарпантье статичны, но написаны очень интересно. Изящества добавляют красивый орнамент перл, на которые опираются фигуры. Месье Шарпантье одет, казалось бы, в скучный черный костюм, и в нем проявился поистине импрессионистский талант Ренуара: в костюме нет ни капли черной краски, это смесь пятен разных цветов. В той же технике написаны «белые» элементы платья мадам Шарпантье. Импрессионисты справедливо считали, что черный и белый цвета не встречаются в реальности в чистом виде. Впрочем, Ренуар считал, что иногда черная краска может все-таки пригодиться художнику, а скучно её используют только «шаблонщики» — представители «салонной» живописи, которую импрессионисты презирали.
Другая картина, где Ренуар демонстрирует мастерство владения цветом — «Девушка с веером», портрет Альфонсины Фурнез. Её отец держал ресторан на острове в пригороде Парижа Шату. Это место прозвалди «островом импрессионистов», потому что Клод Моне и Ренуар любили писать там пейзажи. Там всегда было очень людно, ведь ресторатор также сам делал лодки и давал их напрокат желающим поплавать по Сене.
Ренуар родился в большой небогатой семье, поэтому, когда мальчику исполнилось 13 лет, отец отдал его в мастерскую по росписи фарфора, а потом, когда подмастерье вырос в великого импрессиониста, критики немного презрительно шутили, что Ренуар, видимо, увидел свои голубые и розовые оттенки на фарфоровой тарелке. Писатель Ги де Мопассан говорил, что художник смотрит на мир сквозь розовые очки. Как раз этими оттенками и богат портрет «Девушки с веером». Импрессионисты считали, что все предметы отражают свой цвет на окружающие вещи, поэтому цветные рефлексы есть на веере Альфонсины, красное кресло, в котором она сидит, дает рефлекс на ее серо платье. Фон написан пятнами цвета: золотистыми, зелеными, розовыми, голубыми. До импрессионистов так не писал никто.
Ренуар написал несколько портретов Альфонсины, и на них у девушки порой меняется цвет волос от золотистого до почти черного, как в работе «Девушка с веером». На самом деле, у моделей художника похожий типаж, он любил одевать их в разные платья, играть с фоном. Например, на картине «Голова женщины» изображена неизвестная натурщица, у которой положено немного розовой краски на лицо, но темно-зеленый фон создает эффект фарфоровой кожи. Рядом висит портрет другой натурщицы, «Дама в черном». Считается, что эту девушку звали Анна, но сейчас уже невозможно точно это проверить. И в платье дамы Ренуар снова раскрывает свой талант живописца, изображая черное в виде цветных пятен. С такой техникой у художника совмещалась характерная для его направления манера быстрой работы, они редко писали одну картину подолгу, Писсарро даже говорил, что настоящий импрессионист — тот художник, который каждый день пишет по новой картине.
Гордостью коллекции Эрмитажа по праву считается «Портрет актрисы Жанны Самари». Она играла в театре «Комеди Франсез», а впервые художник встретил эту девушку на приеме в доме издателя Шарпантье. Тогда у нее еще была всего одна роль: она играла находчивую служанку Дорину в комедии Мольера «Тартюф». Ренуар захотел написать портрет Самари, а потом оказалось, что ей нравится его живопись. Портретов получилось несколько, но в Эрмитаже выставлен один, парадный.
Это полотно побывало в официальном Салоне французских художников, но не одно, а с другой картиной — портретом мадам Шарпантье с детьми, который она попросила Ренуара написать за то, что она поможет ему попасть в Салон. Художник одновременно работал над портретом Шарпантье и картиной с Самари, которая приходила к нему в мастерскую по утрам перед репетициями и позировала в бальном платье. Черты импрессионизма здесь сглажены, чтобы работа прошла отбор в Салон, присутствуют модные элементы декора: восточный ковер и кадка с пальмой, но игра цвета и размытость контуров все же делают этот портрет импрессионистским. Классический декор же придает полотну атмосферу парижской жизни того времени.
До попадания в Эрмитаж картину ни разу не реставрировали, а перед вернисажем в Салоне портрет актрисы, как и все остальные картины, покрыли толстым слоем лака, который придает краскам яркость, когда он свежий, но, к сожалению, имеет свойство темнеть со временем. После реставрации в 60-е годы XX века, когда картину почистили, её цвета вернулись в первоначальное состояние, и платье Самари стало снова мерцать розовыми, зелеными, голубыми и серебристыми оттенками. Тон кожи девушки снова стал мягким, и засветилась пышная челка, написанная пятнами желтого, зеленого, красного и коричневого цветов.
Разговор о коллекции импрессионистов в Эрмитаже можно завершить тем, что в ней почти нет натюрмортов, и это неслучайно: художники этого направления практически не писали картины в таком жанре. Редкое исключение — Ренуар, и нельзя не обратить внимания на его «Розы» — нежное изображение белых и розовых цветов, стоящих в вазе. Жан Ренуар, сын художника и автор книги о его творчестве, вспоминает, что такие розы на их улице постоянно продавала старушка-цветочница. Множество розовых, голубых, зеленых и серых оттенков делает этот натюрморт прекрасным образцом живописи импрессионистов.