Колдовство, волхвование или ведовство еще в дохристианскую эпоху активно использовались по всей территории Руси. Языческие обряды в основном совершались «ведунами». Считалось, что они обладали тайными знаниями и навыками врачевания. Первые упоминания о колдунах на Руси появились еще во времена князя Олега, прозванного «Вещим» за свои дальновидные предсказания и прозорливость. Сам русский правитель нередко обращался к волхвам и даже, как говорят, знал, когда и как он умрет, благодаря пророчествам приближенных колдунов. Любопытно, что само слово «волхв» произошло от имени сына легендарного славянского князя Славена. Остались сведения, что Волхов (Волховец) обладал чародейскими знаниями и мог их применять. Летописцы отмечали, что на берегу реки Мутной (позже ее нарекли Волхов) он построил увеселительный городок и, перевоплощаясь в крокодила, пугал местных жителей. Те, прознав о его магических способностях, и вовсе сочли наследника князя за бога.
Известна еще одна запись летописцев от 1044 года, повествующая о том, как князь Всеслав Полоцкий появился на свет с врожденным изъяном на голове. Волхвы рекомендовали родителям наложить повязку на это место. Между прочим, поверивший в чудесное исцеление Всеслав не снимал повязку до конца своих дней. О его способности перевоплощаться говорится в знаменитом славянском эпосе «Слово о полку Игореве»: «Волхов-князь в одну ночь, обратившись волком, от Киева дорысковал до Тьмуторокани». После принятия христианства и утверждения «Устава святого князя Владимира» в отечественном законодательстве появились статьи, в которых уже четко регламентировались магические «профессии»: «ведьство» (колдовство), «зелииничьство» (приготовление лекарственных смесей, ядов и приворотных средств), «волхование» (совершение языческих обрядов).
В Уставе следующего правителя Ярослава Мудрого, принятом в 1051 — 1054 годах, упоминались виды наказаний, применяемые к вышеперечисленным категориям магов и волшебников. Однако, четких и конкретных рамок, как действовать по отношению к прямым конкурентам церкви так и не были определены. С тех пор волхвы и знахари заняли нишу семейных врачевателей, колдунов, которые действовали полулегально. Упоминания о каких-либо актах репрессий или иного насилия в отношении колдунов встречаются крайне редко и применяемые к ним санкции не были настолько жестокими, как в случае механизма инквизиции в средневековой Европе.
Официальная церковь лишь монополизировала право на изготовление лечебных препаратов по рецептуре того времени. По сравнению с византийским церковным законодательством в средневековой Руси не упоминаются массовые религиозные преступления. В период с XI по XIII века в отношении волхвов и колдунов нередко применялась практика самосудов и народных расправ. Наиболее яркий подобный эпизод описан в Никоновской летописи, когда в Новгороде в 1227 году четырех волхвов сожгли на костре. Им вменялось умышленное совершение магических ритуалов, повлекших засуху и неурожай, за что те и поплатились своей жизнью. Правда, сам летописец сомневался в виновности казненных.
Из-за повальной неграмотности населения и множества бытовавших предрассудков вера в колдунов и магов так и не была искоренена, а лишь эволюционировала. Пойманных псевдо-колдунов передавали церкви, а клерикальный суд по подобию мирского вознаграждал потерпевшего как правило за счет тех же колдунов. После выплаты денежного возмещения морального ущерба волхвов как правило отпускали на свободу. С приходом новой религии население по-своему приняло произошедшие изменения, однако, постепенно сложился уникальный культурный симбиоз из канонов монотеистического и политеистического верований, своеобразное двоеверие. В частности, языческие культы, такие как Иван Купала или Масленица, остаются до сих пор любимейшими праздниками национальной культуры.
В летописях нередко встречаются волхвы-чародеи даже среди знати. В «Сказании о Мамаевом побоище» один из персонажей, герой Куликовской битвы князь Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский был описан как «вещун», то есть человек, обладавший способностями понимать птиц и зверей или слушать землю. Несмотря на усилившуюся церковную пропаганду, ужесточившиеся правила в отношении магических ритуалов не искоренили веры народа в волхвов и ведунов. Были проведены частные показательные казни: в 1462 году в Можайске сожжен за колдовство Андрей Дмитриевич со своей женой, оба представители боярского рода. Еще один похожий случай, описанный летописцами, датирован 1497 годом. Тогда государю Московскому Ивану III передали тайное послание, в котором говорилось о том, что его супругу Софью Палеолог посещали «лихие бабы с зелием». В итоге, их схватили и утопили в Москве-реке в тот же день.
На XV-XVI века пришелся этап существенного роста репрессий по отношению к волшебникам и мистическим прорицателям. Светская власть активно начала применять казни в отношении религиозных преступников. Такой неожиданный всплеск насилия был вероятнее всего заимствован из золотоордынской практики и не свойственен исконным особенностям русской правоприменительной практики.