Что произошло?
Оглушительный провал социалистов. Впервые за тридцать с лишним лет представители левых не прошли во второй тур. Позиции левых по состоянию на весну 2002 года были слабы. Очевидно, предчувствуя беду, лидер социалистов и премьер-министр Франции Лионель Жоспен попытался объединить под своим руководством всех тех, кто был хотя бы немного близок по политическим взглядам. Скажем заранее, что эта попытка была, несомненно, героической, но заранее обреченной на провал.
Жоспен вел переговоры с Арлетт Легийе («Рабочая борьба»), Оливье Безансно («Революционная коммунистическая лига») и Робером Ю («Коммунистическая партия Франции») и даже с лидером «Радикальной левой партии» Кристьен Тобира. Посыл Жоспена заключался в том, чтобы убедить тех отказаться от участия в выборах, поддержав его кандидатуру. Во всех четырех случаях Жоспен получил отказ. Во-первых, премьер-министр не считался среди левых по-настоящему сильной фигурой. В вину ему, например, ставили согласие сформировать правительство при Шираке после победы социалистов на парламентских выборах 1997 года. Во-вторых, в Жоспене видели и неудачника. Ведь он уже проигрывал президентские выборы. В 95-м Жоспен уступил Шираку даже несмотря на победу в первом туре, причем ему не помогла даже публичная поддержка Франсуа Миттерана.
В-третьих, это, правда, касается, в основном Робера Ю — социалисты и коммунисты для Франции — исторически совершенно разные партии, которые объединяются только перед лицом какой-то действительно страшной угрозы. Так в начале 30-х годов коммунист Морис Терез и социалист Леон Блюм, забрав в компанию еще и республиканца Эдуара Даладье, создали коалицию под названием «Народный фронт», чтобы противостоять правым. Нужно ли говорить, что националисты 30-х были куда более опасным врагом, нежели голлисты в 2002-м? Да и могли ли эти партии объединиться вокруг Жоспена, если до этого они также яростно оппонировали самому Миттерану? Журналисты, конечно, назовут все это расколом, только никакого раскола не было, была лишь провальная попытка объединиться. Раскол предполагает наличие единого целого, а французские левые таковым не являлись.
Зато, мы можем констатировать, что если бы Жоспен добился успеха на дипломатическом фронте (его, в этом случае, можно было бы назвать вторым Талейраном), то он не только вышел бы во второй тур выборов 2002 года, но еще и выиграл бы первый тур, заметно опередив Ширака. Тут работает простая арифметика. Берем 16,19%, набранных лидером PS, прибавляем 5,72% от Легийе и ее «Рабочей борьбы», затем плюсуем 4,25%, которые набрал Безансно, и не забываем еще 3,37% от Робера Ю. Если же допустить, что Жоспену удалось бы заручиться поддержкой еще и Кристьен Тобира, то нужно накинуть еще 2,32%, набранных ее. Итого получаем оглушительные 31,85%. Результат Ширака в первом туре — немногим менее двадцати процентов.
Впрочем, дипломатия Жоспена провалилась, а вот Ле Пен, постоянный участник президентских выборов с 1974 года, добился невероятного для себя успеха. Лидер «Национального фронта» сделал ставку на радикальную риторику. Он обещал: «очистить Францию от нелегальных мигрантов», ограничить выходцев из бывших колоний в праве получения гражданства, выйти из Шенгена, отменить евро, вернуть смертную казнь, а заодно перехватывал явно голлистские лозунги о суверенитете и независимой внешней политике. Оппоненты Ле Пена поднимали дежурный компромат, обвиняя лидера правых в том, что во время войны в Алжире он пытал пленных, и припоминая ему все его высказывания, которые могли бы трактоваться как отрицание Холокоста (тем более, что практически каждую речь Ле Пена, затрагивавшую тему Второй мировой, можно было трактовать в таком ключе). Не сработало. При довольно низкой явке в первом туре (чуть более 71%) Ле Пен оказался практически неудержим, потому что его сторонники на выборы как раз пошли, причем едва ли не толпами. За лидера «Национального фронта» повально голосовали во всех департаментах на востоке Франции, то есть, ближе к границе с Германией. Итог, Ле Пен набрал 16,86%, обставил социалистов и лишь немного уступил Шираку. Франция, а с ней и Европа, пришли в ужас. Пресса предвещала что-то вроде апокалипсиса, по стране волнами прокатились антилепеновские митинги (нечастый случай, когда протестуют не против главы государства, а против лидера оппозиции), и во втором туре Ширак разорвал Ле Пена в клочки, набрав немыслимые 82% голосов, против 17,96% у своего оппонента.
Могло ли быть иначе?
Это вряд ли. Страх перед победой Ле Пена был столь высок, что произошло нечто совершенно невероятное: лидеры левых, один за другим, стали выражать поддержку Шираку. Социалисты и голлисты объединились, чтобы не допустить победы националистов. Это было даже круче, чем во времена «Народного фронта», тем более, что тогда Торез, Блум и Даладье были фигурами равноценными, а в данном случае все работали на победу Ширака. 22 апреля, на следующий день после первого тура, газеты выходили с черными шапками, практически как в день национального траура. Лионель Жоспен со скорбным лицом объявил сторонникам, что уходит из большой политики сразу после второго тура, призвав их, напоследок, поддержать Ширака, как наименьшее из зол.
Политические аналитики говорили о «болезни Франции» и называли Ле Пена еврофобом. «Национальный фронт» погрузился в изоляцию. В период между 22-м апреля и 5-м мая поддержку Ле Пену выразили только австрийский праворадикал Йорг Хайдер и лидер ЛДПР Владимир Жириновский. За Ширака же агитировали буквально все, включая защитника на тот момент еще непобедимый сборной Франции по футболу Лилиана Тюрама. В общем шуме голосов потонуло робкое заявление главы «Национального республиканского движения» Брюно Мегре. Из всех участников первого тура, Мегре был самым близким к Ле Пену по взглядам, но даже он не стал призывать своих сторонников голосовать за одиозного «еврофоба, демагога и расиста».
Надо сказать, что и без всего этого, шансы Ле Пена на победу были невелики. Тут же по нему просто проехались бульдозером. 82%, набранных Шираком, это еще цветочки. 5-го мая 2002 было зафиксировано невероятное явление: впервые за всю историю проведения всенародных президентских выборов один из участников второго тура победил абсолютно во всех департаментах. Ширак, надо отдать ему должное, ситуация воспользовался блестяще. Благодаря провалу социалистов и взлету Ле Пена, он смог сосредоточить в своих руках практически всю власть в стране. После ухода Жоспена с поста председателя правительства, были проведены досрочные парламентские выборы, на которых победил «Союз за президентское большинство Франции» — движение в поддержку Жака Ширака, созданное во время его президентской кампании. Премьером стал близкий к Шираку Жан-Пьер Раффарен, которого пресса иногда называла президентской марионеткой.
Что изменилось бы?
Ле Пен едва ли всерьез рассчитывал на победу во втором туре, но свое участие в нем подавал как грандиозный успех крайне правых сил и, разумеется, свой лично. В будущем Европа начнет привыкать к тому, что ультраправые превращаются из маргиналов в весомую политическую силу, но для 2002-го ситуация была действительно шоковой. Представим, однако, что было бы, если бы Ле Пен тогда победил и во втором туре. Ведь в этом случае ему пришлось бы выполнять те самые обещания, которые помогли ему прорваться во второй тур.
Начнем с того, что победить на выборах президента во Франции — не значит заполучить абсолютную власть над этой страной. Большинство в парламенте имели социалисты. Провести досрочные выборы, означало получить коалицию голлистов и социалистов в соперниках. То есть, с высокой долей вероятности, сторонники Ле Пена в парламент либо вообще не прошли бы, либо имели бы там явное меньшинство. Правительство формировали бы оппоненты «Национального фронта». В реальности, кстати, правые на тех выборах остались без единого мандата. Словом, Ле Пена можно было бы изолировать от управления страной примерно так же, как Конгресс США изолировал Дональда Трампа. Правда, конфликт правительства и президента мог бы привести к очень мощному политическому кризису. И в этих условиях Ле Пен мог бы пойти на радикальный шаг, например, ввести чрезвычайное положение и двинуться тем путем, каким, обычно ходят диктаторы. Диктатура в Западной Европе в начале XXI века… Вот это был бы номер.
Впрочем, есть и другой гипотетический сценарий. Ле Пен победил и начал притворять в жизнь свои «наполеоновские планы». Франция вернула старый добрый франк, от которого, по сути, не успела отказаться, вышла из Шенгенского договора, а, заодно, из Евросоюза и НАТО, взяв курс на независимую внешнюю политику. В довершении всего, Ле Пен выдворил из страны всех мигрантов и отказал в гражданстве уроженцам бывших французских колоний. Возможно, все это помогло бы превратить страну в новую геополитическую силу, способную тягаться с США, но, скорее, все это привело бы к изоляции, санкциям и краху экономики. Ле Пен мог бы храбриться: рассказывать об «особой роли Франции в истории человечества», показывать фигу США, устраивать грандиозные празднества в честь годовщин победы в Первой мировой войне, прикрываться «духовными скрепами» и делать все возможное, чтобы ассоциироваться с Наполеоном. Да, пожалуй, таков был бы его путь. Только Франции он не сулил бы ничего, кроме катастрофы.