«Средневековый человек действительно жил в мире, населенном смыслами, отсылками, переносными значениями, проявлениями Бога в вещах, в природе, которая постоянно разговаривает на геральдическом языке: лев здесь был не просто львом, а орех — не просто орехом. Гиппогриф был не менее реален, чем лев, потому что и тот, и другой — знаки истины более высокого порядка, сами по себе незначительные в экзистенциальном измерении. Весь же мир в целом представлялся человеку книгой, написанной Божьим перстом»
История Средневековья
«Рассказывают, что один восточный халиф когда-то поджег библиотеку знаменитой, преславной и горделивой столицы; и покуда тысячи томов пылали, он вещал, что-де этим книгам можно и должно было уничтожиться, потому что-либо они повторяют то, что и до того уже было сказано в Коране, в священной для неверных книге, и, значит, они бесполезны, либо они противоречат тому, что было сказано в Коране, и, следовательно, они вредны»
Имя розы
«Если святой ждал смерти с отрадой, об основной массе грешников этого не скажешь; а значит, следовало не столько убедить их смиренно принять момент кончины, сколько напомнить о неотвратимости этого перехода, чтобы они успели вовремя покаяться. Вот почему и словесные проповеди, и изображения, открывавшиеся взору в святых местах, были нацелены на то, чтобы человек не забывал о близости и неминуемости смерти и пребывал в постоянном страхе перед адскими муками.
Неудивительно, что тема смерти получила такое широкое распространение в Средние века (как, впрочем, и позже): ведь в ту эпоху, когда люди жили меньше, чем мы, когда свирепствовали чума и голод, когда практически не прекращались войны, присутствие смерти ощущалось постоянно и неумолимо — в отличие от наших дней, когда, выставляя на продажу образцы молодости и здоровья, общество силится забыть о смерти, спрятать ее, оттеснить на кладбища, говорить о ней только иносказательно или же отогнать ее от себя, сведя к простому элементу зрелища, побуждающего каждого позабыть о собственной смерти и поразвлечься, глядя на смерть чужую»
История уродства
Аббат и смерть. Гравюра на дереве. Ганс Гольбейн Младший. XVI век. Изображение: faculty. fiu. edu
«Было отмечено, что в первые века синий цвет особо ценным не считался, вероятно, из-за того, что поначалу люди не могли получить яркие и сочные оттенки синего, а потому и синяя одежда, и синие рисунки. Начиная с XII в. синий цвет стал цениться очень высоко: вспомним мистическое значение и эстетическое великолепие синего в витражных розах, где он господствует над другими цветами и способствует проникновению «небесного» света. В определенные периоды и в определенных местах черный цвет считается королевским, тогда как в других местах и в другое время это цвет загадочных рыцарей, предпочитающих остаться неузнанными. Замечено, что в романах артуровского цикла рыцари с рыжими волосами — подлецы, предатели и злодеи; между тем за несколько веков до этого Исидор Севильский писал, что из всех волос прекраснее всего русые и рыжие. Точно так же красные камзолы и чепраки выражают доблесть и благородство, хотя в то же время красный — цвет палачей и проституток. Желтый считается цветом трусости и ассоциируется с париями, сумасшедшими, мусульманами, евреями; однако он же воспевается как цвет золота, самого солнечного и самого ценного металла»
История красоты
«Во многих легендах Земной Рай принимает чисто материальные формы и превращается в страну Кокань.
В Средние века Кокань впервые появляется в поэме X в. Унибос. Крестьянин Унибос рассказывает трем своим недругам, что на дне морском есть счастливое царство, побуждает их броситься в море и таким образом от них избавляется.
В Декамероне Мазо рассказывает Каландрино всякие чудеса про область Живи-ла- комо, где виноград подвязывают сосисками, — так вот она расположена в стране басков, что от Флоренции тысячу миль и более.
В немецкой религиозной драме Шлараффенланд (так называли в Германии благословенную страну) находится между Веной и Прагой. В Новой истории города Кокань, рассказанной Александром Сиенским и товарищем его Варфоломеем1 говорится, что до Кокани двадцать месяцев пути, морем и сушей; Теофило Фоленго помещает счастливую страну в «отдаленный уголок земли». В английской поэме XIII-XIV вв. страна Кокань расположена посреди моря к западу от Испании — и там же, кстати, сказано, что Кокань лучше Рая, где едят только фрукты, а пьют одну воду.
Кокань давала людям полную свободу, там, как во время Карнавала, мир переворачивался вверх тормашками и крестьянин мог подтрунивать над епископом»
История иллюзий. Легендарные места, земли и страны
«Я увидел, что Северин куда-то собирается со свинарями и с их питомцами, и все очень веселы. Он сказал, что сейчас они сойдут по горному отрогу в долину и будут разыскивать там трюфели. Я в оную пору еще не знал этого тончайшего ископаемого кушанья, произраставшего у них на полуострове и, по-моему, в основном в бенедиктинских местах: возле Нурсии — черный, а в той области, где мы были, — белый, самый пахучий. Северин рассказал мне, каков он и до чего вкусен, приготовленный различнейшими способами. И добавил, что найти его очень трудно, так как он прячется под землею, он скрытнее любого гриба, и единственное из животных, кто умеет доставать его, руководствуясь нюхом, — это свинья. Вот только плохо, что, начав отрывать свой трюфель, свинья немедленно хочет сожрать его, и тогда надо быстро отогнать свинью и самому выкопать трюфель. Впоследствии я узнал, что многие даже и из дворянства не гнушались подобною охотой, поспешая следом за свиньею, как за благороднейшим гончим псом, а за ними в свою очередь бежали холопы с заступами в руках. Более того, я припоминаю, как позднее, когда уже миновали годы, один господин у меня в отечестве, проведав, что мне знакома Италия, спросил меня, как это получается, что у итальянцев дворяне ходят выпасать свиней, и я расхохотался, догадавшись, что речь идет о трюфелях. Но когда я объяснил ему, что эти господа со свиньями искали трюфели под землею, чтобы выкопать их и съесть, он уразумел это в таком смысле, что они искали «den Теufеl», то есть черта, и стал испуганно креститься, глядя с недоумением. Потом двусмысленность разъяснилась, и мы оба очень смеялись»
Имя розы
Шон Коннери и Кристиан Слэйтер в фильме «Имя розы». 1986. Изображение: filmaffinity.com
«Человек Средневековья постоянно говорит о красоте всего бытия, и если история этой эпохи полна мрака и противоречий, то образ вселенной, каким он предстает в сочинениях теоретиков, преисполнен оптимистического сияния. В Книге Бытия говорится о том, что на исходе шестого дня Бог увидел, что все созданное им хорошо (Быт. 1, 31), а из Книги Премудрости Соломона, прокомментированной Августином, человек Средневековья постигал, что Бог сотворил мир согласно числу, весу и мере — космологическим категориям, которые, как мы увидим впоследствии, представляют собой не только проявления метафизического блага, но и являются категориями эстетического порядка»
Искусство и красота в средневековой эстетике
«Большая часть средневековых путешествий совершалась в воображении. Средневековье создает целые энциклопедии, призванные утолять жажду чудесного. В них рассказывается о далеких и недоступных странах, и все эти книги пишутся людьми, которые сами там никогда не бывали, так как традиция тогда была важнее личного опыта. Различные карты мира не стремились изображать форму Земли, а перечисляли города и народы, которые на ней якобы можно было встретить. Кроме того, символическое представление доминировало над эмпирическим: для миниатюриста важно было нарисовать Иерусалим в центре мира, а не указать дорогу к Святому граду. И последнее соображение: средневековые карты не имели научной ценности, они отвечали общественному спросу на сказочное, в точности как нынешняя желтая пресса с фотографиями летающих тарелок или телепередачи, рассказывающие, как инопланетяне построили египетские пирамиды. Еще в Нюрнбергской хронике (1493 года, между прочим), а столетием позже и в атласах Ортелия изображались чудища, якобы обитавшие в тех землях, которые карты представляли уже в географически приемлемом виде»
Сила ложного
Карта мира. Фра Мауро. Середина XV века. Изображение: pinterst.com (увеличить)
«Средневековая культура исходила из платоновской в основе своей идеи (кстати, развивавшейся параллельно и в иудаистской мистике), согласно которой мир воспринимался как большое живое существо, а значит, как человек, а человек — как мир, то есть космос представлялся большим человеком, а человек — маленьким космосом»
История красоты
«Ах, насчет этого, — сказал Ремигий. — Средняя семья у них владеет участком до пятидесяти долей земли».
«А доля — это сколько?»
«Разумеется, четыре квадратных линии».
«Что такое квадратная линия?»
«Тридцать шесть квадратных шагов в каждой квадратной линии. Или, если угодно, — восемьсот линейных линий образуют пьемонтскую милю. Достаточно сказать, что каждая семья, владеющая участком на северном склоне, может каждый год иметь со своих олив до получетверти масла».
«Полчетверти?»
«Да. В четверти пять ведер. В ведре восемь гарнцев».
«Все ясно, — обескураженно сказал Вильгельм. — В каждой деревне свои мерки. Вот, скажем, вино вы меряете на бутыли?»
«Или на кувшины. Шесть кувшинов — чан, восемь чанов — бочонок. А можно мерить и так: в чане шесть пинт, в каждой по две чары»
Имя розы
Изображение анонса: medium.com
Изображение лида: thewire. in