В истории российского государства запорожское казачество не раз помогало защитить границы страны, в то же время Сечь сохраняла автономию. Вот что о ней и ее народе писали русские и западные журналисты, философы, офицеры в разные временные отрезки.
«Немало находится в числе их шляхтичей из Великой и Малой Польши, приговоренных к потере чести, а так же славян, немцев, французов, итальянцев, испанцев и других, принужденных оставить свою родину, вследствие совершенных там бесчинств и преступлений. Они отреклись от прежних фамилий и приняли простонародные прозвища, хотя некоторые и принадлежали раньше к знатным родам». (Поляк Яков Собесский)
«Запорожские казаки обитают на островах Борисфена, или Днепра, и небольшом крае земли в сторону Крыма за порогами. Это смесь всякого народа». (Немецкий офицер Кристоф Герман Манштейн)
«Это шайка русских, поляков и татар, исповедующих нечто вроде христианства и занимающихся разбойничеством». (Вольтер)
«В этом же главном селении Запорожской Сечи (которая по взятии в Российское владение названа была Покровском) первые дома были: кошевого, судей и писаря, составлявших всю власть и правительство запорожцев, сорок огромной величины об одной избе с сенями строений (именуемых курени) под разным названием, в коих в каждом считалось по 1000 человек козаков, живших, впрочем, большею частию в обширных степях, по хуторам, именовавшимся зимовниками, и где начальствовавший или старейший прочих назывался «батько»; все же жившие при нем именовались хлопцями; ездили редко по надобностям своим, или по зову начальства их в эту свою столицу, упражняясь наиболее скотоводством, рыболовством и всегдашними разбоями; ездя партиями в Польшу и Российские пределы: в Полтавскую, Киевскую, здешнюю Слободскую Украинскую, Воронежскую и даже в Курскую губернии; делая помещикам и прочим жителям чрезвычайные грабежи и самые убийства, находясь в ужасном невежестве и без просыпа пьяны, не имели они никакого почти закона; хотя были между ими люди просвещенные как россияне (из сих, и особливо малороссиян почти вся сволочь оных поселена была там), так и французы, немцы и англичане, забежавшие к ним, спасаясь за преступления в отечестве, заслуженного наказания, или же ища вольности и праздности, в этой сечи существовавшей».
«Хотя они имели на беспредельных степях своих, составляющих ныне три губернии, столько скотоводства и награбленного из всей Польши и украинских Российских пределов серебра, денег и разных драгоценных вещей, что всякий из них батько мог жить не хуже нонешних богатых графов и князей». (Помещик Василий Абаза)
«Только ни одной женщины никогда не допускалось на Сечь. Никогда. Доходили до Сечи только удальцы-богатыри, которым дома житья не было, а силы и отваги хватало, чтобы добраться в непрерывных опасностях по степям глухим и плавням болотным до Сечи Запорожской».
«Русские цари старались дружить с Сечью, защитницей своих владений, посылали им свои дары… и было так до Екатерины II, которая разгромила Сечь, не признававшую ее власти.
Это было летом 1775 года. Подлым способом была взята Сечь. Лукавый Потемкин, оскорбленный в своем величии, которого Сечь и знать не хотела, ввел свои войска в Сечь, и во время пира, который дали им доверчивые запорожцы, Сечь была занята и разогнана». (Журналист Владимир Гиляровский)