Филолог и литературовед Ирина Антанасиевич о событиях в Приштине: «Албанцы несколько раз атаковали сербские кварталы и там, где сербы не создавали отряды защиты — особенно окраины города — вырезали сербские семьи. Улицу на ночь баррикадировали и ввели ночные стражи (например с 12 до 3 была детская стража, поскольку в это время албанцы не нападали, а спать не хотелось, поэтому на баррикады отправляли мальчишек 14−16 лет, а сами мужики пили ракию поблизости)… Центр города разбомбили сразу, почту, милицию… А потом, когда бомбить было нечего, с каким-то упорством продолжали бомбить руины… Занятий не было в школах нормальных с конца 1998 года»
Воспоминания полковника Сергея Павлова, из интервью «Российской газете»: «Подходим к столице Косово Приштине. Два часа ночи, а на улицах все население города. Что же тут началось! Стрельба из стрелкового оружия, взрывы петард, взлетают сигнальные ракеты, толпы на тротуарах, крики, свист, повсюду вспышки фотоаппаратов, на дороге люди встают на колени перед бронетранспортерами. Боже мой! Что делать? Ведь они нас не пропустят. Даю команду всем закрыть люки, движение не прекращать (…) Часа через полтора выбираемся наконец-то из Приштины. Впереди — Косово Поле. (…) Периодически раздается беспорядочная стрельба, где-то слышны разрывы мин. Обстановка запутанная: отходят сербы; то в одном, то в другом месте появляются бойцы албанской Освободительной Армии Косово, небо озаряется осветительными ракетами, трассами пуль, эфир переполнен докладами командиров подразделений. Здорово работают разведчики майора С. Матвиенко: не представляю, как в этом месиве можно разобраться и выдать четкую информацию! Действительно, без разведки никуда»
Фотографии пропавших без вести во время Косовской войны
Анатолий Поморцев, «Косово глазами очевидца». Публикация «Агентства политических новостей»: «Сразу же после провозглашения (независимости Косово — прим. ред.) международные силы, которые пока еще охраняют Косово, совместно с силами косовских албанцев, решили поставить таможенные пункты на новой границе между Косово и Сербией, в районах Косово, населённых сербами.
Это вызвало серьёзную ответную акцию сербов, туда подошли сербы из Сербии, попросили таможенников и пограничников удалиться, и эти пограничные переходы были разгромлены и сожжены.
Тогда в ту часть Косово, где живут сербы, были введены войска НАТО, был установлен очень жесткий пропускной режим, и передвижение внутри Косово, и переход границы с Сербией.
Но это не спасло ситуацию: спустя месяц, 17 марта, произошла новая вспышка насилия. В городе Косовска Митрица, это самый крупный город, оставшийся населенный сербами. Сотрудники местного Минюста, которые были уволены из городского суда, в порядке «албанизации» власти, длительное время протестовали, требуя восстановления на работе.
Незадолго до этих событий они заблокировали здание суда и сказали, что освободят здание, только если их восстановят. Международные посредники гарантировали, что это будет сделано. Однако ранним утром 17 марта международные полицейские силы совместно с полицией Косово начали штурм здания. Было арестовано несколько десятков человек, и их попытались вывезти в албанскую часть. Но сербские жители, разбуженные выстрелами и взрывами, вышли на улицу, и все закончилось еще более масштабными столкновениями. Несколько десятков полицейских получили ранения, в основном украинцев и поляков»
Воспоминания военнослужащего Рона Кэппса, перевод Надежды Пустовойтовой для альманаха «Искусство войны»: «На грунтовом подворье семейного хозяйства догорал Фольксваген. Все три дома были сожжены. Под легким дождем дым тянулся вверх от почерневших и просевших балок. Крыша меньшего из двух домов практически полностью сгорела. На земле валялись осколки стекла, ветер трепал штору в окне. Дверь была прожжена насквозь, и запертый амбарный замок висел на засове дверной рамы. Войдя внутрь, я инстинктивно вытер ноги, хотя в этом не было никакой необходимости. Перемещаясь по двору, я несколько раз вступил в небольшие лужи.
В комнате были разбросаны самые заурядные вещи, с которыми сделалось что-то не то. Туфли и пара детских резиновых сапог у двери наполнились дождевой водой, а мешок с мукой был распорот, и из рассыпавшейся из него муки на полу теперь образовалась бледное месиво. В раковине была посуда, а на подернутой пеплом серой воде плавал лист. На столе валялись опрокинутые банки.
На полу в кухне лежали два тела, чудовищно изувеченные. От их лиц ничего не осталось; руки и ноги сгорели дотла. Они выглядели так, будто были сделаны из какого-то темного вулканического кристалла, который рассыплется, стоит только к ним прикоснуться.
Первое тело — как я догадался — было женщиной. Она лежала на спине с поднятыми вверх ногами, согнутыми в коленях. То, что оставалось от ее рук, тянулось вверх от локтей. Казалось, будто она ползла и просто перевернулась на спину. В нескольких футах от нее лежало другое тело. Я предположил, что это был мужчина. Он лежал на правом боку, застыв в той же самой позе. Я удивлялся, почему они были в этих позах — мертвые люди, которых показывали по телевизору, всегда лежали в вымученных, случайных позах, с рукой, зажатой под туловищем, и широко раскинутыми ногами»
Журналистка Айя Куге, работала на Балканах во время югославских войн: «В Косове ситуация оставалась спокойной, пока продолжались войны в Боснии и в Хорватии. Но потом начались, не скажу, что крупные вооруженные конфликты, но постоянные нападения: кто-то кого-то убил, неизвестно кто, было довольно много убийств и сербов, и албанцев. Ни один случай до конца не расследован: кто-то кого-то убил, кто-то кого-то изнасиловал, и это все объяснялось национальными причинами»
Воспоминания серба Богдана Букумирича, тяжело раненного в возрасте 15 лет: «У меня в Гораждевце был ближайший к реке дом. 13 августа все друзья, которые проходили мимо, звали меня купаться. Я спросил отца — можно? А у папы как будто было какое-то предчувствие. Говорит, не надо, сын, вода еще холодная. Но я вновь попросился и, в результате, пошел с приятелями. На берегу Бистрицы было много детей, молодежи, их родителей. Я вошел в воду, она правда, оказалась холодной, так что я пошел к костру. Не прошло и десяти минут, как вдруг раздалась автоматная очередь. Мы с компанией стояли ближе всех к террористам. Три пули попали мне в левый бок. Мы с ребятами хорошо знали тот лесок, откуда они стреляли. Я понял, что если они выйдут из-за кустов, я смогу их увидеть. Я резко повернулся в ту сторону, откуда стреляли — еще несколько пуль попало мне в грудь и в живот. У меня подкосились ноги, я стал падать, и в этот момент пуля попала в голову»