Эмилию Метнеру

1 января 1911. Монреаль

Дорогой друг,

Начинаю длинное это письмо образом; у меня в окне море; в глубине моря за 150 верст туманные видны острова Устики (вулканические). Далее полукруг береговой Палермо, далее — море апельсиновых рощ и множество желтых точек — апельсинов; далее: каменная веранда висящая над обрывом; далее — если подняться по белой каменной лестнице на крышу, то с другой, противоположной стороны — горы; вправо — покрыты снегом (ночью выпал холодный дождь, на горах — выпал снег); прямо — сотни домиков вытянутых вверх, красных, желтых, из камня с плоскими крышами; у одного домика растопырилась пальма (вид восточный); если же подойти к окну — вот что я вижу: пятнадцать шагов по веранде; далее: отвесная каменная стена — 3 сажени; у краешка стены стоит над 3 саженями Бог весть как туда вскарабкавшаяся Ася, с опасностью <для> жизни рисующая горы и восточный вид города; маленькая над стеной, с золотыми кудрями и широкополой шляпе; каждые две минуты я стучу ей в окно; она оборачивается, свешивается со стены; я посылаю ей воздушный поцелуй, она — улыбается мне; она — моя жизнь, любовь; и она отныне — подруга моей жизни; вот — образ; больше ничего не прибавлю к нему…

Внизу собралась толпа, человек 20 мальчишек: они кричат и радуются, что madam, здесь так все называют Асю — обезьянка.

А теперь деловое: ужасно обманул меня Лурье; великолепная природа, интереснейшая из всех мною виденных стран, но, Боже мой, до чего тупой, косолапый, глупый и грабящий народ; и до чего невыносимо без знания языка; по-французски здесь знают только в отелях, да и то Палермских; а вот мы в Монреале уже десять дней объясняемся знаками. Как попали мы в Монреаль, спросите Вы? Да выбора не было: целую неделю рыскали мы по окрестностям Палермо, не находя ровным счетом ничего подходящего. Мы попали в Hotel des Palmes случайно; оказалось это дорогой страшно отель; и пока с неделю ждал я ответа от Кожебаткина (перевода денег); мы успели прожить в одном отеле — 300 франков. Как это случилось, спросите Вы? Да вот: здесь в Монреале счет за белье подали нам в 2 лиры 80 чент<езим>, за меньшее количество белья в Палермо подали счет в 12 лир; и так — во всем; съехать до телеграммы Кожебаткина было нельзя. Каждая поездка за поисками помещений — 15 франков. И глупо же здесь устроено: море — а на берегу моря нет ни вилл, ни домиков: есть — клоаки, но домиков — нет; может быть, где-нибудь и есть, но в «Hotel des Palmes» корыстно от нас все скрывали, а я языками — ни слова: я соскакивал с извозчика, и начинал с отчаянья кричать: «appartamento»,"camera" - «quanda costa»; собирались сицилийцы, бессвязно лопотали, и я, не узнав ничего, опять садился на извозчика. Единственное, что нашли мы, — в Монреале две комнаты с видом 8 лир пансиона с каждого; городок — арабско-испанский, очаровательный, но… — сперва мы умирали от холода, обои в комнатах — в клочьях, одно стекло в окне — разбито; а тут грянули холода (Монреаль значительно выше Палермо).

Едва уговорили мы поставить нам печку: поставили — два дня мы угорали; Ася угорела серьезно; печку нельзя было топить; и опять мы замерзали; далее уговорили мы поставить керосиновую печь: поставили — в комнатах заплавали клочья копоти; опять таки топить нельзя; опять холод — и сыро. А между тем; в неделю подали счет 130 лир; плюс минимум еще шесть лир в день (табак — 30 чентезами, спички — 20, Асе папиросы — 1 лира, спирт для чаю, открытки, почта и т. д.). 6×7 = 42; 130 + 42 = 172 лиры неделя, если сидеть, мерзнуть, не трогаться с места, ничего не видеть и т. д.; или 688 лир в месяц; на передвижения, осмотры, экскурсию, покупку хотя бы платьев, сапог и др<угих> вещей менее ста лир в месяц. И вот мы решили: в Палермо жить дорого, в Монреале сейчас наживем смертельную простуду; справились по Бедеккеру; оказалось: в Тунисе дешевле, чем здесь; едем в Тунис и там проведем зиму; там же начинаю «Голубя», там быстро пишу драму. Но, Эмилий Карлович, придется просить Кожебаткина похлопотать о продаже кавказского имения; авось в шесть месяцев что-нибудь устроиться, а пока — в 6 месяцев обязуюсь докончить «Голубя». Сейчас жарю ежедневно по фельетону; кажется сумма фельетонов обещает составит книгу «Путевые заметки»; собираюсь предложить «Мусагету». Сейчас примусь за четвертый фельетон; три выслал.

Но, Эмилий Карлович, выяснилось, что не 200, а триста рублей нам нужно; здесь в Монреале вот уже пятый день как веду счет; собираюсь его Вам представить по истечению месяца.

А сейчас очень прошу месяца 3 уступить мне гонорар за фельетоны; у меня единственный костюмчик, у Аси нет шляпы, сапоги мои уже 10 дней — развалины; кроме того — переезд в Тунис; и вот: хотелось бы, чтобы было так: чтобы в счет идущих моих в «Речи» и в «Утре России» фельетонов прислали мне в Тунис рублей 150; а за тем, по истечению месяца, то есть к пятому русскому январю мне прислали сумму на следующий месяц (300 рублей); а затем вычли экстренные 150 рублей по мере печатания фельетонов. 150 рублей = 3 моих фельетона. Фельетонов буду писать по 4 в месяц. 3000 рублей окуплю следующим образом. 20 листов «Голубя» по 150 рублей за лист в «Русской Мысли» = 3000; кроме того: напечатание отдельным изданием в «Мусагете» — минимум 300; книга статей о Италии — 150 рублей; драма — 150. Итого: заработаю: 3000 + 300 + 150 + 150 = 3600 рублей. Умоляю Вас, дорогой друг, согласится на мое предложение. Да…

Спешу окончить письмо: из Туниса пишу о себе — внутренне: пишите.

Адрес: Тунис. Poste restante. Мне.

Остаюсь любящий Б. Бугаев.



Сборник: Антониу Салазар

Премьер-министру Португалии удалось победить экономический кризис в стране. Режим Антониу ди Салазара обычно относят к фашистским. Идеология «Нового государства» включала элементы национализма.

Рекомендовано вам

Лучшие материалы