Летнее утро. Дворцовая площадь. Здание Главного штаба. В один из вестибюлей заходит юноша приятной наружности. Поинтересовавшись у швейцара, на месте ли товарищ Урицкий, и получив отрицательный ответ, молодой человек подходит к окну и начинает наблюдать за прохожими, пересекающими площадь. Вскоре их будничную суету прервет неожиданный звук выстрела.
«Прибыв со своей частной квартиры на Васильевском острове, маленький визгливый уродец на коротеньких кривых ножках, по-утиному раскачиваясь, Урицкий вбежал в подъезд дворца. Рассказывают, что Урицкий любил хвастать количеством подписываемых им смертных приговоров. Сколько должен был он подписать сегодня? Но молодой человек в кожаной куртке встал. И в то время, как шеф чрезвычайной комиссии семенил коротенькими ножками к лифту, с шести шагов в Урицкого грянул выстрел. Леонид Каннегисер убил Урицкого наповал», — так описывал эту сцену Роман Гуль, отечественный писатель-эмигрант.
Скрыться Каннегисеру не удалось: все же он не был ликвидатором со стажем и в столь непривычной для себя ситуации попросту растерялся. Поэт, простреливший голову чекисту, выбежал из здания, запрыгнул на велосипед и поехал прочь, не выпуская револьвер из рук. Разумеется, такого колоритного персонажа трудно было не заметить: после недолговременной погони преступник был арестован.
Казалось, что Каннегисер не слишком подходил на роль убийцы председателя Петроградской ЧК, одного из главных людей в городе. Леонид увлекался литературной критикой — к примеру, написал рецензию на ахматовский сборник «Четки» — и сам занимался стихотворчеством.
Зима и зодчий строили так дружно,
Что не поймёшь, где снег и где стена,
И скромно облачилась ризой вьюжной
Господня церковь — бедная жена.
Акмеист Георгий Адамович называл Каннегисера «самым петербургским петербуржцем», а поэтесса Вера Инбер кокетливо отмечала, что Леонид так качал бедрами при ходьбе, что у нее от этого «делалась морская болезнь». Каннегисер общался со многими литераторами, однако особенно он был привязан к Сергею Есенину. «Лёня. Есенин. Неразрывные, неразливные друзья. В их лице, в столь разительно-разных лицах их сошлись, слились две расы, два класса, два мира. Сошлись — через все и вся — поэты. Лёня ездил к Есенину в деревню, Есенин в Петербурге от Лёни не выходил. Так и вижу их две сдвинутые головы — на гостинной банкетке, в хорошую мальчишескую обнимку, сразу превращавшую банкетку в школьную парту…» — такие теплые воспоминания об их дружбе сохранились в памяти Марины Цветаевой.
Что же заставило поэта убить Моисея Урицкого? Главная причина — желание отомстить за гибель своего друга, Владимира Перельцвейга. Он, как и Каннегисер, состоял в одной из антибольшевистских организаций. 21 августа 1918 года Перельцвейг был расстрелян. Текст приказа о казни, под которым значилась фамилия Урицкого, опубликовали в прессе. Так Каннегисер понял, кто должен ответить за то, что его друга больше нет в живых. Тем не менее действовал поэт явно не в одиночку: в тот же день прогремел выстрел Фанни Каплан. Предполагалось, что события 18 августа станут сигналом к началу государственного переворота. При этом интересно отметить, что не все исследователи склонны верить в демонизированный образ Урицкого. Существует мнение, что чекист не поддерживал политику расстрелов в принципе, а конкретный расстрел и вовсе пытался предотвратить.
Каннегисера же расстреляли в октябре того же года — точная дата его гибели неизвестна. Родителям молодого поэта позволили покинуть страну. За границей они оставались всю жизнь, так и не вернувшись в злополучный город на Неве.