В первой половине XIX века население Парижа увеличилось вдвое и превысило миллион человек. Центр города походил на мрачный диккенсовский Лондон: узкие грязные улочки, покосившееся средневековые дома, цепляющиеся друг за друга, как утопающие, хаос улиц, переулков и тупиков. Царившая в центре столицы нездоровая (во всех смыслах этого слова) атмосфера рождала несколько проблем. Например, антисанитарные условия, приводившие к вспышкам холеры, и перегруженность дорог. Третьей проблемой было острое финансовое неблагополучие центральных кварталов — здесь селились, в основном, бедняки, тогда как богатые парижане облюбовали для себя просторные пригороды.
Модернизировать городское пространство в Париже пытались и до Османа, но не так радикально. Запретили строить дома на мостах, а затем и очертили городские границы, в которых было запрещено строительство новых зданий. При Наполеоне Бонапарте провели новую и широкую улицу Риволи — первый глоток воздуха, для душного и тесного города.
Законодательная база для запуска программы по «реновации Парижа» была подготовлена еще в 1851 году, после принятия закона об экспроприации частной собственности в общественных интересах. Наполеон III, ставший императором Франции в 1852 году, горел желанием централизовать не только власть, но и городскую структуру своей столицы. Оставалось лишь найти деятельного и решительного человека, который справится с этой задачей. Этим человеком стал 44-летний Жорж-Эжен Осман. До своего возвышения он занимал должности префекта в департаментах Вар и Йонна и не являлся заметной фигурой в политическом поле. Осман был рекомендован Наполеону в качестве «дерзкого человека», способного кардинально реформировать городское пространство столицы. В июне 1853 года Жорж-Эжен Осман, называвший себя бароном (но не имевший подобного титула), стал префектом департамента Сена. Ему было поручено сделать Париж большим, цветущим и красивым городом.
У градостроительной модернизации Парижа имелись и скрытые политические причины. Захламленные узкие улицы прекрасно подходили для баррикад. Старый Париж мог за один день превратиться в революционный бастион, а этого Наполеон III никак не желал. По широким и прямым улицам солдатам будет проще маршировать стройными рядами и зачищать кварталы от бунтовщиков. Казармы, размещенные в ключевых точках города, отпугнут самых ретивых. Большой революционный опыт Франции показал, что Париж может «вспыхнуть» в любую минуту. Задачей Османа было сделать его менее «огнеопасным» для правителя страны.
В своем рвении переделать Париж на новый лад Осман не пощадил даже дом на улице Фобур Сент-Оноре, в котором родился. Вместо кривых улочек появились строгие линии широких авеню. Расширилась система канализации и водоснабжения, было организовано газовое освещение улиц, обновлены и отреставрированы в едином неоклассическом стиле фасады зданий, появились девять новых мостов, новые железнодорожные вокзалы, до 30 метров разрослись засаженные каштанами бульвары, пышным цветом расцвели новые парки и сады. Булонский лес, Венсенский лес, Парк Монсури и Парк Бют-Шомон приглашали парижан для увеселительных прогулок. Площадь Этуаль и сходящиеся к ней двенадцать лучей-авеню зазывали на вечерний променад в свете огней. На новых улицах открывались магазины, кафе, рестораны, биржи. Париж из города рабочих и бедняков превратился в город респектабельных буржуа.
Чтобы это произошло, Осман без зазрения совести уничтожил исторический облик города с двухтысячелетней историей. Старые постройки безжалостно разрушались, несмотря на гнев и протесты их жителей. Было снесено 20 тысяч домов. Десятки тысяч людей переселили, и компенсация, полученная ими, далеко не всегда оказывалась равноценной. Для Османа ни старые здания, ни людские судьбы ничего не значили. Во время «османовской перестройки» с лица города исчезло множество средневековых романских и готических церквей, не стало таверны, в которой заседали Мольер, Лафонтен, и Расин. Гаргульи с собора Нотр-Дам с ужасом взирали на то, как Париж «Темных веков» оказался погребен под Парижем «эры модерна».
Барон Осман перекраивал Париж 17 лет. Все это время город был похож на огромную стройку с перекопанными улицами и оградительными заборами. Большинство горожан ненавидело Османа. И не только за невозможность нормально жить в своем городе. Столь масштабный проект требовал огромных денежных средств. Как было подсчитано в 1869 году, для воплощения плана реновации Парижа Осман потратил 2,5 млрд франков. Многим парижанам казалось, что эти колоссальные деньги были выброшены на воплощение бездарных идей мегаломаньяка Османа. И они требовали его отставки.
В 1869 году Наполеон III посчитал, что с идеей модернизации Парижа пора кончать, пока Париж и его недовольные граждане не прикончили его. Император попросил префекта Сены подать в отставку. Осман отказался. Он был уверен, что уйдя с должности, он признает, что проделанная им работа была ошибкой. А он так не считал. Тогда Наполеон сам вышвырнул его с должности.
Через шесть месяцев не станет самого Наполеона. Он будет взят в плен (и уже никогда не увидит Париж) во время позорной для Франции Франко-прусской войны, а Сентябрьская революция покончит со Второй империей. Осман переживет эти грозные события за границей, а потом вернется, чтобы состоять в бонапартистской партии, смотреть со стороны, как другие префекты продолжают воплощать его реновационный план (работы продолжатся аж до 1927 года), написать мемуары и умереть в перестроенной им столице.
Осман превратил Париж в удобный и современный город, ставший олицетворением модерна. В обновляющемся Париже рождался импрессионизм и проходили «Салоны отверженных». При Османе Монмартр стал частью Парижа, а в конце XIX века центром богемной жизни и актуального (на тот момент) искусства. При Османе был построен дворец Гарнье, в котором сияли звезды мировой оперной сцены. Только в «османизированном» Париже мог появиться его современный символ — Эйфелева башня и только в «османизированном» Париже мог состояться первый публичный сеанс «Синематографа братьев Люмьер». Хотел Осман того или нет, он создал городское пространство, в котором создавалось будущее. И ради этого будущего Париж лишился своего прошлого.