Российское государство пыталось бороться с заразой, которая не раз подходила к границам, в основном созданием карантинных служб. На границе выставлялись карантинные заставы, где въезжающих в Россию задерживали на 6 недель, а их вещи окуривались дымом можжевельника или полыни, металлические деньги мылись в уксусе. В зоны карантина для поддержания порядка направляли лекарей и войска.
При Екатерине II заставы сменились форпостами, которые помимо границ располагались на крупнейших дорогах, ведущих в центр страны. Каждый форпост при себе имел доктора и двух лекарей: если же они не справлялись, им на помощь отправляли иногда именитых столичных специалистов.
Мор и мародерство
В Москву чума была завезена солдатами. Во время русско-турецкой войны наши войска вступили в Молдавию, где в то время разразилась эта страшная болезнь. Осенью 1770 года в Московском генеральном госпитале (ныне Главный военный клинический госпиталь имени Н. Н. Бурденко) умер офицер, затем заболел и умер лекарь. Болезнь распространялась стремительно: из 27 человек в стенах больницы выжили только 5. Главный врач госпиталя Афанасий Шафонский быстро распознал чуму и сделал все, чтобы она не вышла за пределы госпиталя: построили карантинные бараки, территорию круглосуточно окуривал дымом для обеззараживания. Шафонский сообщил Медицинской коллегии о случившемся, но там не приняли угрозу эпидемии всерьез. И вскоре пожалели об этом.
Вторым местом вспышки чумы стал Большой суконный двор, у Каменного моста. Администрация мануфактуры решила скрыть мор: умерших тайком хоронили по ночам, карантина не было. На самой фабрике умерло 57 человек, а в разных домах вне фабрики — 43. Вскоре чума расползлась по городу, началась паника. Ежедневно умирало более тысячи человек.
Картина ужасала: «Невозможно описать ужасное состояние, в котором находилась Москва. Каждый день на улицах можно было видеть больных и мёртвых, которых вывозили. Многие трупы лежали на улицах: люди либо падали мёртвыми, либо трупы выбрасывали из домов. У полиции не хватало ни людей, ни транспорта для вывоза больных и умерших, так что нередко трупы по 3−4 дня лежали в домах», — писал один из врачей Г. Лерхе. Власти привлеки для развоза трупов каторжников. Они, одетые в мортусы (специальная дегтярная роба с дырами для глаз и рта), ездили по городу, врывались в дома и железными крюками выволакивали трупы, которые родные пытались спрятать. Тела грузили в телеги, свозили на кладбище и там хоронили в одной могиле без церковных обрядов.
Люди бежали из чумного города, москвичи прятались в своих подмосковных имениях, даже генерал-губернатор П. Салтыков в отчаянии уехал в родовое имение в Марфино. За ним сбежал обер-полицмейстер и другие градоначальники. Москва осталась без власти, в ней царили мор и мародерство. Слух о московской беде дошел до императрицы, и Екатерина II приказала принять срочные меры. Город перешел под надзор генерал-поручика Петра Еропкина, ему было велено не выпускать никого из Москвы, особенно в направлении столицы. Во исполнение указа Екатерины II Еропкин усилил карантины, учредил лазареты, закрыл фабрики, общественные бани. Над городом стоял черный дым от костров.
Беспощадный бунт
В надежде на спасение люди были готовы на все. По городу пошел слух, что у Варварских ворот выставили чудотворную икону Боголюбской богоматери, которая исцеляет недуг. Люди потянулись на Китай-город, толпы стояли у ворот, что, конечно же, только способствовало распространению инфекции. Видя это, 15 сентября 1771 года московский архиепископ Амвросий приказал убрать икону и спрятать ее в одной из церквей. Обезумевшие горожане, узнав об этом, решили вернуть себе икону. Кто-то ударил в набат. Люди толкались между Ильинскими и Варварскими воротами, вооруженные топорами, кольями и камнями. Они кричали, что Амвросий украл их икону. Архиепископ скрылся в Донском монастыре. Разъяренная толпа пошла на Кремль, в Чудов монастырь, требуя к ответу Амвросия. Не найдя его там, люди стали громить все на своем пути: карантины, богатые дома, больницы.
Врач Д. Самойлович, который лечил больных в бараках Даниловского монастыря, так описывал этот день: «Я первый попал в руки бунтовщиков, стоявших у Даниловского монастыря. Они схватили меня, избили… Я чудом спасся от неблагодарных, искавших моей погибели». Бунтовщики добрались до Донского монастыря и, когда Амвросий вышел к беснующейся толпе, то люди его зверски убили. А на Красной площади толпа напала с камнями и кольями на отряд солдат Еропкина. Был отдан приказ стрелять картечью. Толпа, унося умерших и раненных, отступила.
Трагическая гибель архиепископа Амвросия вызвала серьезные опасения в Петербурге. Екатерина II повелела своему давнему фавориту Григорию Орлову урегулировать ситуацию в Москве, наделив его чрезвычайными полномочиями. 26 сентября граф прибыл в город со штатом лекарей и в сопровождении четырех полков лейб-гвардии. Штаб расположился в доме Еропкина на Остоженке. К 28 числу бунт был подавлен. Более 300 участников были отданы под суд, а четверо участников, в том числе главные виновники убийства Амвросия, были повешены. 173 человека были биты кнутом и отправлены на каторгу. Язык Спасского набатного колокола был удален во избежание новых выступлений.
Москву разбили на санитарные зоны, за каждой был закреплен врач. Росло число больниц и карантинных бараков. 17 ноября 1771 года был издан указ Правительствующего сената «О мерах к прекращению эпидемий и устройству кладбищ». Согласно нему запрещалось погребение во всех городах при церквях, для этого создавались специальные чумные кладбища за чертой города. Священникам было приказано читать наставления людям, составленные докторами и лекарями.
Ужесточились меры за разбой и мародерство: за хищение имущества из покинутых домов нарушителей ждала смертная казнь на месте. Строго контролировался ввоз и вывоз товаров из города. Дома, где обнаруживали чумных, заколачивали, а на воротах рисовали красный крест. Тем, кто пытался скрыть умерших, грозила вечная каторга.
Орлов организовал работы по укреплению застав. Люди сопротивлялись жестким мерам, но граф нашел способ убедить их подчиняться. Он установил денежное вознаграждение выписываемым из больниц — женатым по 10 рублей, холостым по 5, что стало мерой против утаивания больных. Кроме того, на заставах мужчинам платили по 15 копеек в день, а женщинам — по 10 копеек. Это позволило людям выжить. Благодаря всем этим мерам чуму удалось остановить в небывало короткие сроки. По данным Александра Судакова (1897), всего за время эпидемии погибли 56 907 человек.
По возвращении из Москвы, Орлов был удостоен благодарности от императрицы, а в память о его подвиге, Екатерина II воздвигла в Царском Селе ворота с надписью «Орловым от бед избавлена Москва». Также в честь графа Орлова была выбита медаль «За избавление Москвы от Язвы в 1771 г.».