«Нарцисс» с юности, Герман Геринг начал успешную военную карьеру летчика в годы Первой мировой войны, и она принесла ему желанные награды и уважение. Версальский договор лишил Германию авиации и намеченного Герингом пути. В Гитлере он увидел новые возможности. Когда они познакомились в ноябре 1922 г., Геринг был влюблен в Карин фон Кантцов, прежде не знавшую ни в чем недостатка. У Геринга же денег было в обрез, он не имел постоянного заработка, а возлюбленной помогал деньгами бывший муж. Довольно унизительная ситуация для пылко влюбленного мужчины и тем более героя войны.
Историки полагают, что отношения с К. фон Кантцов, ставшей вскоре Карин Геринг, сильно укрепили в новом активном стороннике Гитлера стремление к богатству и власти. Гитлер дал ему возможность выплеснуть накопившийся гнев и участвовать в попытке захватить власть (Мюнхенский путч). На этом фоне сомнительная идеология НСДАП не была таковой для Геринга. Главное — его энергичная противоречивая натура наконец наметила себе способ удовлетворения амбиций. Во время путча он шел рядом с Гитлером. Геринг стал фаворитом и с тех пор всегда был подле фюрера.
Через несколько лет он получил доступ ко многим ублажавшим самолюбие вещам и возможностям: огромное жалованье, дома, слава и другие удовольствия. За это Геринг платил поддержкой и участием во все более и более ужасающих мероприятиях Гитлера. Когда Рейх рушился, Геринг верил, что переживет его, что от него-то фортуна не отвернется. Эпилог пути исторических личностей часто ярко демонстрирует суть этого пути. В апреле 1945 г. в Берлине собирались умереть Гитлер, Геббельс и другие видные нацисты, но не Геринг.
После войны
Сдавшись в плен американцам в Берхтесгадене, Геринг как рейхсмаршал полагал себя особым военнопленным, который будет участвовать в переговорах о перемирии. Но преступления нацистов были беспрецедентны, и такой же была их участь. Спустя несколько дней начались первые допросы и жизнь в Аугсбурге на довольно скудном содержании. Тогда и позже Геринг отрицал свою причастность к расовым законам, концлагерям и зверствам нацистов.
Дознаватели в отчете, направленном 19 мая 1945 г. в штаб 7-й армии, охарактеризовали его как хитрого актера, который «даже теперь думает только о том, как бы спасти собственное будущее и поставить себя в наиболее выгодное положение». Геринг старался нравиться. Когда в июле 1945 г. к нему были допущены для допроса советские дознаватели полковник Смыслов и майор Лейн, он заявил им: «Я всегда являлся противником войны с Россией. Когда я узнал о военных планах Гитлера против СССР, я просто пришел в ужас». Разумеется, он опять отрицал свое участие в преступлениях против евреев и на Восточном фронте.
Однако вскоре Герингу дали понять, что он действительно особый пленник, но не в том смысле, на который он надеялся. Если в Рейхе Геринг был «наци номер два», то в Нюрнберге он стал подсудимым номер один. Он все еще пытался выглядеть рейхсмаршалом, уверенным в себе, контролирующим ситуацию — увидев фотографов, позировал, улыбался.
Геринга обвиняли в подготовке агрессивных войн, преступлениях против мира и человечества. Его тактика защиты на Нюрнбергском процессе была хорошо продумана задолго до марта 1946 г., когда он начал публично давать показания. Не признавая законность суда, он отрицал многие факты, искажал и по-своему интерпретировал их. После слабо подготовленного допроса американского судьи Роберта Джексона создалось впечатление, что Геринг не хотел войны с Россией и войны вообще, был другом и защитником евреев и лишь верным Гитлеру и Германии полководцем. Геринг делал шоу, судья терял хладнокровие. Это вселяло в рейхсмаршала веру в успешный исход дела.
Американский психолог Густав Гилберт, работавший с подсудимыми, британский юрист Норман Биркетт и другие свидетели и участники процесса были впечатлены интеллектом и находчивостью Геринга. Его самообладание и умение выступать на публике ставили суд в неловкое положение. Отказ Геринга признать свою долю ответственности вызывал раздражение даже у некоторых других подсудимых.
Но все это не спасло «наци номер два», когда обвинители привели множество неопровержимых доказательств вины Геринга в подготовке и ведении агрессивных войн, военных преступлениях, организации разграбления оккупированных территорий, преследовании евреев и прочих злодеяниях. Вердикт был ожидаемым и справедливым: признан виновным по всем пунктам и приговорен к смертной казни через повешение.
В то же время суд не установил, что Геринг действительно верил в расовую теорию Гитлера и лично ненавидел евреев, что он лично ненавидел и маниакально желал уничтожить славян. Вероятно, он принадлежал к иному типу нацистов. Немецкие историки и военные психологи Зенке Найтцель и Харальд Вельцер назвали произошедшее с немцами смещением относительных рамок войны с гражданского состояния на военное. Военное время формирует экстраординарные представления о морали. По этой причине люди убивали евреев, не будучи антисемитами, грабили, будучи в гражданской жизни законопослушными. Эта психология отмечалась и у Геринга — многое совершенное им он оправдывал обычаями войны и геополитики. Неслучайно во время процесса он возмущался, что в нем участвуют США, которые занимались расширением своей территории и захватили половину Мексики и Калифорнию, а теперь судят за подобное Германию.
Герман Геринг не самый страшный человек. Он просто человек, отказавшийся в своих интересах от привычной морали. «Банальность зла» — определение Ханны Арендт — применимо к очень многим и в разных смыслах: за «патриотизмом», «спасением фатерланда» часто скрываются простые страхи и желания, любовь к красивой жизни, нарциссизм, наслаждение властью. Геринг любил роскошь: коллекционировать в своих домах и дворцах картины великих художников, красиво одеваться, охотиться, любил внимание публики. И чем больше ход войны требовал от него, главнокомандующего авиацией, кропотливого труда, в том числе ради собственного спасения, тем больше он тянулся к любимым удовольствиям — охота часто была важнее фронта. «По меньшей мере двенадцать лет пожил нормально», — таким видел Геринг результат своей деятельности.
По мнению психолога Гилберта, Геринг все же осознавал тяжесть платы за достигнутое положение: чувство вины и страха он глушил во время войны наркотиками, а во время процесса — отрицанием. Не раз, когда обвинители приводили неопровержимые доказательства в его деле, Геринг снимал наушники, чтобы их не слышать. Он так и не нашел в себе сил искренне признать свою ответственность и принять наказание. Только приговор полностью сломил его. Вечером 15 октября 1946 г., за несколько часов до казни Геринг принял цианистый калий, чтобы избежать мучительного повешения.