ТЕЛЕГРАММА ПОСЛА СССР В ВЕЛИКОБРИТАНИИ И. М. МАЙСКОГО В НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР

9 января 1943 г.
Сов. секретно

Вопросы послевоенного устройства Европы начинают все больше выдвигаться на передний план. Как Вы знаете из моего разговора с Криппсом*, эти вопросы сейчас обсуждаются британским правительством. Дискуссии по ним идут в парламенте, в политических и общественных кругах Англии. Мне думается, что нам тоже следовало бы ближе ими заняться. Имея ту или иную установку по различным послевоенным проблемам, мы могли бы здесь оказывать значительное влияние на формирование британского общественного и правительственного мнения. В данной связи я хотел бы высказать некоторые соображения по одному из наиболее кардинальных вопросов послевоенного устройства — о будущем Германии:

1. Прежде всего, под каким углом зрения нам следует подходить к разрешению этого вопроса? Мне кажется, что нашей основной целью тут должно быть получение надежных гарантий того, что Германия больше не станет очагом новой мировой войны.

Каковы могут быть такие гарантии? Эти гарантии, очевидно, могут быть либо внутреннего, либо внешнего порядка. Под гарантиями внутреннего порядка я понимаю создание после войны в Германии такого строя, который раз и навсегда исключал бы возможность всякой агрессии с ее стороны. Это было бы, разумеется, наилучшим выходом из положения, однако предпосылкой для подобного решения проблемы является такая полнокровная и глубокая пролетарская революция, которая в своем огне переплавила бы нынешнюю психологию немецких масс, сильно отравленных фашизмом, и начисто уничтожила бы нынешние господствующие классы Германии.
Меньшему нельзя было бы доверять, ибо даже нарождение в Германии советской власти, непрочно стоящей на ногах, могущей в любой момент быть опрокинутой реакционными силами (внутренними и внешними), не являлось бы достаточной порукой за будущее в указанном мною смысле.

Можно ли рассчитывать на получение внутренних гарантий ненападения в результате этой войны? Не знаю. Гадать о будущем трудно, но, откровенно говоря, пока я не вижу тех сил и условий (главное нет достаточно сильной компартии), которые могли бы привести к созданию в Германии непосредственно после войны прочной и устойчивой пролетарской власти.

2. Если допустить правильность этого положения, то становится неизбежным получение, по крайней мере, внешних гарантий ненападения со стороны Германии, то есть такое ее ослабление, которое лишило бы ее физической возможности даже думать о какой-либо новой агрессии. Этот второй метод разрешения германской проблемы хуже первого, в случае неосуществимости первого он становится единственным в обстановке наших дней. Какие конкретные меры диктует этот второй выход? Прежде всего, как мне кажется, разоружение и длительную военную оккупацию Германии союзными войсками. Однако сама по себе эта мера неспособна создать органических гарантий германского ненападения. Она может лишь облегчить проведение тех более глубоких мероприятий политического и экономического характера, которые одни лишь в состоянии дать только что упомянутые органические гарантии. Поэтому для достижения интересующей нас цели необходима вторая мера, на которую т. Сталин указывал уже во время переговоров с Иденом в Москве в декабре 1941 года*, — раздробление Германии на ряд более или менее независимых государственных единиц. Несомненно, что такая мера вызовет (как указывал в разговоре со мной Криппс) нарождение движения за объединение, особенно, если союзники не сумеют достаточно хорошо маневрировать, создаст огромные затруднения для какой-либо единой акции всех германских государств, борьба же за преодоление раздробления поглотит большую часть энергии немецкой нации, которая иначе могла бы быть направлена в русло подготовки к новой войне. Иными словами, раздробление будет способствовать длительному ослаблению Германии, что при отсутствии иного решения немецкой проблемы является нашей целью.

3. Однако одного государственного раздробления, мне представляется, недостаточно. И вот почему. Военная оккупация, разоружение и раздробление Германии могут быть осуществлены только при наличии согласия между главными союзниками, то есть СССР, Англией и США, как минимум, при наличии согласия хотя бы между СССР и Англией. Та же предпосылка требуется и для длительного сотрудничества в силу вышеуказанных мероприятий. Можно надеяться, что такое согласие, по крайней мере, в основном будет иметься налицо сразу после окончания войны. Однако нет никаких гарантий, что такое согласие сохранится на длительный период после того. Наоборот, история показывает, что военные коалиции в дальнейшем нередко вступают в борьбу друг с другом. События 1918−1939 годов также заставляют быть очень осторожными в оценке эффективности политических мер борьбы с германской опасностью. Нет ничего невозможного в том, что через 5−10 лет после нынешней войны (а, может быть, и раньше) пути СССР, Англии, США разойдутся, и немцы во главе с каким-нибудь новым Гитлером воспользуются этим обстоятельством для того, чтобы не только избавиться от военной оккупации и разоружения, но и ликвидировать свое раздробление. Мы уже видели, как делаются подобные вещи. А отсюда один шаг к повторению сказки про белого бычка.

4. Чтобы предупредить такую опасность, нужно, очевидно, в дополнение к раздроблению принять меры иного порядка, которые делали бы для Германии невозможным новое вооружение и агрессию, даже в случае распада англо-советско-американской коалиции. Это могут быть только меры экономические. Какие именно? Здесь, мне кажется, надо вспомнить о том, что Криппс в разговоре со мной называл «экономической децентрализацией», и что, по существу, является индустриальным разоружением Германии, хотя, может быть, из тактических соображений выгоднее сохранить за данной мерой криппсовское наименование. Мне эта мера кажется весьма целесообразной (я сам о ней не раз думал в последние месяцы), ибо индустриальное разоружение в условиях наших дней, пожалуй, важнее, чем введение мощной современной армии. Германия без военной индустрии будет не страшна и в случае распада нынешней коалиции. И, если бы Германия, в случае такого распада, даже решила вновь вооружаться, ей пришлось бы сначала строить военную индустрию, а это дело длительное, дорогое и сложное. При таких условиях даже в самом худшем случае новая германская агрессия не могла бы прийти так быстро, как это случилось в наши дни. У нас было бы больше времени и возможности для того, чтобы с помощью разных мер и шагов помешать индустриальному и военному вооружению Германии.

5. Подобная «экономическая децентрализация» логически вытекает, как мне кажется, из той мысли т. Сталина, которую он тоже высказал в декабре 1941 г. (кажется, не в переговорах с Иденом, а на одном нашем совещании в связи с этими переговорами). Касаясь вопроса о репарациях, т. Сталин сформулировал наше требование так: «40 тыс. станков с Германии, что восстановит наши потери». Как можно получить эти 40 тыс. станков? Очевидно, двумя путями: либо потребовав от Германии поставку данного количества новых станков, специально для нас изготовленных на немецких станкостроительных заводах, с рассрочкой на несколько лет, либо сняв эти 40 тыс. станков с уже существующих в Германии промышленных предприятий и перебросив их в СССР. Какой способ лучше? На мой взгляд, второй способ безусловно лучше. Причины понятны. Если бы мы стали получать станки по специальному заказу в рассрочку, то прежде всего потеряли бы много времени. Еще хуже, однако, было бы, что таким путем мы сохранили бы Германии мощную станкостроительную промышленность (иначе немцы не в состоянии были бы выполнить наш заказ), которая в любой момент могла быть переключена на ее вооружение. Наоборот, перебрасывая в СССР уже готовые станки, мы выиграли бы во времени и вместе с тем способствовали бы ликвидации военной индустрии Германии, базой которой (как, впрочем, и других отраслей промышленности) является станкостроение. Выбор снимаемых станков и машин можно было бы регулировать с таким расчетом, чтобы нанести возможно более тяжелый удар как раз немецкой военной индустрии, понятие которой, конечно, надо было бы соответственным образом уточнить. Репарации в форме оборудования, вероятно, захотели бы получить и некоторые другие страны, особенно менее развитые в промышленном отношении, как Польша, Югославия, Греция и так далее, что еще больше ускорило бы процесс индустриального разоружения Германии. Таким образом, «экономическая децентрализация», на мой взгляд, не только не противоречит мысли т. Сталина, о которой только что говорил, но, наоборот, является естественным выводом из нее.

6. Разумеется, «экономическая децентрализация» будет иметь последствием и известную «аграризацию» Германии, и создание в ней «избыточного населения». Это, в свою очередь, должно повести к росту безработицы и общему понижению жизненного уровня страны. Это тоже явится одной из форм возмездия за все то, что наделала гитлеровская Германия (напоминаю еще раз: вся изложенная выше система мероприятий исходит из предпосылок, что в Германии война не приведет к пролетарской революции). В руках союзников будут сверх того различные средства для предупреждения каких-либо слишком нежелательных последствий «аграризации» страны.

7. Одним из таких средств могло бы быть получение с Германии репараций в форме труда. Почему бы, в самом деле, не потребовать от немцев восстановления их собственным трудом всех тех разрушений в Европе, которые они совершили? Весьма вероятно, что страны Запада не захотели бы применять у себя такую форму репараций, боясь создания безработицы среди собственных граждан (кстати вопрос о репарациях в форме труда обсуждался союзниками после прошлой войны, но предложение было отвергнуто как раз по указанным соображениям из-за резкой оппозиции Франции). Не думаю, однако, чтобы эти страны стали возражать против применения репараций в форме труда в тех государствах, которые того пожелают, в частности, в СССР. Мне приходилось слышать здесь много разговоров на данную тему и почти всегда с положительной, а не с отрицательной оценкой. Соображения же о безработице в СССР неприменимы. После войны нам нужно будет восстанавливать города и селения на огромной территории, нам нужно будет заново строить промышленность во всей западной и южной полосе СССР, — почему не использовать для этой колоссальной работы хотя бы в известной доле немецкий труд? Для своих у нас тоже найдется, что делать. Когда я говорю об использовании немецкого труда, я имею в виду вот что: Германия должна поставлять нам ежегодно определенное количество рабочих различных квалификаций, которые будут организованы по типу, приближающемуся к военному, которые будут содержаться в концлагерях и работать без зарплаты или с ничтожной зарплатой, сверх стоимости их содержания. Можно было бы разработать систему поощрения (премий), досрочное возвращение в Германию и тому подобное, но это уже деталь. Конечно, надо считаться с тем, что производительность труда таких рабочих была бы не очень высока, но все-таки они могли бы много сделать.

8. Кроме того, политический эффект подобной меры был бы огромен. Он был бы огромен в Германии, где в головы миллионов крепко вбивалась бы мысль, что агрессия не окупается, и что все тобой разрушенное ты сам же должен восстановить. Он был бы огромен и в СССР, где наши колхозники, рабочие, интеллигенция испытывали бы чувство удовлетворенной справедливости, видя, как те самые немцы, которые громили наши дома, наши фабрики, электростанции и т. д., вынуждены сами восстанавливать все ими уничтоженное. Он был бы огромен во всех других странах, особенно же в оккупированных странах Европы. Мне кажется, нет надобности дожидаться конца войны для начала использования немецкого труда в более широких размерах. Почему бы не сделать это с германскими военнопленными уже сейчас, если это еще не делается. Ведь число их теперь должно быть достаточно велико. И было бы политически очень выгодно немцев, взятых в плен под Сталинградом, заставить отстраивать именно Сталинград, как только ход событий на фронте позволил бы приступить к такой работе. После войны в порядке репараций мы могли бы задержать немецких пленных (конечно, при условии своевременного возвращения наших пленных) и потребовать от Германии еще нужного нам дополнительного количества рабочих. Таковы мои соображения насчет будущего Германии в случае отсутствия революционного разрешения данной проблемы. Правильны они или неправильны, Вам виднее. Я считал, однако, полезным сообщить Вам эти соображения в надежде, что они могут пригодиться Вам в качестве материала при обсуждении затронутого вопроса. Было бы очень хорошо, если бы Вы, даже оставляя в стороне детали, сообщили мне Ваше принципиальное отношение к идее «экономической децентрализации». Это дало бы мне линию для маневрирования в здешней обстановке.

Майский

Взято из сборника Министерства иностранных дел РФ «Документы внешней политики СССР, 2 января — 31 августа 1943 г.» (т. 26, кн. 1).

АВП РФ, ф. 059, оп. 10, п. 7, д. 54, л. 109−99.



Сборник: Антониу Салазар

Премьер-министру Португалии удалось победить экономический кризис в стране. Режим Антониу ди Салазара обычно относят к фашистским. Идеология «Нового государства» включала элементы национализма.

Рекомендовано вам

Лучшие материалы