Авангард опередил и предопределил развитие множества привычных нам явлений от дизайна до феминизма — всё сошлось в эти годы на нашей художественной сцене.
Надо сказать, что авангард — не чисто художественное явление, и отсекать его от философии, литераторы и науки нельзя. Всю свою силу и самобытность авангард во многом приобрёл за счёт невероятных и глобальных планов изменения мира, реализующихся, в том числе и в стране. В период 1910-х и 1920-х стали возможны идеи Вернадского о ноосфере, (от греч. «noos» — разум),
Вопросы построения нового мира были актуальны в искусстве — с его помощью, так же, как и с помощью науки, техники и политики, художники стремились изменить мир, а вовсе не решить художественные проблемы (как, скажем, при изменения моды с одного стиля на другой — от барокко к рококо). Именно в этом и кроется основное различие русского от европейского авангарда, который был устремлён всё же на поиск новых форм в искусстве и решение проблем внутри художественного сообщества.
Обсуждая открытия русского авангарда, можно просто потеряться. В конце концов, даже сам метод абстракции был сформулирован и применён именно Кандинским. Конечно, нужно оговориться, что к абстракции подходили к этому моменту самые разные художники — и Пикассо, и Робер Делоне, и футуристы, и экспрессионисты — в общем, представители любых течений, которые искажали реальность так, что её почти нельзя было узнать. Однако обозначить как позицию отказ от фигуративности как основы полотна — это идея Кандинского. Подхвачена она была мгновенно и на российской почве получила мощнейшее развитие в супрематизме.
«Когда говорят об абстракции и отказе от формы, то сразу думают про «Чёрный квадрат» Малевича. Он действительно всем известен — это самое яркое произведение супрематизма. Однако это ещё и манифест: полный отказ от формы в пользу идеи. Но думается, что реальное влияние супрематизма интересно рассматривать на более практических примерах его применения — к примеру, в работах Эль Лисицкого. Ну и как дальнейшее развитие мысли — в дизайнерских работах Родченко», — считает преподаватель образовательных курсов Музея «Гараж» Татьяна Бортник.
Эль Лисицкий среди прочих формулирует идею «Экономия восприятия — оптика вместо фонетики». И создаёт синергию между супрематическими формами и литературными, благодаря чему каждая из них выполняет свою функцию намного убедительнее.
«За счёт художественного осмысления простые геометрические формы сталкиваются, бьют, враждуют — и подстрекают зрителя. Это один из самых известных революционных плакатов, но далеко не единственный пример убедительной работы Лисицкого с взаимодействием текста и изображения. Мне так кажется, что это просто лучший способ читать Маяковского», — Татьяна Бортник.
Идея синтеза — крайне важная и присущая российскому авангарду. И раньше возникали идеи о синтезе искусств, конец 19-го века бурлит ими, но так глобально объединить новый дизайн, новый государственный строй, новые агитационные плакаты, новую моду — подобное никому не было под силу. Конечно, у нас эстетика плаката и советского дизайна ассоциируется с работами Александра Родченко. Он придумал буквально всё: искусство фотографии, интерьерный дизайн, эстетику советского плаката, всё вплоть до дизайна обёрток конфет.
Что ещё интересно — российский авангард невозможно объединить каким-то стилем или общей идеей. Каждый из художников авангарда — настолько самобытен, что их произведения нельзя перепутать, а изучать идеи и творчество приходится совершенно отдельно. Ведь под условным объединяющим определением «авангард» оказываются и Павел Филонов, и Михаил Ларионов, и Владимир Татлин.
Помимо прочего, в создании российского авангарда огромную роль сыграли женщины. Александра Экстер, Варвара Степанова, Любовь Попова, Наталья Гончарова — занимают уверенные позиции в современном мировом пантеоне искусства, влияя на него и развивая. Им принадлежит, в числе прочего, дизайн новой одежды, удобной и для мужчин, и для женщин, современной, не сковывающей движения.
Впрочем, это не только женское искусство — футурист и мечтатель Татлин проектирует «нормаль-одежду», функциональную и удобную, что не мешает ему также создавать утопические архитектурные проекты. Архитектурная, да и всякая другая утопия — важный этап начала века. В проектах были и летающие города, и подводные города, и просто идеи о том, как должны выглядеть города будущего.
«Эти утопические архитектурные проекты — очень любопытная для меня тема. Казалось бы, серьёзные, образованные люди создают беспочвенные, нереализуемые фантазии, как дети. Причём они прекрасно осознают, что эти конструкции на практике современными им средствами построить нельзя. Но ведь и полёт человека в космосна тот момент — такая же мечта. Если сегодня посмотреть на архитектоны Малевича, можно признать его за провидца, даже если не признавать его за художника», — Татьяна Бортник.
Сходство с нашими сегодняшними реалиями поражает даже сильнее, если вспомнить то, как выглядела Москва 1920-х, в которой Малевич конструировал эти проекты: без высотных домов, с телегами, лошадьми и без централизованного электрического освещения.
По сути, авангард, сделав замах на глобальную переделку мира, смог изменить очень многое в окружающей нас действительности — печатный дизайн, интерьерный дизайн, искусство фотографии, дизайн одежды, современная архитектура — всё это сегодня является результатом смешения и развития многочисленных течений 20-го века, однако очень часто можно найти истоки именно в искусстве русского авангарда.